Пай-девочка - Королева Мария

— Да, — побелевшими губами прошептала я.

И вот высота — четыре с половиной тысячи метров. В самолете зажигается лампочка — это сигнал, что можно прыгать. Выпускающий — Жора — открывает дверь и делает знак первому парашютисту — пошёл. Сначала выпрыгивает Вася Семушкин — он скайсерфер. Его ноги пристегнуты к нетяжелой плоской доске, чем-то напоминающей сноуборд.

Следующими самолет покидают Юка и Киса, которые решили прыгнуть вместе. Обе сразу переворачиваются на голову. Я вижу, как их облаченные в яркие комбинезоны фигурки исчезают в облаках.

Мы — самые последние.

— Все, пошли. — Генчик сжимает мое плечо.

Дура, дура, ну какая же я все-таки дура! Если бы можно было вернуть вчерашний день. Да ни за что, ни за что на свете я не согласилась бы прыгать! Но вчера мне было все равно. Вчера я лежала в постели рядом с Генчиком и ничуть не стеснялась своих не слишком худых бедер. Генчик курил — прямо как любовник из американского фильма — почему-то в американском кино влюбленные всегда курят после секса. И мне казалось, что время остановилось. Я сомневалась в том, что завтра вообще наступит когда-нибудь. Что, завтра надо прыгать с парашютом? Легко! Нет проблем! Да и какое это имеет сейчас значение?

— Настя, Настя, не тормози! — Димка Шпагин подталкивает меня к двери.

На негнущихся ногах я подхожу к краю. Генчик осторожно выбирается из самолёта, он стоит на специальной ступеньке снаружи, и я вижу его лицо на фоне облаков. Он улыбается, но я так нервничаю, что даже не могу улыбнуться в ответ. Генчик крепко держит меня за специальную пришитую к комбинезону петлю (парашютисты ласково называют её «колбаской»), Димка Шпагин крепко держит меня с другой стороны.

Всё надо прыгать.

Я делаю вид, что улыбаюсь.

Я делаю вид, что мне всё по фигу — пытаюсь представить, что я — это не я, а Юка, которая покидает самолет с невозмутимым лицом.

Один шаг, и я опять задыхаюсь от крика. Сначала мне кажется, что я по какому — то страшному недоразумению попала в стиральную машинку — некая неведомая сила хаотично бросает из стороны в сторону мое тело. Краем глаза я вижу быстро улетающий вверх самолёт. Я понимаю, что самолёт здесь ни при чём, это я несусь вниз со скоростью двести пятьдесят километров в час — и от этой мысли я начинаю визжать ещё громче. Слава Богу, что встречные потоки ветра тоже визжат, да ещё посильнее моего. Так что Генчик вряд ли слышит мои вопли — это самое главное.

Я вспоминаю, что кажется, надо расставить руки в разные стороны и посильнее прогнуть спину — тогда я смогу лечь на воздушный поток. Усилием воли заставляю своё тело слушаться. И вот — я лежу на животе, а подо мной — расчерченная на квадратики земля. Я не вижу, как она приближается, на такой высоте это совсем незаметно. Я осторожно поворачиваю влево и вижу Генчика — он улыбается и складывает в колечко большой и указательный пальцы.

Я киваю ему, да все о’кей, но потом вспоминаю, что на парашютном языке этот жест означает — посмотри на высотомер, дура!

Я смотрю на высотомер — тысяча восемьсот. Пора раскрывать парашют! Моя правая рука метнулась вниз, я сразу нащупала релиз и осторожно дернула.

Резкий толчок — и я вижу над своей головой наполняющийся воздухом купол парашюта. Все в порядке. Стропы не запутались и не перехлестнулись. Я жива, я это сделала, ветер наконец угомонился и перестал надрывно гудеть в ушах, запотели пластиковые очки, Генчик и Димка Шпагин улетели вниз и только потом раскрыли свои скоростные парашюты. Я увидела немного левее себя аэродром. Так любопытно взглянуть на наш аэродром с высоты. Маленькая аэродромная гостиничка казалась спичечным коробком. Вертолеты напоминали безобидных букашек.

На земле, возле старта, лежала огромная надувная стрелка ярко-розового цвета. Стрелка показывала направление ветра. Я знала, что приземляться надо против ветра.

