De feminis - Владимир Георгиевич Сорокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуй, Валерия! – громко произнёс Президент и вдруг нахмурил свои чёрные брови. – Нет… Что это?
Он шагнул к ней, ткнул коротким пальцем в наручники.
– Что это?!
Серый быстро подошёл:
– Господин президент, полковник Шешен распорядился.
Девушка зарыдала, держа руки перед собой.
Президент повернулся к Стефану:
– Арестовать!
– Слушаюсь! – ответил тот, приложил смартфон к уху и отошёл в сторону.
– Ну что, что, что это, я вас спрашиваю?! – Президент взял девушку за обездвиженные сталью руки. – Идиоты! Какие идиоты! Что это, дубина?!
Серый встал навытяжку.
– Что стоишь, болван, снимай! – рявкнул на него Президент.
Серый снял с девушки наручники. Она зарыдала громче, закрыв лицо руками.
– Валерия… Валерия… – забормотал Президент, достал из кармана пакетик с бумажными салфетками, вытянул пару и, отняв пухлые пальцы девушки от её зарёванного лица, принялся вытирать его. – Чёрт знает что… прости, прости моих костоломов… идиоты, ну просто имбецилы… садись… присядь, пожалуйста…
Он усадил её в кресло.
– Воды сюда!
Принесли воды. Со стаканом в руке Президент склонился над плачущей:
– Выпей, девочка моя. Выпей и успокойся.
Валерия выпила воды. Он бережно вытирал ей лицо.
– Всё, всё позади… идиотов больше не будет. И вообще, пошли отсюда. Ты с дороги, голодная?
Девушка всхлипывала.
– Голодная, а как же… Накрыть нам в малой столовой, живо!
Вскоре они сидели в просторной столовой, арочными окнами выходящей в парк. По стенам висела классическая дворцовая живопись.
Девушка уже пришла в себя, но глаза на её пухлом лице совсем заплыли покрасневшими веками. Слуги сервировали стол холодными закусками, открыли бутылку шампанского, наполнили бокалы и, поместив бутылку в серебряное ведёрко, удалились.
Пригубив шампанского, Президент поставил бокал и покачал своей большой головой:
– Милая Валерия, мне так стыдно, ты просто не представляешь…
– Ну… ничего… – вздохнула она, качнув полной грудью.
– Какое там – ничего! Служба государственной безопасности плюнула Президенту в спину. Смачно! И я это так не оставлю. Этот Шешен… он у меня… ладно, чёрт с ним. Ты в порядке?
– Да, благодарю вас.
– Выпей, выпей.
Она отпила из бокала.
– Выпей ещё.
Она выпила ещё.
Президент взял палочками тёплый ролл с крабом, обмакнул в соус, отправил в рот и стал жевать. Его массивная нижняя челюсть энергично заходила, и задвигались седоватые, ершистые волосы на голове.
– Мне одного хочется, – продолжил он, жуя. – Чтобы ты… ммм… гениальная, несравненная, не держала на меня обиды.
– Я… ничего… – Она сделала примирительный жест рукой.
– Ты знаешь меня давно. И, надеюсь, поймёшь.
Она молчала.
– А вот если ты не будешь есть, я на тебя обижусь! – шутливо прорычал он и хлопнул ладонью по столу.
Устало улыбнувшись, она положила себе крабового салата.
Резко отодвинув тарелку, Президент сцепил перед собой руки.
– Дорогая Валерия, ты даже не представляешь, как стремительно меняется наш мир. Как смещаются, стираются вчерашние понятия и установки. Рушатся экономики, но это ерунда по сравнению с обрушением прин-ци-пов! Моральных, деловых, международных. То, что почти век с таким трудом выстраивалось, подгонялось, испытывалось, – рушится в один день. Всё! Рассыпается в прах к чертям собачьим. Вопрос: кто виноват? Никто!
Он с улыбкой раскинул руки над столом.
