Пай-девочка - Королева Мария

А лицо… Под левым расплылся уродливый фиолетовый синяк. Нижняя губа была разбита, а щека покраснела и припухла.

— Что уставилась? — хмуро поприветствовала она меня. — Заходи.

— Кто это тебя так? — Я была шокирована.

— Что, нравлюсь? — она попробовала кокетливо улыбнуться, но тут же скривилась от боли. — Господи, как же болит башка. Сейчас умру.

— Юкочка. Ложись в постель сейчас же! — засуетилась я. — Я сделаю тебе чаю. Может быть, сходить в магазин? Только скажи, чего ты хочешь.

Она позволила отвести себя в постель.

Я укрыла её одеялом до подбородка.

— Да не суетись ты так, — поморщилась Юка. — Меня избил любовник.

— Какой ещё любовник. За что?

— За то, что я ему изменила.

— А почему ты ему изменила?

— Потому что я его совсем не люблю.

— Ох Юка, нарвешься же ты когда-нибудь. — Я взяла её за руку. Рука была холодная и влажна.

— Уже нарвалась, что, незаметно? — криво усмехнулась она.

— Я имею в виду, нарвешься по-серьезному…

«Не любила она его…»

— А ты хоть кого-нибудь любишь?»

Я думала, что она самодовольно фыркнет вот ещё!

Это меня пусть все любят, а я буду нагло пользоваться! Но она сказала:

— Да.

— Почему ты ничего мне не рассказывала?

— А почему я должна была рассказать об этом тебе?

— Ну… Мы же подруги.

— Ничего я тебе рассказывать не буду, — угрюмо сказала Юка. — Может быть, у меня безответная любовь.

— У тебя? — улыбнулась я. — Ни за что не поверю.

— Почему? Я что, не человек, что ли?

— Потому что ты можешь влюбить в себя любого мужчину, какого только захочешь, — напомнила я ей её же слова. — Потому что ты можешь вызвать эрекцию одним только взглядом. Потому что все от тебя без ума. Потому что…

— Ладно, довольно, — поморщилась она, — ты права. Конечно, я пошутила. Я ни в кого не влюблена.

И я сразу ей поверила. Странно, но я не могла представить себе влюбленную Юку.

— Юк… А про Генчика… Ты собиралась рассказать.

Она раздраженно отшвырнула одеяло:

— Про Генчика… Да нечего рассказывать, Насть. Тебе, видимо, кто-то наплел, что я ним спала. Так вот. Я с ним не спала. Это все.

— Но почему Киса так сказала?

— Ладно если хочешь знать, Генчик за мной когда-то увивался. Но я ему не дала. С тех пор он меня недолюбливает.

— Увивался — подавленно повторила я.

Если Генчик когда — то увивался за Юкой, значит, у меня нет никаких шансов. Если ему не нравится Юка, то он просто не может влюбиться в такую девушку, как я. Интересно, зачем он вообще захотел меня? Может быть, с кем — то перепутал? В комнате ведь было темно. А потом, когда разглядел, что я — это я (а не, к примеру, Юка или Киса), то ему было неудобно отказываться? Или он был нетрезв?

— Не надо так напрягаться, — улыбнулась Юка. — Это ничего не значит. Генчик же увивался за всеми. И я ему не нравлюсь. Если ты ему понравилась, а он — тебе, то ничего плохого в этом нет. Только не относись к этому слишком серьёзно, вот и всё.

— Посмотрим… Как всё сложится. Он ведь не позвонил.

— А почему он должен был позвонить? Вы расстались вчера! Ладно, извини меня.

Я ушам своим не поверила. Это был первый и последний раз когда я слышала, что Юка извиняется. Может быть, она слегка не в себе из-за того, что её избили. Может быть, у нее легкое сотрясение мозга.

— 3а что?

— За то, что я резко себя с тобой вела… Просто я обиделась, что ты бросила меня, как только Генчик тебе свистнул. Ты даже не предупредила что не придешь ночевать. Если бы я знала, то позвала бы Димку Шпагина.

— Вот уж не думала, что тебе нравится Димка Шпагин!

— Он мне не нравится. Но, как любовник, он не так уж и плох. В общем, я не хочу, чтобы из-за какого-то мы с тобой поссорились. Он этого не стоит.

