Под маской улыбки (ЛП) - Лак Оливия

— Правда? — Раздаётся голос Доры за нашими спинами: я оборачиваюсь и вижу свою подругу в маленьком чёрном платье и на тонких шпильках.

— Дора! Наконец-то. Я искала тебя весь вечер. — Я крепко обнимаю её. Она неловко похлопывает меня по спине, прежде чем отстраниться.

— Серьёзно? Ты же не отходишь от Дэвида, — ехидно произносит она.

Я вскидываю брови, удивлённая её грубостью.

— Ему нравится, когда я рядом, — глупо произношу я.

— Прошу прощения, — бормочет жена Смита Коннорса, тихо уходя от громкого разговора.

— Может, тебе теперь нет дела до обычных людей. Ты же теперь Морган, — последнее Дора произносит как ругательство. Её верхняя губа кривится от отвращения. — Боже, никогда бы не подумала, что ты станешь такой. Видимо я ошибалась. Деньги меняют людей.

Каждое слово кинжалом вонзается в моё многострадальное сердце. Дора правда так считает? Деньги не изменили меня. По крайней мере, я не чувствую изменений. Я скорее подстроилась под требования мужа. Но в такой толпе нельзя рассказывать Доре о моих отношениях, поэтому я произношу самое безобидное:

— Я не хотела тебя обидеть, Дора. — Последнее, чего я хочу, это причинить подруге страдания. Увидев, как исказились её черты, я понимаю, что как раз это и сделала.

— Но обидела, — фыркает Дора. — Я бы даже не пришла, если б не мой парень.

Она хмурит носик. Я внутренне морщусь. Дэвид не позволил бы мне пригласить только Дору, так как, по его словам, она не соответствует уровню мероприятия.

— Я рада, что ты здесь, — честно отвечаю я. — Правда. Я очень скучаю по тебе и нашим разговорам.

— Дела важнее слов, — говорит она. Под слоем агрессии, я замечаю уязвимость Доры. Я кладу руку ей на плечо.

— Прошу, потерпи, — умоляю я. — Привыкать к жизни в браке очень сложно. Знаю, я пренебрегаю нашей дружбой, но я правда очень скучаю.

Дора недоверчиво фыркает.

— Не знаю, зачем я вообще пришла. Ты заслуживаешь быть такой одинокой, какой выглядишь, Каролина. — Тут она разворачивается на каблуках и уходит, а её кудрявые каштановые волосы подпрыгивают с каждым шагом.

Меня охватывает такая волна отчаяния, что я готова потерять самообладание. Она права. Я совершенно одна.

Неожиданно в огромном зале у меня начинается клаустрофобия. Я задыхаюсь. Слишком много людей. Слишком много ожиданий. Слишком сильное давление. Я на автопилоте нахожу одну из дверей, ведущих на балкон. Проскальзывая между тел, я, наконец, оказываюсь снаружи. Я подхожу ближе к перилам, радуясь успокаивающему шуму волн, разбивающихся о берег. Но этого мало. Сердце по-прежнему бьётся в бешеном ритме, я тяжело дышу.

— Сделай медленный вдох. — Я чувствую вес заботливой руки на спине. В отличие от прикосновения Дэвида, мне не больно. — Медленно, Каролина. Вдыхай под мой счёт. Один. Два. Три. Четыре. Выдыхай. Один. Два. Три. Четыре. Пять. — И так до тех пор, пока я не успокаиваюсь.

Сначала расслабляются мышцы спины в том месте, где лежит его рука, потом шея, плечи и всё тело. Я хочу упасть на него, почувствовать его тепло.

— Как тебе всё время удаётся застать меня в одиночестве? — наконец хриплю я.

— Потому что ты завладела моим вниманием и не отпускаешь, — нагло отвечает Алек Кристос.

Капли солёной воды разносятся морским бризом. Я крепче обхватываю перила. Если я повернусь к Алеку, то растеряю остатки самообладания.

— Не хочу, чтобы тебе было плохо, — произносит он мягко. Я сомневаюсь, что точно это слышала. — Ты выделяешься в толпе, светишься теплом и красотой, но я вижу, что ты скрываешь. Если дорогой мне женщине плохо, я не могу стоять в стороне.

По-прежнему сжимая перила, я произношу дрожащим голосом:

— У тебя есть радар, определяющий мою слабость? Приходишь всегда вовремя.

Алек всё ещё держит руку на моей спине. Если прикосновение Дэвида служит напоминанием о долге, прикосновение Алека отдаётся теплом. Я позволяю ему окутать себя.

