Тайна исхода - Уилл Адамс

KɛN XAG HN Θɛ ΔΙ TP ΣK

Не выпуская книги из рук, она подошла к компьютеру, включила его и нашла фотографию мозаики, присланную Ноксом. По ней пробежала дрожь, когда она увидела, что эти группы букв полностью совпадали, только расположены в другом порядке. Но на мозаике фигура указывала на KɛN, а линия, образующая семиконечную звезду, проходила по другим группам букв в том же порядке, что и на медном свитке.

Она снова села в кресло, ошеломленная и озадаченная, чувствуя, что теперь заснуть вряд ли удастся. Медный свиток был документом ессеев, что связывало его с терапевтами и раскопками, на которые ссылался Нокс. Но даже в этом случае… Она схватила телефон — Нокс наверняка захочет об этом узнать сразу, сколько бы ни было времени. Но он не отвечал. Она оставила ему сообщение с просьбой сразу перезвонить. Потом села и углубилась в чтение книги Стаффорда, изучая фотографии и размышляя над тем, что это могло означать. Ее охватил азарт погони.

III

Петерсон перегнал «тойоту» в дальний угол стоянки, где она не бросалась в глаза, и сидел, наблюдая за главным входом, не решаясь уехать без мобильника Нокса.

Казалось, прошла целая вечность, пока в дверях наконец не показался Фарук, который устало направился к своей машине и уехал. На всякий случай Петерсон подождал еще десять минут и направился в больницу. Но первым делом следовало привести себя в порядок. Его лицо и руки перемазаны грязью и копотью. В таком виде его наверняка остановят. Он зашел в туалет, тщательно умылся и вытерся бумажными полотенцами. Теперь он выглядел вполне сносно. Он взглянул на часы и понял, что надо торопиться.

В приемной ссорилась какая-то семья, стараясь не переходить на крик. На скамейке лежала тучная женщина. Петерсон толкнул маятниковые двери и оказался в слабо освещенном коридоре. Надписи на арабском и английском. Онкология и педиатрия. Не то, что он искал. Он поднялся на другой этаж. Между каталками с травматологическими больными сновал усталый доктор. Петерсон быстро проследовал мимо него и толкнул дверь в небольшую палату, где на койках лежали шесть человек. Он прошел по проходу, вглядываясь в их лица. Нокса среди них не оказалось. Петерсон вернулся в коридор и вошел в следующую палату. Тоже шесть человек, и опять никаких следов Нокса. Он продолжил поиски, но на этом этаже Нокса не было. Тогда он поднялся на следующий этаж и оказался в таком же коридоре. На стуле у ближайшей палаты дремал полицейский, откинув голову к стене. Проклятый Фарук! Но полицейский продолжал крепко спать, а в коридоре больше никого не видно. Петерсон к нему тихо приблизился, прислушиваясь к мерному похрапыванию. Но Бог был на его стороне, и он без всяких осложнений подобрался к двери, открыл ее и тихо притворил за собой.

Внутри было темно. Он немного постоял, давая глазам привыкнуть, и подошел к кровати — в больницах он ориентировался хорошо. Петерсон заметил капельницу и резкий запах коллоидного раствора и стал искать вещи Нокса, которые в конце концов обнаружил сложенными на тумбочке, а поверх них лежали найденные при нем вещи, в том числе и мобильник. Он положил его в карман и уже собирался уходить, но остановился, задумавшись.

У него наверняка больше не будет такой возможности разобраться с Ноксом раз и навсегда. За дверью спал полицейский, который наверняка будет клясться, что не сомкнул глаз всю ночь и в палату никто не мог войти. В этой языческой стране они наверняка решат, что Нокс скончался от ран, полученных во время аварии. Шок. Травма. Сотрясение. Ожоги. Отравление дымом. Вскрытие будет чисто формальным. И нельзя забывать, в какой мерзости был повинен Нокс. Он сам виноват в том, что с ним случится. Петерсон шагнул к кровати.

ГЛАВА 16

I

Стаффорд и Лили уже ждали Гейл у передней Дверцы «лендровера», когда она появилась без двенадцати пять.

— Извините, — произнесла она, извиняющимся жестом показывая на книгу Стаффорда в руках: — Я зачиталась.

— Интересно, правда? — кивнул он.

— Медный свиток, — сказала она, когда Стаффорд устроился на переднем сиденье, а Лили пошла открыть ворота. — Это ведь все правда?

— Вы в самом деле считаете, что я выдумываю артефакты, чтобы заинтересовать читателя? — спросил он с кислой миной. — Если не верите, посетите Иорданский археологический музей.

— Я не это имела в виду, — пояснила Гейл, заводя двигатель и давая ему немного прогреться. — Я имела в виду, насколько можно быть уверенным, что это не какой-нибудь розыгрыш?

