Весы змея - Ричард Кнаак

— Такой могущественной… — в интонации Диабло нельзя было не заметить заинтересованности. Уничтожение миньона его брата Баала не играло никакой роли за исключением той, что несколько укрепляло во мнении, что люди могут сослужить очень полезную службу как солдаты.

— Говорящий с тобой продолжил бы битву — Астрога боится только своего хозяина, — но Люцион тогда выгнал меня и закрыл от моего взора его столкновение с этим Ульдиссианом!

— И даже после этого смертный не в наших руках?

— Нет! Он даже буквально прошлым вечером по санктуарийскому времени напал на очередной храм! Но Люциона не только это, по-видимому, не волнует, его вообще в последнее время не видно… Второе необъяснимое исчезновение! Наши смертные служители предоставлены самим себе — ни к чему хорошему это не ведёт, — а говорящий с тобой вынужден сидеть и ждать, сидеть и ждать, тогда, как можно сделать столь многое!

Он ожидал от Диабло комментария, но ответом арахниду было молчание. Тишина тянулась и тянулась, и чем дольше она тянулась, тем больше беспокоился Астрога.

Наконец…

— У тебя что-то на уме, маленький жук?

— Да, мой повелитель Диабло… Если говорящему с тобой будет разрешено действовать свободно… И, возможно, в расхождении с тем, что бы предпочёл благородный Люцион.

Снова тишина.

— Расскажи мне, ползающий в тенях, расскажи мне, мой Астрога…

И, с плохо скрываемой радостью, арахнид повиновался.

Мендельн был необычайно молчалив даже для своей натуры, так что даже Ульдиссиан заметил. Он взглянул на брата, когда они пробирались через джунгли, и заметил, что Мендельн устремил свой взгляд прямо вперёд и никуда его не отводит. Так, как будто он боится, что увидит что-то нежелательное, если посмотрит куда-нибудь ещё.

К несчастью, у Ульдиссиана было слишком много своих забот, чтобы продолжать следить за Мендельном. Опасности впереди были только частью их. Ещё был инцидент с Серентией.

Она была открыта для его ухаживаний, это было довольно очевидно, и он всё больше и больше понимал, что хочет развития этого. Однако это означало надругательство над памятью о его друге…

Бурча под нос, Ульдиссиан попытался отогнать эти мысли прочь в очередной раз. Сама земля вокруг них представляла немалую угрозу, не говоря уже о Триедином, так что отвлекаться не стоило. Он постоянно проверял путь впереди, разыскивая то, что может представлять угрозу для других. Не единожды Ульдиссиан мысленно отгонял хищников. Он также заставил нескольких ядовитых змей и одного огромного удава уползти в другом направлении. Это был постоянный труд; джунгли содержали столько потенциальных опасностей, что ему не верилось.

Временами путь погружался в темноту, сходную с ночной. Находить опору под ногами часто становилось трудно даже для Ульдиссиана, которому легче удавалось обнаружить нетвёрдую почву. Несмотря на свои собственные силы, он обнаружил, что вынужден также полагаться на пару тораджанцев, Сарона и Томо. Они были двоюродными братьями, Сарон был старше на пять лет и продвинулся в развитии способностей дальше остальных. Они были почти такими же умелыми охотниками в своей среде, каким Ахилий был в своей, и возглавляли добытчиков еды для остальных.

— Обратите внимание на зазубренный лист тироколя, мастер Ульдиссиан, — сказал ему Сарон, указывая на густое красноватое растение слева. — Порезаться им — значит получить дозу сильного яда… — дабы подчеркнуть этот факт, старший из двоюродных братьев поднял копьём нижние листы. Под ними лежал разлагающийся труп маленького мохнатого существа. Маленькие тёмно-красные ящерки, которые пировали на останках мёртвых, поспешили укрыться в безопасной гуще куста.

— Катака, — представил Томо. — У них сопротивление к яду, но он наполняет их кожу. Они едят жертв тироколя и поэтому ядовиты для остальных.

Ульдиссиан почувствовал какую-то угрозу, но открытие, что избегать следует растения, а не какого-нибудь зверя, заставило его поклясться удвоить свои бдения. Он считал, что может противостоять яду куста, но как на счёт тех, чьи силы ещё не доросли до этого?

— Расскажите всем о тироколе, — дал он указание Ромию и некоторым другим. Это было не первое объявление, которое делал Ульдиссиан, и он знал, что не последнее. Казалось, что всё без исключения в джунглях обладает какими-то скрытыми — и зачастую недоброжелательными — свойствами.

Предполагаемым местом назначения их оставался младший город Хашир. Маршируя вперёд, они внимательно выискивали следы служителей Триединого. Ульдиссиан был уверен, что троими подосланными убийцами дело не ограничится. Вообще-то, он почему-то чувствовал, что Триединое приложило как-то руку к поведению Мендельна, но верил, что, если возникнет необходимость, брат наверняка расскажет ему правду.

Наверняка…

— Ты кажешься таким задумчивым.

Ульдиссиан взглянул в сторону, напуганный внезапной близостью Серентии. То, что он не заметил её, говорило о большой загруженности его ума.

— Я обязан сохранять их всех в безопасности, а в этих джунглях настолько больше всего, чем дома.

— Да, Серам по сравнению кажется таким мирным, — она нахмурилась. — Или, по крайней мере, казался.

Это снова пробудило в нём чувство вины.

— Серентия… На счёт Сайруса и того…

— Не продолжай, Ульдиссиан. То, что случилось, не было твоей ошибкой. Ты мало знал о силах внутри тебя, не говоря уже о том, как контролировать их.

Её попытка успокоить его не принесла Ульдиссиану никакого облегчения. Но всё равно он с благодарностью кивнул.

— Не виню я тебя и за Ахилия, — продолжала девушка, глядя прямо ему в глаза. — Ахилий был хорошим человеком, но независимым. Он сам сделал свой выбор. Он, как и я, не стал бы тебя винить.

— Серентия…

Её рука нашла его руку, очень мягко касаясь тыльной стороны ладони.

— Пожалуйста, не волнуйся так сильно за меня, особенно из-за Ахилия. Я оплакиваю его, как утраченного друга… Но, быть может, не как возлюбленного, которым я его считала.

Это признание чуть не заставило его замереть на месте.

— Что ты такое говоришь? Вы двое…

— Ульдиссиан, Ахилий всегда заботился обо мне, но, ты же знаешь, я, — она на миг посмотрела в сторону, её щёки запылали отнюдь не от жары, — чувствую по-другому. Когда я думала, что надежды больше нет… То решила утешить его… Я чувствую себя такой виноватой…

Он подождал, и, когда она не продолжила, пробормотал:

— Вот уж кому не следует себя винить, — Ульдиссиан пожал плечами, не уверенный, что его следующие слова не будут лишены смысла. — Ты сделала Ахилия счастливым. Он умер с мыслью, что вы вместе. Это что-нибудь да значит, не находишь?