Герой ее романа - Инга Берристер

— Нет, так нечестно, — запротестовала она, когда Мэттью, не дожидаясь, когда она закончит свое занятие, нагнул голову и стал целовать ее в шею, ласково поглаживая обнаженную грудь. Дженнифер зажмурила глаза, прислушиваясь к тому, как реагирует на его ласки ее тело. Его губы скользили по ее плечам, вскоре девушка ощутила, что они подобрались к груди и накрыли твердую горошинку соска.

Дженнифер застонала. Она впилась ногтями в спину Мэттью, но тот, похоже, абсолютно не почувствовал боли и не прекратил своего занятия, которое с каждой секундой распаляло ее все больше. Запустив пальцы в его волосы, она страстно прижала к себе его голову.

Каким-то образом она оказалась на постели. Каким-то образом Мэттью сбросил с себя одежду. Каким-то образом он уложил ее на спину так, что смог устроиться на коленях между ее раскинутых ног. Нагнувшись, принялся покрывать поцелуями бархатистую кожу ее живота. Не в силах сдерживать себя, Дженнифер ответила на его ласки так, как она давно мечтала. Выгнув дугой спину, она рывком подалась навстречу его жарким губам и языку. В брызгах шампанского не было никакой необходимости, ее трепещущее от страсти тело покрылось мельчайшими бисеринками пота. Но, несмотря на упоительное ощущение от его прикосновений, происходящее было далеко от того, чего Дженнифер жаждала в этот миг. Довольно прелюдий…

— Ты уверена, что готова принять меня, впустить в свое тело? Ты действительно хочешь меня? — допытывался Мэттью хрипловатым от страсти голосом. В ответ Дженнифер лишь потянулась к нему, не то умоляя, не то настойчиво требуя, чтобы он сейчас же и как можно глубже вошел в нее.

— Да, да, да… — простонала она.

Она впилась в него взглядом — одновременно и нежным, и жадным.

— Я боюсь сделать тебе больно, — признался Мэттью слегка неуверенным тоном.

Однако неуверенность и легкий испуг читались лишь в его голосе. Что касается его тела, то оно было преисполнено мужественной решимости. Расширившимися от желания и любопытства глазами Дженнифер наблюдала, как Мэттью накрывает ее своим мускулистым телом. В эти секунды он был прекрасен как античный герой.

Она негромко ойкнула, почувствовав, как их обнаженные тела соприкоснулись.

— Тебе больно? — заботливо поинтересовался Мэттью.

Дженнифер удалось выдавить из себя короткий смешок, немного глупый в такой ситуации.

— Да, — ответила она. — Больно, потому что… потому, что я очень хочу тебя…

Ей не удалось закончить начатую фразу, потому что ощутила первый могучий толчок проникшей в нее твердой как камень плоти, толчок, которого жаждало ее женское естество.

Слова были бессильны передать ощущение, испытанное Дженнифер от физической любви. Скорее всего, самым верным словом, была боль, сладостная, упоительная боль, несущая с собой столь острое наслаждение, сравнить которое можно было разве только с агонией, ощущением пребывания на грани жизни и смерти. В эти упоительные секунды весь мир, вся Вселенная, уменьшались до размеров одной только постели, на которой невозможно было ощутить ничего, кроме ритма, в котором в бешеном танце сплелись тела мужчины и женщины.

Захлебываясь от нахлынувшей на нее страсти, Дженнифер без конца повторяла имя Мэттью, все сильнее вжимаясь в его бесконечно дорогое тело.

Правда, длилось это блаженство считанные мгновения — оба были слишком возбуждены и разрядка наступила быстро. Дженни чувствовала себя на грани оргазма еще до того, как ее возлюбленный вошел в нее, а тот уже был не в состоянии контролировать себя.

Не успела она по-настоящему ощутить первый взрыв опустошительного блаженства, как Мэттью вдруг хрипло выкрикнул ее имя, обдавая долгой горячей струей семени ее лоно.

Потом они еще какое-то время лежали молча, так и не расплетая объятий.

— В другой раз все будет лучше, — первым нарушил тишину Мэттью. — Я сделаю так, что это будет длиться гораздо дольше.

— Лучше… чем это? Такое невозможно! — заверила его Дженнифер, все еще пребывая в состоянии парения.

— Ах, моя девочка, ну разве не чудо, что я тебя полюбил? — нежно произнес он. — Я ведь мог вообще не встретить тебя. Ты могла вообще не родиться. И я даже мечтать не мог, что со мной произойдет нечто подобное. Смешно, но у меня и в голове не было мысли в кого-то там влюбляться. Тем более связывать себя серьезными отношениями женщиной. Хотел подождать лет до тридцати. Но увидел тебя и…

— Я тоже увидела тебя и пропала. Нет, наоборот, возродилась!

— А главное, у нас с тобой одни и те же взгляды, сходные планы на будущее. Не знаю, смог бы я жить с такой женщиной, которая требовала бы, чтобы я все свободное время проводил дома. Чтобы нашел себе работенку в духе той, о которой мечтает мой предок. Он спит и видит, чтобы я устроился в какой-нибудь банк и за сотню тысяч зеленых в год прокисал там целыми днями. Нет, так и свихнуться недолго… Уверен, твои подруги наверняка подумают, что я соблазнил тебя. Да и твой отец вряд ли одобрит наши отношения.

— Нет-нет, с чего ты взял, — возразила Дженнифер. — Вот увидишь, он будет гордиться тобой, твоей работой. Ты ведь хочешь помогать другим людям, а это достойно восхищения. Я, наверное, не смогла бы полюбить тебя, будь ты не таким, как ты есть, а совсем другим. Поверь, у меня и в мыслях нет вмешиваться в твою жизнь, отговаривать тебя от твоих планов.

— Послушай, Дженнифер, разве это не счастливое совпадение, что ты закончишь учебу примерно в то же время, что и я. Скоро у нас будут на руках дипломы. Мы станем самостоятельными людьми с университетским образованием. Если захотим, мы с тобой сможем сделать многое. Я, например, собираюсь просто горы свернуть.

— Я знаю, — тихо произнесла Дженнифер и после короткой паузы добавила: — Ты ведь даже не попробовал шампанского. А джакузи… Ты надолго снял этот номер?

— Только на одну ночь, — немного растерянно ответил Мэттью.

— На целую ночь? Ты хочешь сказать, что у нас в запасе еще целых двенадцать часов?

— Да, целых двенадцать часов, — согласился он задумчиво, не успев, однако, добавить что-нибудь еще, потому что Дженнифер прильнула к его губам в долгом поцелуе.

— Значит, нам нельзя терять ни минуты, — сказала она, отрывая от него губы. — Разве не так?

— Ты как всегда права, — согласился Мэттью.

6

Дженнифер проснулась в холодном поту. Сердце бешено колотилось в груди, во рту пересохло. Сон не принес ей ни отдохновения, ни бодрости. Наоборот, она чувствовала себя совершенно разбитой, словно с похмелья. Впервые в жизни ей страшно не хотелось вставать — вернее, ей было страшно встать, и она продолжала лежать в постели, словно в надежде, что все дурные предчувствия и подавленное настроение отступят, дадут ей долгожданную передышку.