— Это не объяснить, Каролина. Мной управляет инстинкт. Когда я увидел, как ты сбегаешь с вечеринки, не смог удержаться и пошёл за тобой. Неправильно получать удовольствие от твоего присутствия, Каролина. Но как этого избежать? Ты хорошая. И очаровательная. Такая очаровательная. Для меня пытка понимать, что ты не моя. — Алек подходит ближе, вынуждая меня застыть на меня. Я едва дышу. Прикоснётся ли он ко мне ещё? Мысль о близости с ним разжигает во мне чувства и одновременно успокаивает страхи.

— Ты принадлежишь другому мужчине. Дэвиду Моргану. Больше никому. — Он не скрывает отвращения.

Принадлежу. Слово отлично подходит под описание наших с Дэвидом отношений. Мужем продиктованы все мои движения, деятельность, отношения… И мне не хватает духа сопротивляться ему и требовать равенства.

Но рядом с Алеком я становлюсь сильнее, храбрее.

— Может, твой интерес вызван нашей схожестью. — Ссылаясь на его вчерашние слова, я не скрываю сарказма. Такой сильный человек никогда не позволил бы обращаться с собой так, как я позволяю Дэвиду.

— Тебе не идёт умничать, Каролина, — мягко журит он. — Расскажи, что тебя расстроило.

Моя импульсивная сторона хочет довериться Алеку. Очень знакомо. Именно так я оказалась замужем в свои двадцать два. Парой нежных слов Дэвид заставил меня упасть ему в ноги. И посмотрите, как далеко всё зашло — брак, из которого любовь ускользает быстрее, чем гелий из шарика.

Внутри меня сражаются противоречивые чувства, пока верность не одерживает верх.

— Там почти пятьсот человек. Стало тяжело дышать, — говорю я. Технически дышать было сложно и внутри, и снаружи, каждый вздох отдавался болью в рёбрах.

Алек разочарованно вздыхает. Мягко взяв меня за плечи, он заставляет посмотреть на него. Кладёт руки на перила по обе стороны от моих бёдер, лишая меня возможности уйти. Я дышу неглубоко, чтобы рёбра не болели, но грудь всё же касается его белоснежной рубашки. От него исходит жар. Он пристально смотрит на меня, не отводя взгляд.

Шум в моей голове стихает. Каким-то образом я чувствую себя в безопасности рядом с Алеком.

— Что если нас увидят? — шепчу я. — Это неприемлемо. Дэвид…

Алек прижимает указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

— Я борюсь с влечением к тебе, Каролина. Борюсь так сильно, ведь знаю, что не могу получить тебя. Для этого нужно определиться, что между нами. И не с половиной Майами в зале. В следующий раз я приду за тобой, Каролина.

Я полностью уверена в его искренности. Его голос полон решимости. Мне следует испугаться. Стоит поспорить с ним. Я должна закричать, что между нами ничего нет! Развернуться и никогда больше с ним не встречаться. Все рациональные мысли разбегаются от одного прикосновения Алека. Потому что в том месте, где мои губы касаются его мозолистого кончика пальца, связь невозможно отрицать.

На лице Алека отражается опасность. Внутренняя борьба очевидна, но он не говорит, что волнует его.

— Береги себя, — грубо произносит он.

Также странно, как появился, Алек уходит. Его длинные ноги шагают по балкону, и он исчезает в водовороте людей. Тяжело вздохнув, я оседаю на поручни и обхватываю себя руками за талию, но осторожно, чтобы не задеть рёбра.

С уходом Алека возвращается страх. Что, если Дэвид нас видел? Он никогда меня не простит. Чёрт, я сама себя не должна прощать. О чём я думаю, находясь в такой близости с другим мужчиной?

— Вот ты где. — Дэвид появляется на освещённом луной балконе. Услышав его голос, я начинаю нервничать. Он что-то знает? — Что ты здесь делаешь, сокровище моё? — Я смотрю на него в поисках видимого недовольства. И не найдя, чуть ли не выдыхаю от облегчения.

— Стало душно. Внутри довольно людно, — произношу я такую же слабую отговорку, какую дала Алеку, но этот мужчина мне верит. Коротко кивнув, он обнимает меня за талию, притягивая к себе. Я стараюсь не морщиться от боли в рёбрах. Дэвид не обращает на мою реакцию никакого внимания.

— Подходит время ужина. Ты же не хотела пропустить речь, правда? — Он натягивает свою самую широкую улыбку, пока ведёт меня через бальный зал к нашему столу.