Имена льда - Екатерина Паньо

Нет, это Дон меня вызвал. Я только сделал все возможное, чтобы это случилось.

Или все-таки я сам и вызвал его?

Не помню.

Я мог.

Я завидовал?

Не может быть.

Или может?

Или это неважно — теперь, когда Дон мертв?

Не понимаю, у кого могла подняться рука на такого красивого человека…

У Дона странное ранение — его грудь проткнули чем-то острым и длинным. Наподобие шпаги. Спортивной трехгранной шпаги. Нет, не проткнули — патологоанатом говорит, что следа удара нет. Клинок просто возник в его теле и разорвал что-то жизненно важное прямо изнутри. Хорошенькая экспертиза! Возник. Материализовался. Откуда ни возьмись. А потом так же невесть куда исчез. Следователь глядит уныло и материт медиков. Ему с этим возиться — искать орудие убийства, которое само по себе возникает в теле жертвы и бесследно исчезает. И убийцу. Есть ли он вообще, убийца-то? Или он тоже материализуется прямо на месте преступления и растворяется в воздухе, не оставляя следов, улик и что там еще необходимо следствию?

Следователю сочувствую.

А я даже не знал, что Дон в городе. Пока не позвонили из участка прямо в офис и не пригласили на опознание. Оказалось, что никого ближе в целом городе найти не удалось. Боюсь, я мало помог. То есть я, конечно, опознал Дона — но это все. В основном качал головой. Я даже не знал, что он еще здесь, что он не уехал в столицу, например. Или вообще за океан. У него же шило в заднице, у Дона-то. Потому я и сказал следователю, что Дон, скорее всего, недавно вернулся в город. Не верю я, что он все эти годы просидел тут. Не такой он человек.

Я-то другое дело. Я отсюда ни ногой. Хватит, нашатался по городам и весям. Мы с Доном много путешествовали вместе — до поединка, само собой. А последнее время не виделись — разошлись пути-дорожки. Я следователю так и сказал. Странно, что они вообще ко мне обратились. Неужели я оказался самым близким? Или следователь хотел меня пощупать? Расспрашивал о прошлом — об учебе, общаге, именами девиц каких-то сыпал. А вот о Лизе ни слова. Или я пропустил? И про поединок не спросил. Почему? Может, ждал, что я сам расскажу? Дурак, если так. Кто же о таких вещах рассказывает! Впрочем, сейчас подобные развлечения вполне легальны. А тогда можно было и в кутузку…

Нет, черта с два я ему про наши хождения в Игру расскажу. Пускай сам копает. Интересно, где теперь Лиза? Я-то думал они вместе. Но раз я самый близкий в городе… Может, они где-то в другом месте живут, а Дон просто приехал ненадолго. Зачем? Неужто со мной повидаться?

Смешно, ей-Богу. Что ему до меня? И ей…

Говорят, их ребенок — идиот. Это было последнее, что я о них слышал. Может, они потому и уехали. Если уехали, конечно. И если уехали вместе. Дон вполне мог сбежать и оставить Лизу с ребенком. Без обид — Дон был на это способен. А Лиза… Если бы преданность значила для нее больше, чем приключение, она была бы со мной, а не с Доном. Я не говорю, что он ее бросил — такими женщинами не разбрасываются даже чокнутые искатели истины вроде Дона. Просто у него шило в заднице. А женщина с ребенком-идиотом не пропадет — Игра-то теперь легализована. И популярна по-прежнему.

Почему я до сих пор не встретился с ней?

Ну, я знаю, почему. Ее жизнь — давным-давно не мое дело. И ребенок-идиот — совсем не то, чем хотелось бы похвастаться перед отвергнутым когда-то поклонником. Но все могло быть и наоборот. Особенно если Дон действительно уехал. Она могла нуждаться в поддержке. Конечно, детей-идиотов теперь полно, в этом нет ничего такого. Но Лиза, кажется, никогда этого не одобряла. У нее было какое-то предубеждение против Игры. Она такая упрямая. Могла своего ребенка и не отдать. Есть такие чокнутые мамаши — возятся с какими-то развивающими методиками, пытаются идиотов сделать самостоятельными, способными жить в человеческом мире. Глупость, по-моему. В Игре им гораздо лучше. Мне ли не знать!

Надо ее найти. И если она уродует своего несчастного ребенка, надо на нее повлиять. Объяснить ей. Рассказать. Я-то об Игре кое-что знаю. В отличие от нее, между прочим. Нравятся мне эти «защитники прав»! Хоть бы раз посмотрели, кого и от чего «защищают». Сами-то в Игру ни разу носа не совали, но в один голос вопят «фи, эксплуатация!». Кстати, половина активисток антигеймерского движения стерильны. Стригут купоны на чужих детях, лишая их единственной возможности жить полноценной жизнью. Нет, не полноценной. Такой жизнью, что… — ах!

Я так скажу Лизе: плюнь на этих жаб и подумай о ребенке.

Интересно, ребенок так же красив, как Дон? Вряд ли. Идиоты обычно кажутся уродливыми.

