Отец моей малышки (СИ) - фон Беренготт Лючия

Вместе мы поднимаемся обратно наверх – по дороге он обещает показать мне дом во всей красе завтра с утра, а также взять нас с Масюней на озеро, где у него припасена моторка и насыпан маленький, искусственный пляж. Я делаю вид, что это прекрасная идея и напоминаю себе, каждую секунду напоминаю, что именно он сделал. Чтобы не забыть ненароком, проснувшись утром в его постели.

И когда спустя несколько минут он оставляет меня, чтобы сходить в душ перед сном, я буквально заставляю себя выбежать на цыпочках из комнаты и спуститься по ступенькам вниз, в гостиную. Нахожу по памяти висящую на стене черную коробку телефона, хватаю трубку, готовясь набрать всем известный номер…

– Интересно, зачем тебе понадобилась охрана поселка так поздно вечером, – слышу холодный, пронизанный сталью голос из темноты.

Глава 13

– На, – он протягивает мне свой телефон. – Звони, куда хотела. Это настоящий, не домофон.

Мне хочется плакать – от ощущения надвигающейся беды, от утерянной возможности забыть обо всем и начать сначала… Ну вот зачем мне это надо было?! Все ведь шло так хорошо, когда я играла в наивную, поверившую ему девочку…

Чувствуя подвох, я даже не беру телефон – знаю, что просто так не стал бы его давать в такой ситуации. Видя, что я сомневаюсь, он удовлетворенно кивает и прячет его обратно в карман пиджака.

– Садись, – приказывает, рукой показывая на одно из четырех кресел возле круглого столика. Включает торшер, и я морщусь – отвыкла от света.

– Садись, - повторяет, видя, что я замешкалась. Я сажусь, но сам он продолжает стоять. Вернее, ходить – сунув руки в карманы брюк меряет комнату шагами. Я помню из прошлого, что так ему лучше думается. Значит, еще не решил? Только собирается придумать, что с нами делать?

Наконец он останавливается и поворачивается ко мне, видимо решившись.

– Давай без околичностей, ладно?

 Я молчу, надеясь, что он не хочет, чтобы я ему поддакивала.

– У меня… вернее, у моих адвокатов есть достаточно информации, чтобы сделать меня Машиным официальным опекуном, даже если ты сумеешь доказать, что я тебя похищал. Тебе это надо?

Кусая губы, чтобы не расплакаться я мотаю головой.

– Вот и я так думаю.

О, я знаю о чем он говорит. Отснятые по молодости фоточки для пикантного журнала – подружка привела якобы на обычную фотосессия, которая оказалась далеко НЕобычной – хорошо, хоть трусики разрешили оставить. А отказаться означало бы заплатить огромную неустойку.

Мои клубные приключения с Андреем, где пару раз я угощалась кое-чем поинтереснее алкоголя… Моя поездка через два года после рождения Масюни в Турцию – мама отправила, чтобы я хоть немного пришла в себя. Про то, как мы отрывались с моей соседкой по комнате Танечкой, вообще вспоминать неохота…

В общем, если как следует порыться, есть, есть где меня за задницу взять. И мне совершенно неудивительно, что такой подлец, как Зорин, решил воспользоваться моей подмоченной репутацией, чтобы получить то, что до сегодняшнего дня ему было совершенно не нужно. Удивительно, как он раньше не додумался меня этим шантажировать…

– Что тебе от нас надо? – угрюмо спрашиваю, глядя на него исподлобья.

– Ничего, кроме вас самих! – торжественно объявляет. – Хотя, если, не ошибаюсь, я уже об этом сообщал тебе.

– А ничего что ты не имеешь на это никакого морального и юридического права? – зло спрашиваю. Просто так, чтобы напоследок огрызнуться.

– Я смирюсь с моральной проблемой. А насчет юридического права… подожди секунду, будь добра… – он куда-то уходит и возвращается, принося с собой что-то в пластиковом пакете. Передает мне.

– Что это? – непонимающе я кручу в руках выуженную из пакета пробирку с ватной палочкой внутри.

– Тест на отцовство, – господин ректор смотрит на меня холодно и неумолимо. – Сделаешь его завтра Маше. В моем присутствии.

Я ахаю и чуть не выпускаю это из рук. И тут же сощуриваюсь.

– Ты ведь говорил, что тебе неважно твоя Маша или нет!

