Кен - Наталья Андреева

— Может, вам кофе сварить? — спросила Ксения, видя его состояние. Воробьев явно стеснялся незнакомой девушки и ее насмешек. — Да вы не бойтесь, я сюда принесу.

Он молча кивнул, и Ксения вышла на кухню. Мужик в тельняшке курил «Приму», открыв настежь окно. Было ужасно холодно, но Ксения поняла, что возражать бесполезно.

— Где тут можно завтрак приготовить? — спросила она.

— Чего? Прямо так сразу? Воробей уже завтрак успел заработать? Ну дает мужик! Силен!

Ксения схватила турку, ткнула мужику в лицо:

— Его? Ваша?

— Да бери. Все кругом колхозное, все кругом мое. Про коммунизм слыхала? Это когда от каждого по способностям, а каждому по потребностям. И потребности и способности у нас примерно одинаковые в этой трехкомнатной хате: каждый хочет отсюда выбраться, но не могет. Потому мы все здесь равны. А равенство — это братство. Как брат я тебе разрешаю пользоваться этой штукой, но и ты уж будь добра…

— Все, хватит. Мне надо сварить кофе.

— А насчет смысла жизни? — То ли он уже выпил, то ли с ночи еще не протрезвел.

— В другой раз.

Он докурил, выбросил в окно бычок и вышел из кухни. Ксения облегченно вздохнула.

Через несколько минут она принесла в комнату Анатолия две чашки кофе и то, что решилась взять в холодильнике. Кто знает, насколько у них тут развит коммунизм?

— Я тут слегка похозяйничала, — сказала она. — Ничего?

— Ничего, — старательно выговорил он с упором на первую согласную, и Ксения догадалась, что Воробьеву это дается тяжело. Но старается не заикаться. Долго готовился, наверное. Все то время, пока она была на кухне.

— Ты удивился, что пришла подруга Жени, да? Ты знаешь, что ее убили?

— 3-знаю.

Как же тяжело давался этот гейм! Противник был настолько скован и зажат, что Ксения и сама чувствовала себя неловко. Жизнь не игра, это тяжелая и весьма неприятная штука. Особенно когда все складывается слишком легко. Очень легко для того, чтобы быть правдой.

— Толя, я прожила с Женей в одной квартире три года, — мягко сказала Ксения. — И меня тоже бросали. Одним из ее «шуриков» был мой собственный муж. Он ушел от меня к Жене. Скажи мне, как ты здесь живешь? Это же невыносимо.

— Я к-коплю на к-квартиру, — ответил Воробьев, стараясь не смотреть в лицо Ксении.

— И много накопил?

— Нех-хватает.

— Понятно. Даже на однокомнатную, не в самой Москве, а в ближайшем Подмосковье не хватает. Это очень большие деньги. И для меня тоже, — добавила Ксения и заметила, что Анатолий потихоньку начинает к ней привыкать.

15: 15

— У тебя девушки нет? — спросила Ксения. Потом спохватилась: — Ой, извини! Я это спросила потому, что боюсь помешать. Вдруг придет твоя девушка и…

— Никто не п-придет, — нахмурился он.

— Странно. Мне кажется, что у тебя должно быть много девушек.

— Н-не было. До н-нее.

— Ты ведь не москвич?

— Н-нет. С Урала. Приехал в институт п-посту-пать. К т-тетке.

— И она тебе никак не помогает?

— П-помогла. — Он усмехнулся с иронией.

— Расскажи, — попросила Ксения.

Длинные речи давались ему с трудом. Анатолий заикался еще больше, когда волновался. А волновался он всякий раз, когда рассказывал о своей жизни. Анатолий Воробьев был сильно обижен и на саму жизнь, и на ее любимчиков. А Евгению Князеву он относил к самой отвратительной категории людей — к баловням судьбы.

Самому же ему не повезло с рождения. Как поняла Ксения, мать Анатолия выскочила замуж рано, в восемнадцать лет. Не по залету — по любви. И делала аборты до тех пор, пока не поняла, что следующий будет последним. Муж ее работал на заводе, в цеху, где от печей шел постоянный жар, и, едва выбравшись из земного ада, он пил по-черному. Умер рано, не дожив до сорока пяти лет. Но в городе, где родился Анатолий, это никому не показалось удивительным.