— Ну, если это и розыгрыш, то уж точно не современный, — ответил он, пока Гейл притормозила, чтобы подобрать Лили. — Научный анализ не оставляет в этом никаких сомнений. Что же до древнего розыгрыша, то ессеев в этом трудно заподозрить, как считаете? Тем более что чистота меди достигает девяноста девяти процентов, то есть ритуальной чистоты, а ессеи относились к ритуальной чистоте очень серьезно.

— Да.

— Кроме того, раскопали не один медный лист, которого бы за глаза хватило для розыгрыша, а целых три, склепанных вместе. И надписи были сделаны не обычным способом, когда они царапались острым резцом, а выдолблены изнутри чеканом.[54] Очень трудоемкая работа. Поверьте, тот, кто это делал, верил в подлинность карты.

— Верил?

Он наградил ее улыбкой, как учитель смышленого ученика.

— Текст, по-видимому, скопировали с другого, более древнего документа, не исключено, что это сделал человек, незнакомый с этим языком. Поэтому, я полагаю, вполне возможно, что некий шутник написал это для забавы на пергаменте или папирусе, а ессеи восприняли это всерьез и отнеслись к нему с таким благоговением, что, когда документ начал разрушаться, они скопировали его, причем на этот раз уже на медь. Как считаете?

Впереди показалась повозка, запряженная ослом и нагруженная длинными стеблями сахарного тростника, раскачивающимися, как юбки гавайской танцовщицы. Повозка перекрывала всю ширину узкой дороги, вынуждая Гейл плестись сзади. По-прежнему было темно, но небо на востоке уже начало светлеть, предвещая скорую зарю. Стаффорд перегнулся и, протянув руку, начал беспрестанно сигналить, пока Гейл ее не убрала со словами:

— Ему здесь некуда съезжать.

Стаффорд поморщился, положил ногу на ногу и сложил руки на груди.

— Вы понимаете, насколько кадры восхода солнца важны для моей программы? — спросил он.

— Мы успеем.

— Эхнатон выбрал Амарну для своей столицы потому, что солнце, поднимающееся меж двух гор, похоже на египетский знак, которым обманулся Атон. Это будут самые первые кадры. Если нам не удастся их снять…

— Удастся, — заверила она. Наконец у повозки появилась возможность съехать в сторону, и Гейл благодарно помахала рукой, нажав на газ так резко, что книга Стаффорда соскользнула с «торпеды». Он поднял ее, полистал с авторской гордостью и полюбовался своей фотографией на фоне Стены плача. Гейл кивнула на нее. — А почему вы так уверены, что сокровища медного свитка взялись из храма Соломона? — поинтересовалась она.

— Мне казалось, что вы прочитали.

— Я еще не успела закончить.

— Надписи на свитке сделаны на древнееврейском, — ответил он, смягчаясь. — Свиток принадлежал ессеям. Поэтому сокровище, безусловно, принадлежит иудеям. А их размер превосходит воображение: представьте только — больше сорока тонн золота.[55] По сегодняшним ценам это миллиарды долларов! Таким богатством могли обладать только очень могущественный царь или организация. При этом некоторые сокровища описываются как десятина, а десятины платились только религиозным организациям. Остальные сокровища — это религиозные артефакты, например потиры или подсвечники. Таким образом, мы приходим к выводу, что владелец — религиозная организация. А в древнем Израиле это может быть либо Первый храм, храм Соломона, разрушенный вавилонянами в 586 году до нашей эры, либо Второй храм, построенный на руинах первого и разрушенный римлянами в 70 году нашей эры. Большинство исследователей считают, что сокровища медного свитка относятся ко Второму храму. Но в моей книге доказывается, что это невозможно.

— Доказывается?

— Все дело в датах, — пояснил Стаффорд. — Вы помните, что медный свиток найден в Кумранских пещерах. А Кумран был захвачен и оккупирован римлянами в 68 году, то есть за два года до падения Иерусалима и разрушения храма. Сторонники теории Второго храма хотят заставить вас поверить, что евреи вывезли сокровища с территории, захваченной римлянами, чтобы спрятать их на территории, оккупированной римлянами, а карту с указаниями держали прямо под носом римского гарнизона. Разве это не безумие? Но важно даже не это. Медный свиток был найден под другими свитками, остававшимися в неприкосновенности, по меньшей мере, двадцать лет до вторжения римлян. И как я уже говорил, этот свиток — копия с другого, более древнего документа. И написан он на архаичном прямоугольном древнееврейском языке, относящемся к 200 году до нашей эры или даже раньше. Скажите, насколько правдоподобным представляется спрятать от римлян сокровища Второго храма за несколько веков до их вторжения?