– Конечно, неважно. Но если мое отцовство даст мне больше преимуществ, я должен это использовать. Раз уж по-другому у нас с тобой не получается.

Я сникаю, падаю на стул перед его столом.

– Ну, допустим, докажется, что она твоя. И что дальше? Каким образом ты собрался поломать нашу с ней жизнь?

– О, самым наилучшим образом, любовь моя! Поверь, тебе понравится.

Его рот растягивается в довольной улыбке, и на мгновение он превращается в настолько сногсшибательного красавца, что все его прегрешения уходят на второй план. На только лишь на мгновение – до того, как он снова становится эгоистичным, самовлюбленным подлецом.

– Во-первых… – говорит он, загибая пальцы, – ты не станешь никуда переводиться, а Маша так и будет ходить в детский сад на кампусе, пока не созреет до того, чтобы я рассказал ей правду. Во-вторых, после учебы ты станешь моей личной ассистенткой – будешь заправлять всеми моими делами, ходить со мной на банкеты и мероприятия и все в таком духе. Когда я официально сделаю тебе предложение, ты будешь делать все тоже самое, только уже в роли моей невесты. В-третьих… уже сегодня вечером ты пошлешь куда подальше своего убогого женишка. Причем так, чтобы я слышал и оценил. Это на сегодня твоя программа минимум, позже я додумаю дальнейший ход событий. Все поняла?

Совершенно деморализованная, я всхлипываю.

– Почему ты так со мной? Что я тебе сделала? Чем заслужила такое обращение?

Он медленно поднимает на меня голову, в полутьме игра теней делает его похожим на зловещего, пусть и немного киношного Мефистофеля.

– Зачем, ты спрашиваешь? – он поднимается и перемещается по комнате, ближе ко мне. Садится рядом – так близко, что я невольно шарахаюсь в угол дивана. Зорин издает нетерпеливый, недовольный звук и дергает меня за талию к себе, ближе. Склоняется и продолжает говорить мне в ухо и в шею, посылая вниз по позвоночнику полчища мурашек.

– Затем, зайка моя, что я терпеть не могу, когда мной играют. Как ты играла, к примеру, сейчас, строя из себя невинную козочку… И как играла раньше, пытаясь убедить меня в том, что у нас всё хорошо и будет только лучше, а сама в это время готовила побег в Лондон с моим ребенком и твоим будущим женихом…

Я слегка мотаю головой, пытаясь осознать только что услышанное.

– Что? С каким женихом? В какой Лондон? Я ездила помочь Андрею закончить дела…

– Хватит, – обрывает он меня резким, холодным голосом. – Я еще понимаю, ты бы продолжала нести эту чушь, если бы я не сказал тебе, что задействовал детектива! Но ведь я сказал! Неужели ты не знаешь, что в наше время подобная слежка включает в себя электронные дивайсы и аккаунты в сети?

Он снова атакует мою шею поцелуями, и я теряю нить его объяснений. Причем тут электронные дивайсы? Какие аккаунты? Мозг отказывает работать, когда эти губы так близко от груди… Как же я буду его ассистенткой? – отвлеченно думаю. Я же сдамся на второй день, несмотря на всю мою к нему ненависть…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Стискивая зубы, снова отталкиваю его от себя.

– Подожди… О чем ты? Я… не понимаю…

Он тяжело, судорожно вздыхает и поднимается.

– Все же продолжаешь… Хочешь, чтобы я разложил перед тобой все карты? Хорошо, разложу.

Он снова уходит и не успеваю я очухаться, возвращается с моей сумкой и бросает ее на диван перед собой.

– С этим ты собиралась идти помогать своему Андрею закрывать дела?

Я недоумевающе притягиваю сумку к себе, копаюсь в ней, выуживаю Масюнины шмотки. И начинаю понимать.

– И поэтому ты решил, что я ехала в аэропорт? А билеты? А паспорта? Кто бы меня в самолет пустил?

Он прищуривается.

– Я не вполне понимаю, зачем ты продолжаешь играть… Но допущу, что не в курсе, что твою электронную почту можно легко проверить. Особенно учитывая, что ты использовала университетскую. А может… стоп! – он откидывает голову и смеется. – Ты просто думала, что я идиот, которого легко обвести вокруг пальца, да? Думала, если закажешь билеты по электронной почте, а за паспортами попросишь заехать своего Андрея – я об этом не узнаю?