Потом я увидела яркие купола. Один из них, красный, принадлежал Юке. У Юки был спортивный, скоростной купол «Стилет-120». Скорость парашюта зависит от площади купола. Мне выдали ученический парашют с большим куполом, модель «Арбалет».

А внизу ждал Генчик. Он подбежал ко мне и с размаху хлопнул по плечу — я едва на землю не повалилась, потому что от мощного выброса адреналина у меня всё ещё подгибались колени.

— Ну как? Я честно говоря, сначала испугался за тебя! Ты была в полуобмороке и даже не смотрела на высотомер.

— Ошибаешься. Я была в обмороке, — рассмеялась я.

— Но у тебя всё хорошо получилось! Ты классно лежала на животе, очень устойчиво. Поздравляю, первый уровень АФФ пройден.

— Здорово. — Я чувствовала некую странную гордость за себя саму. У меня все получилось. Это было такое необычное чувство. Никогда раньше ла ничего подобного.

— И что ты теперь думаешь о прыжках? — Он интимно наклонился к моему уху. — Ты прежнему считаешь, что это лучше, чем секс.

Я посмотрела на него, его глаза смеялись.

— Нет, теперь считаю, что чуточку хуже, — тихо сказала я.

И только мы вдвоем могли понять, что я имела в виду.

Глава 6

С Юкой я помирилась уже в Москве. Сначала я решила, что сама ей звонить не буду. Что она вообще себе позволяет? Почему так со мною обращается?

И потом, теперь у меня был Генчик. Я вернулась в Москву в воскресенье вечером и тут же занялась увлекательнейшим делом — ожидаем его звонка. Я сидела на кухне и тупо таращилась на телефон.

Телефон молчал, а мне казалось, что Генчик просто не может не позвонить после того, что между нами произошло. Мы ведь были больше, чем любовники.

Мы поделили небо пополам. Кстати, с аэродрома я возвращалась не с Юкой, как обычно, а с Генчиком. Он довез меня до самого подъезда в своем раздолбанном «Опеле». На прощание поцеловал меня в щеку и сказал:

— Ну, до скорого! Учти, в следующие выходные ты должна прыгнуть несколько раз. По крайней мере дойти до четвертого уровня АФФ.

Имел ли он в виду, что до выходных мы не увидимся? Вряд ли… Тогда бы он сказал не «ну, до скорого», а «ну до субботы!». Или все-таки имел?

Жаль, что нельзя посоветоваться с Юкон, она такая умная, всегда всех насквозь видит. Но Юке я звонить не буду, потому что не мешало бы хоть раз её проучить. Все равно кроме меня, близких подруг у нее не было — а кто, спрашивается, ещё сможет выдержать странности Юкиного характера? Правда, в последнее время она сблизилась с Кисой… Все ходят вместе на аэродроме, вместе прыгают. А однажды Юка мимоходом упомянула, что Киса пригласила её на какой-то девичник. Меня Киса никогда никуда не приглашала.

Это странно, но я почти ревновала Юку. Я боялась, что если Юка начнет вплотную общаться с кем-нибудь ещё, то она живо сообразит, какая я неинтересная и скучная. Ведь в глубине души я всё ещё считала себя скучной. Ну что в моей жизни было особенного? Вот Юка и манекенщицей работала, и путешествовала много, и у нее, если верить её словам, были десятки великолепных любовников.

А я? Работала курьером, потом Юкиной секретаршей. В институт не поступила, друзей у меня нет. Ездила пару раз в Крым с родителями в детстве и ещё в Питер — с одноклассниками. И один-единственный раз была в постели с мужчиной.

Вспомнив о Генчике, я помрачнела и вновь уставилась на телефон.

Ну почему он не звонит, почему?

Может быть, он догадался, что я скучная? Может быть, у него есть постоянная любовница? Это больше похоже на правду, но не мог же он перечеркнуть все, что, между нами было? Вот так, одним махом? Хотя… А что такого, собственно, было между нами? Юка цинично сказала бы — ну, трахнулись разок, подумаешь…

Юка. Опять эта Юка.

Я подумала и набрала номер Кисы. Киса меня не узнала.

— Привет, Кать. Это Настя.

— Настя? — недоуменно переспросила она.

Интересно, я и в самом деле так незаметна, что люди меня не запоминают, или это светский метод унижения личности? Таких, как Киса, хлебом не корми, только дай кого-нибудь, вроде меня унизить. И зачем я ей звоню?