Научиться быть счастливым - Тал Бен-Шахар

Как поясняет Чиксентмихайи, для того чтобы попасть в поток, необходимо иметь перед собой четко сформулированную цель и ясно осознавать свое предназначение. Цели со временем могут меняться и действительно меняются, но в тот момент, когда мы заняты какой-либо деятельностью, ее направленность должна быть абсолютно однозначной. Если нас не отвлекают никакие другие дела, которыми мы могли бы в этот момент заниматься, если мы всем сердцем преданы своей работе, мы вольны безраздельно посвятить себя решению стоящей перед нами задачи. Как я уже раньше пояснял в главе о целях, когда у нас в голове есть ясное представление о том, в какую сторону мы направляемся, мы вольны наслаждаться самим путешествием. В потоке сливаются воедино благо для настоящего и для будущего: ясно сформулированная будущая цель не противопоставляется, а скорее благоприятствует опыту жизни здесь и теперь. Когда мы испытываем «поток», повышается уровень счастья, поскольку пресловутая формула «Терпи, казак, атаманом будешь» превращается в формулу «Радуйся, казак, будешь атаманом, и не простым, а целого войска!».

Теория потока, сформулированная Чиксентмихайи, наглядно показала, что стандартная формула «Терпи, казак, атаманом будешь» основывается на чистейшем мифе, согласно которому высокий уровень производительности труда достигается лишь посредством чрезвычайно интенсивного и длительного перенапряжения. Исследования показали, что напряжение отнюдь не является оптимальным условием для достижения пика производительности. Это скорее происходит где-то посередине между перенапряжением и недогрузкой; именно в этих условиях мы не только выкладываемся на полную катушку, но еще и получаем удовольствие от того, что делаем. Мы достигаем состояния «потока», когда наша деятельность обеспечивает нам определенный уровень нагрузки, то есть когда стоящая перед нами задача не является ни слишком трудной, ни слишком легкой.

Как показано на графике, если сложность задачи слишком высока, а уровень наших навыков слишком низок, то мы нервничаем; если же уровень наших навыков очень высок, а сложность задачи явно недостаточна, мы скучаем.

Мы испытываем состояние «потока», когда сложность задачи соответствует уровню нашей квалификации.

В какие минуты вы испытываете состояние «потока»?

Поскольку огромная часть студентов и школьников в стенах учебного заведения страдают либо от нервотрепки, либо от скуки, они не получают от учебы ни малейшего удовольствия и не показывают, на что они способны. Для того чтобы школа приносила детям как можно больше пользы и в настоящем, и с прицелом на будущее, учителя должны по мере возможности строить уроки и любые другие учебные занятия в соответствии с уровнем подготовки каждого отдельного ученика. Как видно из графика, убивать в учениках ощущение потока можно двумя разными путями. Первый — создать в классе напряженную обстановку, которая порождает нервозность. Второй — создать в классе такую обстановку, в которой нет места ни для трудностей, ни для их преодоления, что очень быстро приводит к скуке.

В первом случае учитель применяет в обучении ребенка метод «утопления». На ребенка слишком сильно давят, так что это превышает все прелы, допустимые для зоны роста, и в результате школьные занятия очень скоро превращаются для ученика в синоним страдания, нервозности и уныния. Его приучают нацеливаться только на конечный результат и ни на что больше не обращать внимания, видеть только цель и не замечать дорогу, которая к ней ведет. В итоге ребенок очень быстро становится участником крысиных бегов, и он уже не может испытать состояние «потока» не только в школе, но и на протяжении всей последующей жизни — будь то на работе или в часы досуга.

Во втором случае вместо перенапряжения и нервозности дети страдают от недогрузки и скуки. Когда трудностей слишком мало, это ничуть не менее вредно, чем если трудностей слишком много, — последствия того и другого выходят далеко за рамки простой утраты состояния «потока». Педагоги, особенно родители, частенько путают трудности со страданиями; желая защитить своих детей от страданий они заглядывают ребенку в рот, потакают любому его капризу и заботливо оберегают от каких бы то ни было проблем. В попытке обеспечить своим детям «привилегированную» жизнь такие родители отказывают им в праве на борьбу, вследствие чего ребенок так никогда и не ощутит, что такое «поток» и что такое здоровое чувство удовлетворения от преодоления трудностей.

