Почтальон, шире шаг! - Сергей Михальчук

И что бы ни делала Маринка, она все время ощущала, как оттопыривает ей карман дорогой подарок — живое яблоко-погремушка.

Как Саша снова потерялся

По дороге вдоль сада, поднимая клубы пыли, проносились грузовики, тракторы тащили за собой прицепы-тележки. В одну сторону машины шли чем-то доверху нагруженные, а в другую — порожние.

— Что это они все возят и возят? — не выдержала Маринка. — Пылищу подняли, все яблоки запылятся.

— Ничего, яблоки дождик вымоет, — ответил дедушка. — Сегодня кукурузу силосовать начали, теперь шоферам только успевай поворачиваться.

— Дедушка, можно, мы сбегаем посмотрим, — сказал Василек. — Они еще никогда не видели…

— Какое ж дело без вас обойдется, — засмеялся дедушка. — Ладно уж, бегите. Да яблок возле сторожки навыбирайте, добрых людей угостите.

Едва ребята выбежали из сада, как на дороге показался грузовик с прицепом. Василек «проголосовал» — поднял вверх обе руки с большими красными яблоками, — и шофер тут же затормозил.

— Ай да молодец, Василий Петрович, — сказал он, вкусно захрустев яблоком. — А то у нас сегодня такая запарка, воды попить некогда, честное слово.

— Подвезите нас на поле, — попросил Василек. — Они из города, — пояснил он, кивнув на Маринку и Сашу. — Никогда не видели, как комбайн работает.

— А ты видел? — насмешливо прищурился шофер. — У нас ведь раньше не было таких комбайнов, впервой получили. Куда же вас посадить? В кузов нельзя — еще вывалитесь, а в кабине тесновато…

— В тесноте, да не в обиде, — деловито сказал Василек. — Мы вам, дяденька Кастусь, мешать не будем, вот увидите.

Шофер хмыкнул, покрутил головой и пошире распахнул дверцу кабины.

— Так и быть, полезайте, что с вами, воробьями желторотыми, сделаешь. Только уговор: сидеть смирно и ничего не трогать.

В кабине и правда было тесновато. Маринка сидела рядом с шофером, Саша пристроился у нее на коленях, а Васильку достался самый краешек сиденья. Зато ему было лучше всех видно, что происходит и впереди, и по сторонам.

— Вон, вон моя мама на льнокомбайне работает! — закричал он, когда машина выскочила на пригорок. — И ваша мама там…

Маринка попыталась глянуть туда, куда показывал пальцем Василек, и нечаянно толкнула локтем шофера. Шофер, наверно, и не почувствовал этого, потому что все так же спокойно крутил одной рукой баранку, а в другой держал надкушенное яблоко. Но Маринка все равно испугалась, что он рассердится и высадит их из машины прямо посреди дороги. Она покрепче прижала к себе Сашу и только сказала:

— У вас тут везде комбайны, а я еще ни одного и не видела…

— Увидишь, — ответил Василек. — А комбайны у нас, и правда, везде. И хлеб убирают, и лен, и кукурузу, и картошку осенью копать будут. Только они все разные, непохожие, хоть называются одина…

Окончить Василек не успел. Шофер свернул с дороги на поле, машину затрясло, и мальчишка чуть не прикусил себе язык.

Вскоре грузовик остановился, и Маринка вслед за Васильком и Сашей вылезла из кабины.

И тут она наконец увидела комбайн.

По краю кукурузного поля двигались сразу три машины. Впереди полз гусеничный трактор, за ним — сам комбайн, а рядом с комбайном — грузовик. Точно такой же, как тот, на котором они приехали. Только без прицепа. От комбайна к грузовику тянулась огромная, как слоновый хобот, труба, из которой сыпались и сыпались в кузов мелко порезанные стебли и листья кукурузы, желтовато-белые початки.

Маринка долго шла следом за комбайном, глядя, как он прокладывает себе острыми ножами широкую дорогу в густых зарослях кукурузы, как сердито урчит, перемалывая, дробя толстые стебли и сочные листья. Комбайн был похож на могучего богатыря из бабушкиных сказок. Вот он ворвался в стан врагов и пошел их крушить. Струсили враги, отступают, а он знай идет себе вперед, только гром стоит…

Устав, Маринка подобрала кукурузный стебель с пушистой метелочкой, с длинными, как зеленые ленты, листьями. С одной стороны листья были гладкие, глянцевитые, а с другой — шершавые. Проведешь пальцами, будто иголки покалывают.

— Маринка! Маринка! — вдруг услышала она голос Василька. — А где же Саша?

Василек уже умудрился прокатиться рядом с комбайнером на комбайне, а теперь, увидев, что дядя Кастусь загружает прицеп, решил с ним же вернуться в деревню.

Маринка глянула в одну, в другую сторону — нету Саши. Снова исчез. Вот противный мальчишка!

