Вторая жизнь Арсения Коренева #4 - Геннадий Борисович Марченко

Пока шли за подполковником, Лебедев успел мне шепнуть:

— Похоже, на фуршет позвали. Не иначе Щёлокову песни ваши понравились. Сейчас поручкаемся с Николаем Анисимовичем. Держите себя скромно, но и не бойтесь, все министры – такие же люди.

Да я, собственно говоря, и не боялся. Когда-то в 90-е на какой-то конференции медиков в Москве жал руку самому министру здравоохранения России. Министром больше – министром меньше…

Наше короткое путешествие закончилось в небольшом, уютном зале с паркетным полом, сияющими люстрами и с расставленными в строгом порядке столиками, на которых стояли и бутылки, и закуска.

Наш провожатый тут же кинулся к Щёлокову, который стоял в окружении генералов с фужером шампанского в руке и что-то говорил всем сразу, поворачиваясь то к одному, то к другому, при этом активно жестикулируя.

После того, как подполковник доложил о нашем прибытии, Щёлоков тут же двинулся в нашу сторону, а за ним, как на буксире, поплелись и остальные генералы. Он, как и предупреждал Лебедев, начал с рукопожатий.

— Как дела в Академии? — первым делом поинтересовался министр.

— Да вроде всё нормально, процесс идёт.

— Славно… А это, выходит, и есть тот самый Коренев?

— Он самый, — подтвердил Лебедев.

Министр и со мной обменялся рукопожатием.

— Хорошие песни сочиняете, и слова, и музыка за душу берут. Вот, товарищи, какие у нас молодые и талантливые авторы песен, — обернулся он к генералам. — Растёт смена маститым композиторам и поэтам.

Не успел Щёлоков отойти, как мне руку протянул и улыбающийся Чурбанов. Решение созрело в мгновение ока. Не знаю, что там предпримут ШумскийCo, но у меня сейчас есть реальный шанс спасти жизнь Лебедеву. Несколько секунд, в течение которых я должен задержать руку Чурбанова в своей.

— Очень приятно познакомиться, Юрий Михайлович, — я быстрым движением пальцами левой активировал браслет на запястье правой руки, надеясь, что эта манипуляция не привлечёт лишнего внимания.

— Мне тоже очень приятно, — сказал Чурбанов, пока всё ещё не пытаясь вырвать свою ладонь из моей.

Насколько же это было сложно – моментальный выброс огромного количества собственной энергии, да ещё и с открытыми глазами, не имея возможности наблюдать за действием радужных «паутинок». За сколько я управился? Пять, десять секунд? Только когда понял, что дело сделано, позволил уже переставшему улыбаться, и даже скривившемуся замминистра освободить руку.

Понятно, что мне поплохело, ощутимо качнуло, но я не дал себе такого счастья – свалиться на пол, выстланный натёртыми мастикой (или чем обслуга тут их натирает) паркетными дощечками.

Да-а, выброс был знатный. С такими экспериментами можно и отъехать в страну вечной охоты. Ну или как минимум в чистилище в виде офиса с рогатой секретаршей и архангелами.

Я нашёл взглядом Чурбанова. Тот уже отвернулся, что-то говорил негромко Щёлокову. Пока протеже Брежнева ничего не почувствует. Я же не инфаркт ему устроил, а всего лишь подсадил надпочечники. Это может быть следствием чего угодно, тем более он алкоголик. Не исключено, что со временем у Чурбанова разовьётся остеопороз ввиду недостаточно выработки надпочечниками глюкокортикоидов.

Пользуясь тем, что высокое начальство на нас уже не обращало никакого внимания, я тут же принялся закидывать в себя разложенные по столам деликатесы. Но от спиртного отказался, только шампанского пригубил, когда Щёлоков произносил тост. А потом под шумок сделал ноги, естественно, успев попрощаться с Лебедевым.

В почтовом ящике обнаружил письмо от мамы. Надо же, решила по старинке почтой воспользоваться. А может, из экономии не звонит по межгороду. Писала, что на эти выходные забирали Маратку к себе, ходили в на аттракционы парк и в кино на «Неуловимых мстителей», закормили мальчишку мороженым. Юрий Васильевич говорит, что спустя столько лет снова почувствовал себя отцом. А самое главное, Марату понравилось, и он не против регулярно бывать в нашей семье. Ну то есть в семье мамы и дяди Юры, как он его называет. Приятно, чёрт возьми, думал я, сворачивая письмо и засовывая его обратно в конверт, что у парня хоть такая семья есть. А ведь многие детдомовцы и этого лишены.

Сергей Михайлович ко мне пришёл на диагностику в среду, как и договаривались. Лебедев признался, что регулярно проверяется в ведомственной поликлинике, и там говорят, что не всякий сорокалетний обладает таким здоровьем, как он. Единственное, в чём он признался смущённо, в последнее время его тревожат слишком частые мочеиспускания.

А вот это уже симптомчик… Я не стал рассказывать пациенту о своих предположениях, надо всё-таки лично удостовериться. Провёл диагностику, и обнаружил у генерала аденому предстательной железы. О чём я и сообщил пациенту.

— Это серьёзно? — с тревогой в голосе спросил Лебедев.

— В запущенном состоянии – весьма, может привести к трагическому исходу. Однако у вас, к счастью, начальная стадия, так что попробуем иголочками вкупе с методом, которым я вылечил ногу Риты. Согласны?

— Давайте, — махнул рукой генерал.

Начал работу... Тут же почувствовал позыв сбегать по-маленькому туалет. Э-э, нет, дорогая ты моя аденома, нас на мякине не проведёшь. Это меня только разозлило, и «паутинки» с удвоенной энергией принялись обрабатывать очаг болезни. Двадцать минут – и от аденомы не осталось и следа.

— И что, теперь эта гадость меня совсем не будет беспокоить? — с надеждой в голосе спросил Сергей Михайлович.

— Ну в ближайшие несколько лет точно, — заверил я его, вытирая носовым платком вспотевший лоб. — А если снова проблемы начнутся – так сразу обращайтесь ко мне.

Надо ли говорить, с какой благодарностью в глазах прощался со мной Лебедев, обещая любое содействие в моих начинаниях, ежели это будет в его компетенции.

Я тем временем озаботился визитными карточками. Оказалось, что при московских типографиях имелись конторы, которые выполняли такие частные заказы. Покумекав, я решил, что слишком уж вычурной визитка быть не должна, хватит моих данных чёрным по белому или лучше даже бежевому, и сбоку слева, например, изображения сосуда Гигеи – она же «Гиппократова чаша».

Буквально через два дня я стал обладателем трёх перетянутых банковскими резинками пачек. В каждой – по пятьдесят визиток, выполненных, как я и хотел на плотной, матовой бумаге. Всего мне эта «авантюра» обошлась в семьдесят рублей. Я посчитал эту сумму, озвученную ещё на стадии оформления заказа, вполне приемлемой.

А на следующий день наша медсестра