Когда я рос, моим любимым мультиком был «Богатенький Ричи: Бедный маленький богатый мальчик»[64] о страданиях ребенка, у которого, казалось бы, было все. Оксюморон в самом названии — герой одновременно бедный и богатый — легко расшифровывается, если прибегнуть к понятию всеобщего эквивалента: в нашем относительно зажиточном обществе мы видим все больше и больше богатых детей — и взрослых, — которые чувствуют себя несчастными. Иногда говорят: «С жиру бесятся». А я пришел к мысли, что богатые тоже в чем-то обездолены.

Еще в 1858 году Сэмюэль Смайлз[65], отец современного движения самоусовершенствования, писал: «Каждого молодого человека нужно заставить почувствовать, что его счастье и благополучие в жизни непременно должно зависеть больше от него самого и от приложения его собственных сил, нежели от помощи и покровительства со стороны других». Когда родители «помогают» своим детям уклониться от тяжкого труда, это может в конечном итоге обернуться большим несчастьем: «Весьма сомнительно, может ли человек подвергнуться более страшному проклятию, чем дотошное исполнение всех его желаний без каких-либо усилий с его стороны, так что в его жизни не остается места для надежд, страстей или борьбы». Когда перед детьми ставят серьезные задачи, дети — как и взрослые — видят смысл в том, чтобы их решить, и получают наслаждение от самого процесса достижения цели.

«Бедность» богатых до некоторой степени помогает объяснить, почему в условиях относительного изобилия, достигнутого нашей цивилизацией, уровень депрессии постоянно растет и почему депрессия атакует людей более молодого возраста, чем это было в прежние времена. Для многих молодых людей жизнь в буквальном смысле слова стала слишком легка.

Труды, невзгоды, лишения, необходимость решать сложные задачи — все это неотъемлемые составляющие эмоционально богатой жизни; не существует легких обходных путей к счастью. И тем не менее, когда другому человеку приходится трудно, особенно в случае, если этот другой человек является собственным ребенком, наша непосредственная реакция — это желание облегчить ему жизнь. Нам кажется противоестественным, когда родному чаду приходится несладко, а мы, имея возможность «подстелить соломку», почему-то этого не делаем; но временами нам просто необходимо обуздать свой порыв и предоставить детям право самим бороться с лишениями и невзгодами.

Уныние широко распространено среди богатых еще и потому, что на них все сильнее и сильнее давят, пытаясь заставить их чувствовать себя счастливыми людьми. Я сталкивался с этим феноменом среди некоторых моих студентов, которые происходили из привилегированных классов. «Какое я имею право быть несчастным? Какие у меня есть для этого причины?» — частенько вопрошал меня один такой студент. Он до сих пор страдает от чувства вины и ощущает себя неблагодарной скотиной из-за того, что недостаточно признателен судьбе за доставшийся ему «счастливый» жребий. Больше того — поскольку он не находит серьезных оснований для того, чтобы быть несчастным, он обвиняет в своих бедах самого себя и ощущает себя неадекватным. Чем сильнее на него давят, требуя от него быть счастливым, тем сильнее его чувство вины и неадекватности перед лицом отрицательных эмоций, — и от этого он еще более несчастен. И ни он сам, ни многие другие в нашем насквозь материалистическом мире не в состоянии понять, что наши эмоции по большей части не имеют ни малейшего отношения к тому, богаты мы или бедны в материальном отношении.

У всех нас есть способность испытывать эмоции, и все мы время от времени переживаем великую радость, великие страдания и все промежуточные градации этих чувств. Не всем людям в равной мере доступны материальные блага, но большинство из нас имеют одинаковый доступ к всеобщему эквиваленту. Как я уже писал в этой книге, за исключением тех, кто живет в условиях чрезвычайной бедности или политического притеснения, счастье и несчастье одинаково распространены в любой популяции. В своей статье «Кто счастлив?» Дэвид Майерс и Эд Динер суммируют результаты социологических опросов, проводившихся ими с целью определить, как люди субъективно оценивают уровень своего духовного благосостояния: «Счастье и удовлетворенность жизнью равно доступны для молодых и старых, женщин и мужчин, афроамериканцев и белых, богачей и рабочего класса». Всеобщий эквивалент — это великий уравнитель.