Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля - Иоганнес Бехер

О КРАСОТЕ

О красоте твоей скажу одно:Красива ты. Красивей всех на свете.И красота твоя теперь в расцвете.Но где же в этой скорлупе зерно?Я не найду разгадки все равно,Л может быть, найду в таком ответе:Твое лицо блистает в ярком свете,Но светом духа не озарено.Нередко ложь под театральным гримомЖивет в соединенье с красотой:Где правда не горит огнем незримым,Там красота становится пустой.Да, красотой своей пленяешь ты,Но людям мало этой красоты.

ЛИЛЛИ

Светом ты мне былаТам, на пути моем раннем…Наперекор страданьямМрак превозмочь помогла.Ты окрылила мой стих,Поступь мою окрылила,В образ и в звук превратилаВсе, что я сердцем постиг.Только с тобою найтиСмог я свое назначенье,В творческом упоеньеК новым высотам идти.Труд мой, что мне удался,Ты для меня сберегала.Знаю: ты рядом стоялаВ час, когда я начался.Всем, что осмыслено мной,Мыслям твоим я обязан.Чувством одним с тобой связан,Страстною думой одной.И, уходя на века,В час расставанья отсюдаЗвать и манить тебя будуИз своего далека.

ТВЕРДОСТЬ

С тобою твердо говорил всегда я,Хоть так любил, что и дышал едва.Тебя от мук отчаянья спасая,Я подбирал лишь строгие слова.Я ждал тебя, взывал к тебе ночами,Я по тебе томился много лет,Пока в моих дверях, как в строгой раме,Вдруг не возник прекрасный твой портрет.Его сберечь во что бы то ни сталоПоклялся я, любовь свою храня.Я твердым был… Ты так и не узнала,Что значила ты в жизни для меня.О, эта твердость!.. Смысл ее и суть,Быть может, ты поймешь когда-нибудь.

ТВОИМИ СЛОВАМИ

Твоими я словами говорил.Во мне их продолжается звучанье.Я сотни звуков с губ твоих сманилИ даже мог понять твое молчанье.Твой каждый взгляд умел прочесть я вмиг,Глядел на жизнь твоим открытым взглядом.В твое я детство дальнее проник.За гранью лет еще мы были рядом.Твоими я глазами вдаль гляжуИ в час, когда настанет расставанье,Слова твои припомню и скажу:«Прощай! До невозможного свиданья!»

ТВОЙ ВЗГЛЯД

Ты взглядом досягаешь так глубоко,Что будишь в сокровенной глубинеМои мечты, умершие до срока,И дух, казалось, дремлющий во мне.Ты так далеко досягаешь взглядом,Что времена открыты пред тобой,Твой взгляд пронзает все — и то, что рядом,И то, что скрыто в дымке голубой.Перед твоим я взгляд поднять не смею,Пускай твой взгляд безжалостно суров,Ему всегда я следовать готов,Покорствуя смиренно и немея.Познать себя помог мне этот взгляд.Нет, смертные пред ним не устоят.

ЧЕЛОВЕК, КАК ТЫ…

О человек, как ты! Моя дорогаВела к тебе, мечта грядущих дней!Когда б владела нами воля бога,То я уверен — ты была бы ей!В мудрейших книгах я нашел твой образ,Но все ж не смел поверить я в тебя.Лежит залог деяний наших добрыхВ таких, как ты, но не в таких, как я.Ты принесешь о возвращенье весть,К тебе простер я, как ребенок, руки.Когда у нас такие люди есть,То родина избавится от муки.К тебе стремятся все мои мечты…Одно желанье: быть таким, как ты!

СТАРАЯ СКАМЬЯ

Скамья — она еще стоит в саду.«Не думал я, что вновь к тебе приду!»Скамья стоит, как прежде, под сосной.Вздохнул он: «Ты в мечтах была со мной».Со счастьем рядом он сидел тогда.Вернулся он. Вернутся ль те года?Он сел. Скамья пуста. Пустынен сад.В Россию — от скамьи, и к ней назад.Он сохранил портрет от прежних дней.Портрет и он — вдвоем вернулись к ней,И на скамью он положил портрет.Потом спросил: «Не разлюбила, нет?»Но ветер сдул портрет, как мертвый лист…В обугленных руинах — ветра свист.Был город мертв… А он вздохнуть лишь мог:«О боже!» Но и бог уж был не бог.

ТВОИМ РУКАМ

Когда я на руки твои смотрю,Я знаю, что однажды эти рукиВ последний час закроют мне глаза.Когда ты гладишь голову мою,То руки сами тянутся невольноК моим глазам, чтоб в ужасе отпрянуть,Уйти от неизбежного… Но я —Я чувствую их нежное пожатьеИ говорю твоим рукам: «Не бойтесь,Ведь у меня вы отняли боязнь!И на слепые, мертвые глазаВы ляжете в знак вечного прощанья».

ЛЮБОВЬ НЕ ЗНАЕТ ПОКОЯ

Любовь моя, обученный тобойТебя любить, живу я для тебя лишь,Служу тебе, люблю до исступленья.Ты радуешь меня и ты печалишь,Любовь моя, забывшая покой,Властительница дум и вдохновенья,Любовь моя! Как я тебя любил!Не знаю я ни одного желанья,Которое с тобою бы сравнил.Пусть я от мук любовных изнемог —Не мыслю без тебя существованья:Я просто жить бы без тебя не смог.Любовь моя! Сознанием влюбленнымВ любой любви тебя встречаю я.Ты в сердце вечным вписана законом,Который в муках и в борьбе проверен.Весь твой, тебе я неизменно верен,Любовь святая, родина моя!