Его мать была настоящей красавицей. Женщины в их роду обрусевших поляков отличались какой-то русалочьей, загадочной красотой и утонченностью. Правда, спустя десять лет после замужества, Антонину Воробьеву красавицей никто бы уже не назвал. Муж бил ее, не стесняясь сына, а мальчик, проснувшись однажды ночью, так испугался страшных криков матери, что на всю жизнь остался заикой. Водить его по врачам Антонина не имела ни сил, ни времени. Рано выскочив замуж, она так и не сумела получить образования и всю жизнь работала уборщицей да готовила еду у чужих людей. На похоронах и свадьбах, куда ее охотно приглашали, все были довольны ее стряпней. А дома в такие дни устраивалось настоящее пиршество. Отец Анатолия зарабатывал много, но большую часть денег пропивал. А потом, когда пришли другие времена и все чаще стали задерживать зарплату, семья уже держалась только на Антонине. Но Толик к тому времени был уже в Москве. Отслужив в армии, он отправился покорять столицу.

Инициатором поездки была мать, которая боялась, что Толик, хлебнув каторжного труда на заводе, тоже пристрастится к водке. В столице Антонина рассчитывала на свою родную сестру и ее богатого и влиятельного мужа. К тому же Толик был отличным спортсменом, и какой-нибудь малопрестижный вуз мог взять его только ради того, чтобы усилить свою волейбольную или баскетбольную команду.

Анатолий, преодолев свою застенчивость, наконец решился. Собрал вещи и отбыл в Москву, оставив мать с умирающим отцом на руках. Столица встретила его неприветливо: моросящим дождем и хмурыми лицами прохожих. В то время в Москву наведывались в основном за вожделенным дефицитом, и огромные очереди кольцами вились вокруг крупных универмагов. И Анатолий часто слышал:

— Понаехали тут!

Он не купил обратный билет только потому, что боялся расстроить мать. У нее к тому времени уже начало побаливать сердце. Анатолий догадывался, что мать расстраивать нельзя, особенно правдой о том, как его встретила родная тетка.

15: 30

— Ты куришь? — спросила Ксения.

— Д-да.

— Тогда кури. Только форточку не открывай. Холодно.

Она привыкла к запаху крепких сигарет, потому что из всех приятелей Жени только Генка, пожалуй, не курил. Профессиональный спортсмен, он категорически отказывался от жалкой страстишки к никотину. Да еще непонятно было с тем, вчерашним. При Ксении Владимир Попов сигарет из кармана не доставал.

Судя по тем, что курил Анатолий, это была не та статья бюджета, на которой он экономил. Кое-какие из дорогих привычек у него еще остались. До встречи с Женей Князевой он не курил вообще. Считал, что для спортсмена это лишнее. И алкоголь тоже.

…Первое, что Анатолию надо было сделать в Москве, это определиться с жильем. А жить он собирался у тетки. Родная сестра его матери уехала в Москву около двадцати лет назад. Она тоже была красавицей, только к своей замечательной красоте относилась рационально, максимально использовав свой единственный шанс. Поэтому, окончив школу, девушка уехала учиться в швейное ПТУ в столице, где кроме профессии давалось еще право на временную прописку и койку в общежитии.

Получив профессию швеи, юная красавица устроилась по лимиту на фабрику по пошиву верхней женской одежды. И получила право еще на несколько лет остаться в Москве. И вот тут ей наконец улыбнулась удача. У тетки Анатолия было не только красивое лицо, но и идеальная фигура, и получилось так, что изделия швейной фабрики стала демонстрировать на показах мод одна из ее работниц. Пусть народ любуется, какие бывают передовики производства! Днем стоят у станка, а вечером по подиуму разгуливают. Это вам не буржуазная индустрия моды, а социалистический подход к человеку.

И на одном из показов свершилось — русалочья грация молодой работницы покорила немолодого директора магазина. Он тут же развелся со своей сорокалетней женой, и в его доме вскоре появилась молодая красавица.

Брак оказался удачным для обоих. Молодая красивая жена помогала ему делать карьеру, а он обеспечил ей легкую красивую жизнь.

Она была русалкой не только внешне, но и по природе. Холодная, словно речная вода, и совершенно бесстрастная, она прекрасно знала на примере старшей сестры, куда приводят чувства. И совершенно сознательно избавилась от всех разом.

Через год после свадьбы она родила мужу ребенка, потом села на жесткую диету и занималась дальше уже только собой. Бедные родственники, оставшиеся где-то за Уралом, были забыты вместе с досадным прошлым.

И вот, спустя столько лет, неожиданно объявился племянник, который собирался жить в ее доме! Неужели за то, что старшая сестра была ей в детстве нянькой, надо терпеть в своей квартире ее сынка, который может оказаться в папашу, пьяницей и драчуном!

Негодовала. Даже муж был удивлен и, успокаивая разгневанную супругу, посоветовал:

— Сейчас лето, дай ему ключи от дачи, а мы уедем за границу. Все равно собирались.