Грохотал трактор, комбайн все так же решительно врезался в кукурузные заросли, в небе ласково светило солнце, но Маринку уже ничто не радовало. Попробуй отыщи его, если кукуруза как лес. Заблудится, пропадет. И что скажет мама…

Подбежал Василек, и они вместе закричали изо всех сил:

— Са-ша! Са-ша! Ого-го-го! Где ты-ы-ы?!

— Да здесь я, здесь, — послышалось рядышком с ними. — Чего кричите?

Раздвигая руками кукурузные стебли, Саша выбрался к ним.

Маринка возмущенно всплеснула руками.

— Ты зачем спрятался? А если бы мы без тебя уехали, что б ты тут делал? Бессовестный человек ты, Сашка, вот что я тебе скажу.

— У нас на прошлой неделе теленок в кукурузе затерялся, — сказал Василек. — Целый день искали, еле нашли. Хорошо, что волк не задрал.

Услышав про волка, Саша растерянно шмыгнул носом, заморгал и опустил правую руку, которую до этого старательно прятал за спину.

Маринка стремглав налетела на брата и выхватила у него огрызок яблока.

— Ты… ты съел?! Дедушкино яблоко-погремушку съел?! Эх ты…

И столько презрения было в ее голосе, что Саша не выдержал. Словно догоняя друг друга, из его глаз полились, посыпались слезы.

— Я хотел посмотреть, что там в середке, — запинаясь, пробормотал он. — А там ничего нету-у… Одни только зернышки.

И заревел на все поле.

Помощники

Кто знает, чем окончилась бы эта история, будь у Маринки побольше времени. Вполне возможно, что она, несмотря на Сашины слезы, стукнула бы его разок-другой по шее, чтоб не был таким любопытным, — очень уж хотелось ей привезти в город парочку «живых» яблок, похвастаться во дворе перед подружками. Но времени не было: громко засигналив, возле них притормозил грузовик дяди Кастуся. И в кузове, и в прицепе горами высилась искрошенная комбайном кукуруза.

Но как же они поедут назад, домой?

В кабине, рядом с шофером, сидел широкоплечий мужчина в плаще и фуражке с лаковым козырьком.

— Наш бригадир, — шепнул Маринке Василек. — Ты не бойся, дядя Гриша добрый…

Ничего себе «добрый»… Занял их места, а им что же — пешком топать?!

Бригадир вылез из кабины и взял Сашу на руки.

— Чего, моряк, слезы льешь? — сказал он. — Большуны обидели? Ну, ничего. Полезай в кабину на мое место, а я сейчас с ними побеседую…

Бригадир хоть и выглядел сердитым, а Маринке понравился. Папа дома тоже иногда вроде сердится, говорит грозно, а глаза смеются. Так же весело смеялись глаза и у дяди Гриши.

И Маринка смело спросила:

— А мы где поедем?

— Вы? — удивился бригадир. — А кто вам сказал, что вы поедете?

— Дядя Кастусь сказал, — подал голос Василек. — Он нас сюда привез.

— Ну, если сам дядя Кастусь сказал, то забирайтесь наверх, в кузов. Или трусите?

— Нет! Нет! — дружно закричали Маринка и Василек.

Бригадир по очереди поднял их и посадил через высокий борт машины на мягкую прохладную гору мелко изрубленной кукурузы.

— Ложитесь на животы, я между вами пристроюсь, а то еще спикируете на ухабе, — сказал дядя Гриша и тоже забрался в кузов.

Эх, и помчались же они, выехав на дорогу, эх, и полетели! Маринке показалось — быстрее, чем на самолете. Только ветер в ушах свистел. Покрасневшее солнце над дальним лесом гналось, гналось за ними, да так и не догнало. Запыхалось, наверно, бедное, уморилось и, когда машина свернула на другую дорогу, совсем отстало.

Дядя Гриша прикрыл Маринку и Василька полами своего плаща и сказал:

— Ну, чего приумолкли? Рассказывайте, где были, что видели.

Но разве сразу все так и расскажешь…

— Мы в саду были и у криницы. Там, где речка начинается, — вспоминала Маринка. — Там вода из-под земли бьет…

— То место у нас Семь Криниц называется, — сказал дядя Гриша. — Но это только так говорится — Семь Криниц. Их там не семь, а может, семьдесят семь. Никто не считал. Правда, остальные поменьше, но и в них вода чистая да холодная. Словно огнем жжет. Ну, а в орехи еще не ходили? Нет? Чего ж ты, Василь, не сводишь? Уже спелых много.

Бригадир засунул руку в карман плаща и достал две зеленые шишечки. Одну дал Маринке, другую — Васильку.

Из шишечек во все стороны выглядывали головки орехов. Из Маринкиной целых шесть штук, а из Васильковой — пять. Маринка нажала пальцем, и один орех вылетел, вылущился из шишечки. А там, где он только что был, осталась гладенькая круглая ямочка, как раз кончик пальца поместится.