«Эксплуатация», вот чушь-то! Конечно, если лазишь в Игру по выходным, чтобы кровь погонять или переспать с любовницей шефа, то можно подумать, что идиоты только для того и существуют, чтобы дать тебе такую возможность. Они вводят в Игру — именно в тот локал, в котором разворачивается твоя фантазия. Так что дело тут не в идиотах, а в убогости фантазий.

Впрочем, мы с Доном тоже с этого начинали. Мы тоже думали, что Игра — это только игра, просто с более глубоким погружением. А идиоты — это только проводники в мир Игры. Ты ему заказываешь — хочу то-то и то-то, — а он тебе на блюдечке.

Но можно же и мозгами пошевелить. Как это любой идиот может доставить тебя в любой локал игры и в любой момент сценария — хоть вчерашний, а хоть завтрашний? И почему Игра возможна только там, где есть идиоты?

Мы с Доном поначалу чушью занимались, а потом сошлись на любви к поисковым сценариям и играм-конструкторам. Это когда игровая миссия конструируется в ходе самой игры. Например, высаживаешься в джунглях, на тебя нападает орда красных муравьев. Ты должен найти способ справиться с муравьями, причем каждый из найденных способов чреват неприятностями, связанными с уменьшением поголовья или полным исчезновением муравьев из экосисетмы. Или вредным влиянием средств борьбы с муравьями. Ты решаешь проблему муравьев, обрастая попутно новыми проблемами — и так до бесконечности. Про муравьев — это я так. На самом деле это может быть восхитительная красотка, которая внезапно сказала тебе «да», и надо не ударить мордой в грязь, но оказывается, что красотка — жена главы мафиозного клана. У Дона был подобный сценарий — и все закончилось ядерной войной. Теперь я думаю, что он сознательно довел до этого. Слишком много сценариев у него заканчивалось именно так. Я с муравьями, впрочем, тоже сел в галошу — в конце концов, у меня в джунглях появились такие мутанты, что я сам перепугался и попросил Пита уничтожить к чертовой матери весь локал.

Теперь я думаю, Дон потому конструкторами и поисковыми сценариями так увлекся — захотел докопаться до сути Игры. Он вообще маялся — то лечился от игровой зависимости, которую сам себе придумал. То вступал в какие-то общества по противодействию Игре. То разрабатывал методики социализации идиотов. Какое-то время даже работал на службу безопасности — стучал, если по-простому. Для того и в Игру вернулся — шпионил, сдавал идиотов и геймеров. Не всех, конечно, — меня вот не сдал. И Пита тоже. У него система какая-то была, принципы. Бросил он это дело — надоело нагоняи получать за свои принципы, что ли. И с тетками — защитницами прав детей рассорился вдребезги.

Тут я его понимаю.

Но он не успокоился, это точно — не тот человек. Вернулся в Игру, к своим любимым поисковикам. Не играл — все искал что-то, разнюхивал, изучал логику, выводил какие-то закономерности, строил модели. Игра такого не любит. В ней надо играть. А он собственные сценарии совсем забросил — только за мной по пятам ходил, да голову морочил — а почему это ты, мил человек, на этой развилке повернул направо? А почему теперь вообще с тропинки сошел? Особенно на аренах он меня раздражал. Тут двигаться надо, заряды считать, уходить от удара и бить самому, тактику какую-то выстраивать. А он усядется мухой внутри шлема и гудит — а почему ты правой бьешь, ты же левша? А как ты думаешь, зачем он раскрылся на третьей минуте боя?

Я его убить был готов, честное слово.

Но с ним было интересно. Он иногда такие вопросы задавал, что я просто с ног валился — мне бы нипочем такое в голову не пришло. Кажется, даже Пит едва рот не открывал от удивления. Это идиот-то!

Пит — мой добрый приятель. Теперь я живу с ним по соседству. Специально переселился, чтобы быть поближе. Для меня же Игра — это не какая-нибудь поездка выходного дня, как для большинства лоботрясов. Я в ней живу. У меня есть несколько сценариев, которые тянутся уже много лет. Жаль, Дон их не видел — они появились уже потом, после нашего поединка. Было бы о чем поумничать! Ведь большинство людей — они как к Игре относятся? Приходят в пятницу вечером, входят в Игру и тусуются в ней месяц-два, пока сценарий не осточертеет. Потом вываливаются — а тут не больше суток прошло, в нашем-то времени.

Это, кстати, очень занимало Дона — Игра вроде как в реальном времени, ты там действительно месяцы проводишь, день сменяется ночью, ночь днем, к вечеру валишься с ног, засыпаешь, просыпаешься, ищешь чего бы пожрать — все как положено. А здесь, в реале, — три часа, четыре, день от силы проходит. Вот так. Дон все бился над этими пространственно-временными искажениями. А мне, если честно, совсем не странно. Пространство у Игры собственное — вот и время собственное. Если я правильно понял Пита, пространства и времени в Игре и вовсе нет — их для нас, нормальных людей, специально там делают. Ну, чтобы мы умишком не тронулись. Только представьте: попасть в локал, где ни пространства, ни времени. Пит так сказал: это наши мозги сами все организуют как надо — иначе крышка им, мозгам-то. Я Дону слово в слово передал — но он только головой покачал. Упрямый. Я-то сразу сообразил — это идиотом надо быть, чтобы такие вещи понимать.