– Никто! Нет виноватых! Как говорят еврочинуши, будь они прокляты, обстоятельства непреодолимой силы. Русские с китайцами заразили мир коронавирусом, погибли миллионы. Кто виноват? Никто! Разорваны в клочья понятия семьи и брака. Кто виноват? Никто! Миллионы криминальных нелегалов свободно пересекают границы Европы. Кто виноват? Никто! Обстоятельства непреодолимой силы.
Он вздохнул, сцепил пальцы замком. По загорелым скулам его заходили желваки.
– Двадцать лет назад мне поверил народ. Почему? Потому что у меня были принципы. Я знал, чем белое отличается от чёрного. На том и стоял. Но и народ тогда знал, что есть белое, а что чёрное. Поэтому и поверил мне. И Европа знала прекрасно. А что теперь? Неделю назад был Балканский саммит на Балатоне. Обсуждали будущее Европы. Спорили. Много. И я вдруг спросил: господа, а что для вас истина? На меня посмотрели как на слабоумного. Милош, Янош, Зоран, Мило сидели, улыбались и молчали. А идиот Александр заржал, как лось. На кой чёрт они его позвали – я так и не понял… То есть европейцы уже не только не знают ответа на этот краеугольный вопрос, они саму постановку его считают нерелевантной! Вот до чего дошло. Так что же для них истина? Только одно: сегодняшняя выгода. Завтра уже никого не интересует. Бу-ду-щее Европы! – Он ударил кулаком по столу. – Для них его нет. Есть только настоящее. А для меня и моей страны – есть. Есть!
Он перевёл взгляд смоляных глаз в окно и замолчал, покусывая мужественные, властные губы. Валерия, перестав жевать, замерла с поднятой вилкой.
– Когда мне три дня назад сообщили, что Валерия вместо Гамбита вепря играет шотландскую партию, я не поверил.
– Господин президент… – заговорила девушка, но он поднял руку, и она смолкла.
– Я не поверил. Не по-ве-рил!
Он снова замолчал, глотнул из бокала. Вздохнул.
– Ты помнишь нашу первую встречу?
– Такое не забыть, господин президент.
– Тебе было тогда…
– Девять с половиной.
– Девять с половиной. Твой тренер, великий наш Богдан, упокой, Господь, его душу, подвёл тебя ко мне после детского турнира. И сказал судьбоносные слова: господин президент, вот будущая чемпионка страны и мира. Как он тебя разглядел!
– Он был великий.
– Великий! И сказал тогда важнейшую вещь: Валерия уже умеет играть вслепую. Я смотрел на тебя – стоит девчушка круглолицая из горной деревни, ей бы с козлятами играть. А она играет в шахматы. И уже может играть вслепую! Я всю жизнь боготворю шахматы, но я до сих пор не умею играть вслепую. Не дано! А тебе дано было от Бога с самого детства.
– Слава Богу.
– Слава Богу! И слава Богдану. Он вырастил тебя, научил всему, что надо для профи. И ты стала профи. Да ещё какой! Как ты разнесла Ананда! Как натянула нос этому мушкетёру Морозевичу! Как морщился Карлсен тогда, на блицолимпиаде, а? Конь бьёт на h6, шах, пешка побила, слон бьёт h6, конь побил, ферзь бьёт и – гроб тебе, великий Карлсен! Войдёт в учебники!
Он встал, прошёлся по столовой, резко развернулся, подошёл к сидящей сзади и положил ладони ей на плечи.
– Наша страна маленькая и в меру красивая. В мире таких предостаточно. И у каждой страны, помимо гор, лесов и озёр, есть что-то ещё. У датчан это лекарства и ветряки, у финнов – сливки и “Нокиа”, у немцев – “Мерседес” и пиво, у шведов – “Вольво” и водка “Абсолют”, у швейцарцев – банки и часы, у венгров… ну… это гуси и термоисточники, а у нас – шахматы и свиньи. Звучит юмористически, да?
Он заглянул ей сверху в лицо.
– Нет, почему…
– Да смешно же! Шахматы и свиньи! Смешно было. Семь лет назад. А сейчас уже не смеются. Наши свинина – лучшая в Европе. Немецкая свинина по сравнению с
