Вся политика. Хрестоматия - Александр Филиппов

Культурную вестернизацию нельзя считать ни необходимым условием, ни неизбежным результатом модернизации и экономического развития. Напротив, модернизация способствует возрождению интереса к национальной культуре. На уровне отдельного человека перемещение в незнакомые места, смена профессий и социальных страт приводит к разрыву традиционных связей, порождает чувства отчуждения, неприкаянности и утраты корней, ведущие к кризису идентичности, с которым, как правило, может справиться только религия. На уровне общества модернизация приводит к повышению материального благосостояния и военной мощи страны в целом, что, в свою очередь, заставляет людей с большим доверием относиться к своему культурному наследию, подтверждая его ценность и истинность.

Страны Восточной Азии прошли похожий путь возвращения к своим исконным ценностям и осознания того, что их культура сильно выигрывает по сравнению с западной. В течение нескольких веков вместе с другими незападными народами они завидовали экономическому процветанию, технологическому совершенству, военной мощи и политической сплоченности западных обществ. Правители и ученые пытались найти ключ к успеху в западных традициях и обычаях, а когда им казалось, что секрет раскрыт, старались применить постигнутое к своим обществам. Теперь, однако, ситуация коренным образом изменилась. Восточноазиатские страны объясняют достигнутые ими фантастические темпы экономического развития не импортом западной культуры, но приверженностью к собственной. Они утверждают, что добились успеха не потому, что уподобились Западу, а потому, что сохранили свое своеобразие. Точно так же, когда незападные государства чувствовали свою слабость в отношениях с Западом, их лидеры нередко взывали к западным ценностям самоопределения, либерализма, демократии и свободы как к средству противодействия мировому господству Запада. Теперь же, когда государства эти изжили свою слабость и все больше набирают силу, правители их стали отвергать как «империализм, маскирующийся под защиту прав человека» те самые ценности, к которым они обращались, когда это было в их интересах. По мере того как могущество Запада падает, его ценности и культура выглядят все менее привлекательными, и Запад встает перед необходимостью приспосабливаться к ситуации, когда он уже не способен навязывать свои ценности незападным обществам. Таким образом, значительная часть мира становится по сути более Современной и менее западной».

К. МАРКС. ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА[17]

Маркс Карл (1818—1883) – немецкий ученый и революционер. Марксу принадлежит разработка материалистической концепции истории, которая подчеркивала решающее значение экономической сферы в жизни общества. Из философского и экономического учения марксизма вытекают особенности его политической теории. Стержнем марксистского понимания политики выступает учение о классовой борьбе. В работе о государственном перевороте во Франции 1851 г. Маркс применяет свой метод к анализу событий 1848—1851 гг., свидетелем которых он сам является.

ЧАСТЬ II

‹…› Новая конституция была в сущности не более как республиканизированным изданием конституционной хартии 1830 года. Высокий избирательный ценз Июльской монархии, отстранявший от политической власти даже значительную часть самой буржуазии, был несовместим с существованием буржуазной республики. Февральская революция немедленно провозгласила вместо этого ценза прямое всеобщее избирательное право. Буржуазные республиканцы не могли вычеркнуть это событие. ‹…›