Я изумленно смотрела на нее. С ума сойти её совершенное лицо не могли испортить даже уродливые синяки. В какой-то момент мне даже показалось, что синяк ей к лицу. Что с этим синяком она выглядит как некий декадентский персонаж.

— Я и не собиралась ссориться с тобой, Юкочка! — Я наклонилась и поцеловала её в лоб. — Как ты могла так подумать? Я не оставлю тебя никогда.

Юка быстро оправилась и занялась своим любимым делом — раздачей ценных указаний. Я носилась вокруг нее, как преданная прислуга. Варила ей суп-пюре (попробовав мою стряпню, она скривилась и сказала, что шеф-поваром мне точно никогда не стать), читала ей вслух газеты, гладила её платья, наводила порядок в её сумочке, смеялась над её воспоминаниями.

В основном Юка вспоминала мужчин.

Много у нее было мужчин — богатых и не очень, красивых и так себе. Всех их она называла мудаками. Юка была типичной феминисткой, она считала, что мужчины — существа второго сорта, грубые и неотесанные, неспособные чувствовать и думать.

— Может быть, ты лесбиянка? — предположила я.

Её заживающее лицо окаменело.

— Дура, что ли?

— А что, помнишь, как ты учила меня целоваться? Мне понравилось! — поддразнила я её. У меня было так мало поводов дразнить Юку.

— Я учила тебя целоваться исключительно из чувства сострадания. Потому что боялась, что ты так и помрешь старой девой, — усмехнулась она.

Я вздохнула.

А когда-то именно Юка учила меня целоваться.

Мне самой, конечно, ни за что не пришла бы в голову порочная мысль поцеловать Юку — несмотря на то Что, будь я мужчиной, несомненно влюбилась бы 6ы именно в нее.

Я понимаю, что, если бы не Юка, мне ни за что не стать такой, какой я являюсь сейчас. Глядя на меня сегодняшнюю никто не заподозрил бы, что пару лет назад я была полноватой и сутуловатой, и глупо хихикала, и носила бесформенные шмотки. Теперь я другая. Однажды какой — то аэродромный новичок даже перепутал меня с Юкой. Представляете? Это был лучший в моей жизни комплимент. Он обратился ко мне:

— Лика!

— Я не Лика, я Настя! — улыбнулась я.

Он смутился:

— Извини, перепутал! Но вы же подружки. А подружки часто бывают похожими.

Похожими!

Это не я сказала, а посторонний человек.

За два года плотного общения с Юкой я стала похожей на нее. И многие считают меня красавице. Несмотря даже на то, что я кажусь себе толстой. Конечно Юка посмеялась бы, если бы я осмелилась сказать, что мы похожи. И сказала бы что-то вроде — ну да, мечтать не вредно. Потому что она по-прежнему видит во мне ту неуклюжую застенчивую девчонку, которая, раскрыв от восхищения рот, внимала каждому её слову.

С другой стороны, ничего странного в этом нет. Ведь это Юка заставляла меня меняться. Юка как строгий наставник следила за каждым моим шагом. Она скупо хвалила меня за то, что казалось ей победами. И рьяно ругала за провалы, которых было, ясное дело, куда больше, чем побед.

Итак, Юка учила меня целоваться.

Она сказала, что волнующая женщина должна уметь целоваться так, чтобы мужчину от нее и силой было не оторвать.

— Покажи мне, как ты целуешься, — однажды попросила она.

Я была шокирована.

— Что ты имеешь в виду?

— Только не говори, что никогда не целовалась.

— Целовалась, конечно. В пионерском лагере, когда мне было двенадцать. Я целовалась с мальчиком из старшего отряда. И в школе на выпускном вечере. Потом, я же встречалась с парнем, ты видела его на презентации, где мы с тобой познакомились.

— А, тот урод, — небрежно припомнила Юка. Вот в этом она вся.

— Ничего он не урод.

— Проехали. Так как ты целуешься? — Она подошла ближе. — Покажи мне.

— Неужели ты хочешь, чтобы я…

— Чтобы ты поцеловала меня, дурочка, — сказала Юка и приблизила свое лицо почти вплотную к ЛИЧУ моему.

От Юки пряно пахло незнакомыми мне духами. Наверное, очень дорогими. Потому что, во-первых, другими она не стала бы пользоваться, Юка любила, чтобы всё у неё было первоклассным.

А во-вторых, только дорогие духи могут иметь такой тонкий аромат.

— Ты уверена? — спросила я.