Вторая гробница - Филипп Ванденберг

Говард издалека наблюдал за Сарой. Он не мог налюбоваться возлюбленной. Как красива и обольстительна она была! Дрожа от страсти, Картер пытался подавить свои чувства, он думал о том, сколько дней разлуки Сара ему назначит. Пару дней – так она сказала, А знает ли она, что «пара дней» – это для него целая вечность?

«Ты не выдержишь столько, – говорил он сам себе, – она не должна со мной так поступать. Почему она так поступает? Она же страдает от этого не меньше, чем я».

После обеда, погрузившись в свои мысли, Говард брел по полям в сторону деревушки Дирхэм. В это время все вокруг цвело. Из самых красивых цветов, которые только можно было найти юноша собрал букет и поплелся домой. Он еще никогда не собирал цветы и с букетом в руке сам себе казался нелепым. Поэтому, прежде чем войти в дом, он положил букет у входа. Он незаметно прошел в свою комнату, вырвал из блокнота лист и, старательно водя пером, вывел красивым почерком:

«Прекрасной Афродите, жившей в Греции, а теперь – в Сваффхеме, графство Норфолк. От Говарда Картера».

Потом он сел на велосипед и с букетом поехал в сторону рыночной площади, к школе для девочек. Говард не хотел, чтобы его кто-нибудь увидел, к тому же с букетом цветов, поэтому зашел с черного входа, проскользнул по лестнице на третий этаж, где была маленькая комнатка, в которой мисс Джонс жила с тех пор, как приехала в Сваффхем. Говард Картер положил букет и записку у входа и, как он думал, незамеченным вышел через черный ход.

Любовь ослепляет. Конечно, Говард не заметил мужчину с курчавыми бакенбардами и в очках с толстыми стеклами, который наблюдал за его визитом.

Едва Говард выскользнул из школы, незнакомец вошел в здание тем же способом, уверенно поднялся наверх и поднял букет, предназначенный для мисс Джонс. Спустившись этажом ниже, он постучал в комнату дирекции и, дождавшись разрешения, вошел.

– Меня зовут Марвин, Джеймс Марвин, – представился мужчина и добавил: – Мы с вами не знакомы.

Решив, что дело может быть важным, мисс Джон с предложила гостю присесть.

– Чем могу вам помочь, сэр? – приветливо спросила она. Марвин уселся, повернул букет в руке, и записка упала на пол.

Сара увидела это и удивилась, почему незнакомый мужчина, который тоже это заметил, так и не поднял листок.

– Я не знаю, с чего мне начать, – неуверенно произнес он, – всем известно, что вы, мисс Джонс, получили наследство от покойной баронессы фон Шелль. Деньги эти были ее приданым.

– Да, конечно, это не тайна, – ответила Сара. – Так что вас беспокоит, мистер Марвин? Вы дальний родственник и наследник? Хотите ли вы обжаловать наследство?

– Упаси меня бог, мисс Джонс! – Марвин поднял обе руки. – Я был знаком с почившим бароном, к вашему сведению. А мой отец, можно сказать, был ему почти другом.

– Почти? Что значит «почти»? – насмешливо спросила Сара.

– Ну да, он помогал барону жить так, как это соответствовало его представлениям. К сожалению, отец умер в прошлом году. Теперь я веду его дела.

– Я не поняла ни единого слова, мистер Марвин. – Мисс Джонс встала из-за письменного стола и недоверчиво взглянула на посетителя, будто сомневалась, можно ли верить его словам. – Не могли бы вы изъясняться точнее?

– Как пожелаете. – Марвин глубоко вздохнул. – Барон фон Шелль вел двойную жизнь, что, если позволите сделать замечание, было немудрено из-за скверного характера баронессы. В трудный час он признался моему отцу, что женился на баронессе лишь из-за денег. Чтобы избегать мучений этого брака, он предпринимал поездки в дальние страны.

– Я понимаю. – Сара Джонс скрестила руки на груди и с интересом ждала продолжения.

– Ничего вы не понимаете, мисс Джонс! – язвительно воскликнул мистер Марвин. – Многомесячные поездки в дальние страны, как правило, ограничивались пребыванием в Лондоне. А если быть точным, то на Эбби-роуд, где одна леди сомнительной репутации, но привлекательной внешности небрежно вела домашнее хозяйство. С этой дамой и, скажем так, не в лучшем обществе барон проводил в году больше времени, чем со своей женой.

Мисс Джонс покачала головой.

– Чтобы не возникало подозрений, он покупал свои «трофеи» из Африки и с раскопок в Египте, Риме и Греции на аукционах «Филипс» и «Кристи» или у торговцев в Кенсингтоне.

– Верно, отгадали, мисс Джонс!