Эта конституция ‹…› имела, однако, подобно Ахиллесу, одно уязвимое место, только этим местом была не пята, а голова или, лучше сказать, две ее головы, которыми увенчивалось все здание: Законодательное собрание, с одной стороны, и президент – с другой. Стоит только бегло ознакомиться с конституцией, чтобы увидеть, что лишь те статьи безусловны, носят позитивный характер, лишены противоречий, исключают всякие ложные толкования, в которых определяется отношение президента к Законодательному собранию. Тут для буржуазных республиканцев дело ведь шло о том, чтобы создать надежную позицию самим себе. Статьи 45-70 конституции так составлены, что Национальное собрание может устранить президента конституционным путем, тогда как президент может устранить Национальное собрание лишь неконституционным путем, лишь устраняя самое конституцию. Здесь, следовательно, конституция сама призывает к своему насильственному уничтожению. Конституция не только, подобно хартии 1830 г., канонизирует разделение властей, но и доводит это разделение до невыносимого противоречия. Игра конституционных сил, как Гизо называл парламентскую грызню между законодательной и исполнительной властью, по конституции 1848 г. ведется все время ва-банк. С одной стороны – 750 народных представителей, избранных всеобщим голосованием и пользующихся правом переизбрания, образуют бесконтрольное, не подлежащее роспуску, неделимое Национальное собрание, которое облечено неограниченной законодательной властью, окончательно решает вопросы о войне, мире и торговых договорах, одно лишь обладает правом амнистии и благодаря непрерывности своих заседаний постоянно остается на авансцене. С другой стороны – президент со всеми атрибутами королевской власти, с правом назначать и смещать своих министров независимо от Национального собрания, со всеми средствами исполнительной власти в руках, раздающий все должности и тем самым распоряжающийся во Франции судьбой по меньшей мере полутора миллионов людей, так как именно такое количество лиц материально зависит от 500 тысяч чиновников и от офицеров всех рангов. Ему подчинены все вооруженные силы. Он пользуется привилегией помилования отдельных преступников, роспуска частей национальной гвардии и смещения – с согласия Государственного совета – избранных самими гражданами генеральных, кантональных и муниципальных советов. Ему же предоставлены почин и руководящая роль при заключении всех договоров с иностранными державами. В то время как Собрание, оставаясь вечно на подмостках, становится объектом повседневной публичной критики, президент ведет скрытую от взоров жизнь на Елисейских полях, имея, однако, перед глазами и в сердце статью 45 конституции, ежедневно напоминающую ему: «frere, il faut mourir!»[18]. Твоя власть кончается на четвертом году твоего избрания, во второе воскресенье прекрасного месяца мая! Тогда конец твоему величию: второго представления этой пьесы не будет, и если у тебя есть долги, постарайся выплатить их вовремя из назначенных тебе конституцией 600 тысяч франков жалованья, если, конечно, ты не предпочитаешь отправиться в Клиши[19] во второй понедельник прекрасного месяца мая!

Если конституция, таким образом, предоставляет президенту фактическую власть, она зато старается обеспечить за Национальным собранием моральную силу. Но, не говоря о том, что моральную силу невозможно создать параграфами закона, конституция в данном случае снова сама себя опровергает, предписывая, что президент избирается всеми французами прямым голосованием. В то время как голоса всей Франции разбиваются между 750 членами Национального собрания, в этом случае они, напротив, сосредоточиваются на одной личности. В то время как каждый отдельный депутат является представителем лишь той или другой партии, того или другого города, того или другого пункта или даже просто представляет необходимость избрать одного из 750 депутатов, когда не уделяется особого внимания ни сути дела, ни самой личности избираемого, – президент является избранником нации, и его выборы – крупный козырь, пускаемый в ход суверенным народом раз в четыре года. Выборное Национальное собрание связано с нацией метафизически, выборный же президент связан с ней лично. Национальное собрание, правда, отображает в лице своих отдельных представителей многообразные стороны национального духа, зато в президенте национальный дух является во плоти. По сравнению с Национальным собранием президент является носителем своего рода божественного права: он – правитель народной милостью. ‹…›

Избрание Луи Бонапарта в президенты 10 декабря 1848 г. положило конец диктатуре Кавеньяка и Учредительному собранию. ‹…›

Период от 20 декабря 1848 г.[20] до роспуска Учредительного собрания в мае 1849 г. охватывает историю гибели буржуазных республиканцев. После того как они основали республику для буржуазии, прогнали с арены революционный пролетариат и на время заткнули рот демократической мелкой буржуазии, они сами были отстранены массой буржуазии, которая с полным правом завладела этой республикой как своей собственностью. Но эта буржуазная масса была роялистской. ‹…› Уже июньское восстание объединило их в «партию порядка». Теперь наступила пора устранить клику буржуазных республиканцев, удерживавших еще позиции в Национальном собрании. ‹…›