VII. КНИГА ОБРАЗОВ{16}

(1914–1952)

ОБРАЗЫ

Я весь под их напором.В потемках, без огняОни безгласным хоромКричат, зовут меня.Стучатся тихо в двери,Приходят и стоят,И каждый себе верен.Чего ж они хотят?Забытые являлисьНа свет из темноты,Иные ко мне обращалисьПо давней привычке на «ты»,Я вслушивался, словноТо был реестр имен,Но иные стояли безмолвно,Отдав по старинке поклон…,Дверь приоткрыв немного,Та, кто была всегдаЛюбима, мне с порогаШлет знак: «О, никогда».Незрячее виденьеИсчезло вдруг опять,В скользящем удаленьеТанцовщице под стать…Я весь под их напором,В потемках, без огняОни безгласным хоромКричат, зовут меня.Стучатся тихо в двери,Приходят и стоят,И каждый себе веренЧего же они хотят?Безгласно их витанье.Безмолвен лиц набег.Жить! — вот в чем их желаньеИ длить в стихах свой век.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ПРОМЕТЕЙ

На той скале повис он как в прыжке,Высокий пик избрав себе в подножье,И, голову задрав в святом рывке,Послал хулу на самовластье божье.Взор поднимал, пространство пламеня,Глаз заливало зарево горенья.То был Он сам, взыскующий огня,Он, кто презрел богов сопротивленье.Парил кругами и глядел кругомОстрокогтистый коршун на просторе.Скала взвилась над вечным ледникомИ крутизною обрывалась в море.Он тряс скалу от верха до основ,Рос вместе с нею, становясь горою,И бился в кровь о кружево оков,И чуял дрожь под всей земной корою.Порывисто к скале бросался он,Взывал, припав к ней, всей своей утробой —«О сумерках богов мой сладок сон,Его исторгнуть из меня попробуй!»Кричал. А коршун падал с вышиныК нему иа грудь и мясо рвал кусками.Сочились недра каменной стеныКроваво-густо-красными мазками.От крика содрогался мир вокруг.Тогда главу закрыла тучи дрема.И грянул грома дробный перестук.Но он перекричал раскаты грома.Грозу отверстой грудью встретил он,Дохнул — и задохнулся день великий.Тут понял он, что бурю взял в полон,Чтоб вымыть очи на небесном лике…И море синее легло у ног,И летний день расцвел красно и пряно,И ночь сплела из ясных звезд венокВ стремлении приветствовать Титана.Источник сил из-под земли проник,Как лучший дар, условие творенья, —В неволе камня вдруг забил родник,Собой являя жажды утоленье.Дождем омыло ласково чело,Глубокие морщины распрямило,А осенью туманы привело,Прохладой напоило, осенило.Зима пришла, подкинула снежка,Мороз послала зимовать за мореИ, только часть скалы задев слегка,Со снегом вместе укатила вскоре.Весной цветы тянулись вверх за ним,Чтоб он отведал сладкий запах меда, —Так лишь ему, а не богам глухимКлялось служить любое время года…Он увидал подобные лугамПоля, где так недавно море было:Людское племя воцарилось тамИ божью искру колдовски добыло.Жгли в честь его костры средь темноты,Ночь осветив во всех чертах подробных,Крича ему: «Титан, всесилен ты!»Он как бы породил богоподобных…Пред ним, создавшим человечий род,Старались показать свое уменье —И факельный водили хоровод,И песней заглушали птичье пенье.Ему одежду вздумали соткать —Узорна ткань, а цвет горяч и ярок,И видят: платье стало уплывать —Он как бы принял от людей подарок.На пир веселый к ним он позван был,Его как гостя дорогого ждали —И видят: сел он возле, ел и пил.Они на флейтах для него играли.Он как бы сам для них придумал плуг,Чтоб землю распахать полегче стало.Они груженый ловко гнали струг,Когда теченье путь пересекало.Однажды вышли далеко вперед.Вдруг — буря. Он позвал из бури страстно.И, как один, поклялся весь народ,Что божья власть теперь уже не властна.Учились жить, сумели не пропасть,Титана глас помог им мыслить шире:Пал божий трон. Грядет людская власть!Титаны-люди воцарились в мире…Л боги, кончив в трапезной обед,В своих покоях предались покою,Вдруг видят: он — причина божьих бед,К нему — не к ним — народ потек рекою,Когда земных сынов призвал Титан,Вися над бурей на отвесном склоне.Власть и Насилье вызвал божий клан,Ища покой в его предсмертном стоне.И коршуны напали на негоВ налете грозном и острокогтистом,Кругами вышли все на одного —Но просиял рассвет на небе мглистом.Еще мертвей брала в обхват скала.Но он не сдал, не сник и не отрекся.Уже скала под ним сама сдала,Он — сам гора — в ее тисках зажегся.Тогда с отвеса огляделся онСквозь даль и время глазом обожженным,И воспарил, и передал поклонОт узника всем, всем освобожденным.

ОДИССЕЙ