– Ничего я не отгадывала, мистер Марвин. Я нашла счета в его бумагах, которые и вызвали у меня такое подозрение. Странно только, что баронесса об этом не знала. Все же у нее было целых пятнадцать лет, чтобы сообразить, что к чему!

– Откуда вы знаете, подозревала ли баронесса своего мужа в двойной жизни?

– Она всегда говорила о нем только хорошее. Она чтила все что было связано с бароном, будто это были не вещи, а реликвии. Она… – Сара запнулась, подумав о том, что нет никаких оснований рассказывать все это загадочному мистеру Марвину. Выдержав паузу, она спросила незнакомца: – А какую роль ваш отец играл в сговоре против баронессы?

– Сговор – это слишком грубое слово, мисс Джонс. Конечно, вы, как женщина, до конца не можете понять причин подобного поведения мужчины. Но когда такое слышишь…

– Вероятно, вы посчитаете это странным, мистер Марвин, но я понимаю барона фон Шелля. Я на собственном опыте испытала язвительный и вспыльчивый характер баронессы. Признаться, я уже была готова сбежать из этой школы, но тут случилось несчастье с Цветочком. Вы наверняка слышали об этом.

Марвин кивнул, и Сара продолжила:

– Но вы ведь пришли сюда не только для того, чтобы рассказать эту историю. Поэтому я повторяю свой вопрос: какая роль в этом отводилась вашему отцу?

– Он распространял ложные слухи о бароне. Он обеспечивал барона всем, что привозит с собой исследователь из дальних путешествий и с раскопок: от чучела крокодила до золотого кубка из Микены. – Марвин осматривал букет, который все еще держал в руках.

– Звучит так, будто в этих сделках не все было чисто.

– Я прошу вас, мисс Джонс! – негодующе воскликнул Марвин. – Барон щепетильно оплачивал каждый предмет. А среди них были и драгоценные вещи.

– Я знаю, – слова невольно слетели с губ Сары. Едва мисс Джонс это произнесла, как стало понятно, что она допустила ошибку.

– Значит, предметы все еще здесь? – явно взбудораженный заявлением Сары, поинтересовался Марвин.

– Почему вы хотите это узнать?

– Ну, баронесса фон Шелль не была готова после смерти мужа расстаться даже с какими-то мелочами. Но для вас, мисс Джонс, эти предметы не имеют ни малейшего значения. Я бы даже сказал, что некоторые из них таят в себе определенную угрозу для вас.

– Потрудитесь объяснить!

Марвин смущенно вертел в руках букет. Затем, не глядя на мисс Джонс, ответил:

– Понимаете, мадам, не все предметы, которые приобрел за долгие годы барон фон Шелль, были добыты легальным путем.

– Барон знал об этом?

– Конечно нет. Но он был идеальным покупателем! Можно было с уверенностью сказать, что все предметы, предназначенные для его коллекции, нигде больше не появятся.

– И статуя Афродиты?

– Значит, и она еще здесь! – Марвина будто током ударило.

Сара не ответила.

– Дело обстоит так, – начал незнакомец, – у меня есть интерес к этому объекту. Подумайте сами, украденные произведения искусства, которые настолько известны, практически невозможно продать. Это просто сумасшествие. Даже если вы попытаетесь вернуть статую ее законному владельцу, у вас возникнут определенные проблемы. Никто не поверит в то, как она попала к вам.

– А кто сказал, что статуя вообще у меня? – Сара была уверена в себе и не хотела ввязываться в какие-то темные дела, но она недооценила коварство незнакомца.

Он протянул Саре букет и, когда Сара вопросительно взглянула на него, поднял с пола записку и показал ей.

– И то, и другое лежало под вашей дверью, мисс Джонс. Позволю себе заметить, у вас очень страстный поклонник.

Сара Джонс прочитала записку. Текст поразил ее до глубины Души. Но одновременно она была застигнута незнакомцем врасплох. Сара чувствовала, как краснеет.

– От хорошего друга! – стараясь казаться невозмутимой, сказала она и постучала карточкой по ладони.

– Я знаю, – понимающе ответил мистер Марвин. – Я наблюдаю за ним уже пару дней. – С самодовольной улыбкой он вынул из кармана латунную подзорную трубу. – Не слишком ли молод этот молодой человек для женщины вашего возраста, мисс Джонс? Насколько мне стало известно, речь ведь идет о вашем ученике.

– Что вы хотите этим сказать? – Беспокойство Сары росло.

– Конечно, вам стоит в будущем плотно зашторивать окна, когда отдаетесь своему ученику, даже если на улице стоит такая жара. С лиственницы напротив школы открывается прекрасный вид на все комнаты этого здания.

– Вон! Немедленно убирайтесь! – закричала Сара Джонс вне себя от гнева. – Вы – свинья, мистер Марвин! Вон отсюда!