#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А к самой ситуации с коровой у меня много вопросов. Где все время был Минос? Дедал явно стругал корову не один день. Почему Минос не заметил, как Дедал толкал ее к полю с быком? Как можно было пропустить настолько бурные будни своей жены, зная, что Посейдон наслал на нее проклятие? В конце концов, почему Минос просто не убил быка? Он не возражал против соития? Пока Пасифая спать домой приходит, пусть делает в свободное время что хочет, я в ее личную жизнь не вмешиваюсь? Довольно прогрессивно, чувак.
Джордж Фредерик Уоттс. Минотавр. 1885. Галерея Тейт, Лондон
В результате порочной связи родился один из самых известных монстров – Минотавр: существо с головой быка и туловищем человека[145]. Мужским туловищем, если важно, поэтому у него еще было обычное имя – Астерий. В честь приемного отца Миноса, очень мило.
Только после появления Минотавра Минос очнулся и понял, что, пока он хлопал ушами, его жена родила от быка. От очень красивого быка, но тем не менее.
Услуги Дедала и здесь пригодились, и он смог опробовать себя в архитектуре, спроектировав и возведя Кносский лабиринт. Есть подозрение, что Дедал специально поддержал нездоровую страсть Пасифаи, чтобы заполучить более крупный строительный проект.
В построенный Дедалом лабиринт заключили Минотавра. Я поддерживаю Уоттса, который изобразил его таким лиричным. Уверена, что в мифе все было как в эксперименте Джейн Элиот[146], учительницы третьего класса средней школы города Райсвилль в штате Айова, США. Она сказала своим ученикам, что дети с голубыми глазами лучше, чем дети с карими. После чего голубоглазые школьники действительно начали учиться лучше, а кареглазые – хуже. Потом она сказала, что все наоборот, и ситуация изменилась: дети с карими глазами резко подтянули успеваемость, а дети с голубыми – ухудшили оценки.
Если Минотавру постоянно говорили, что он – страшный монстр, и даже не использовали его человеческое имя, неудивительно, что в итоге он в этого монстра и превратился.
* * *
Пока Минос разбирался с условиями проживания Минотавра и выбирал подходящую программу психиатрического лечения для Пасифаи, Эврисфей заказал Гераклу новое редкое животное. Того самого критского белоснежного быка. Герой прибыл на остров и в кои-то веки решил действовать политически грамотно, поэтому спросил у Миноса, не соблаговолит ли он отдать редкое животное добровольно.
Минос в этот момент заталкивал вместе со слугами огромного Минотавра в лабиринт, тот упирался рогами, мычал и требовал адвоката. Время было выбрано не особо подходящее, но Геракл решил, что Минос его просто не расслышал, и повторил вопрос. В ответ услышал много слов, в потоке которых из цензурного Геракл услышал только «…забирай… угодно» и «…отсюда…».
Геракл порадовался, какая непыльная вышла работенка, хотя день явно стал бы лучше, если бы можно было кого-нибудь убить. Но спина Минотавра уже скрылась в лабиринте, так что пришлось садиться на быка и плыть обратно к Эврисфею.
Тот посмотрел на быка, сказал, что тот не такой уж и красивый, и отпустил его на свободный выпас[147]. Бык свободы особенно не желал, он хотел домой, к Пасифае, к сыну, знакомому разнотравью. Так что добежал до области Марафона, где внезапно осознал себя диким животным и принялся разорять деревни и творить насилие.
В это время в Афинах царь Эгей проводил Панафинейские состязания, на которые много кто приехал, включая сына Миноса – Андрогея, победившего в итоге в соревнованиях. Это было неприятно, и Эгей сразу окунулся в печальные воспоминания о собственном сыне – Тесее.
Тесей был не совсем уж сыном Эгея. Он был бастардом Посейдона и царевны города Трезен – Эфры, а в число ее предков входил Тантал. Среди детей Тантала были и предки Геракла, так что Тесей потом всю жизнь считал своим долгом превзойти его подвиги.
Эгей был в Трезене проездом, пытаясь выяснить у местной пифии, появится ли у него в обозримом будущем наследник. Отец Эфры, крайне низко оценивавший потенциальные отцовские качества Посейдона, очень обрадовался, что звезды так удачно сложились, и оперативно организовал для Эгея ночь любви с Эфрой.
Неведомо, что за передовые способы определения беременности на ранних сроках были в Греции, но уже наутро всем было понятно, что Эфра беременна. Как мы помним, у Эгея такой план вообще-то был, но он не захотел быть вторым лучшим игроком после Посейдона. Прямо отказываться было некрасиво, поэтому Эгей сказал, что в Афинах, мол, неспокойно, борьба за власть, мало ли еще убьют его наследника. Пусть живет тут, с матерью, пока не окрепнет.
В пользу этой версии говорит и то, что, вернувшись в Афины, Эгей чудесным образом женился и завел другого сына.
Так что, девочки, не верим во все эти «я не готов жениться».
Обрекая сына заранее на ужасающую для мужчины травму взросления без отца, Эгей решил, что этого недостаточно, и добавил условие воссоединения: Тесей мог узнать от матери имя своего земного отца, только набравшись сил для подъема тяжелого камня, под которым Эгей оставил для него меч, щит и сандалии (а мог бы оставить, даже не знаю, трастовый фонд)[148]. Уже по формулировке этого условия понятно, что Эгей надеялся никогда больше про ребенка не услышать.
Но матери Тесея мнение Эгея перестало быть интересно еще после его подлого отплытия в Афины. Как только сын достиг половой зрелости и набрал достаточную мышечную массу, она отвела парня к камню и рассказала правдивую историю его происхождения с посылом «было весело, сынок, но теперь иди жить к отцу». Лучше бы под камнем были деньги на психотерапевта.
С тех прошло уже больше десятка лет, Эгей познал радость родительства, а угрызения совести за оставленного на произвол судьбы Тесея стали намного сильнее. Так что Эгей взгрустнул и на эмоциях отправил Андрогея на охоту в Марафон. Андрогей отлично поохотился, но лучше него выступил бык, который, не разбираясь в дипломатических тонкостях, убил без пяти минут Панафинейского победителя[149].
Убийство сына царя соседнего острова выглядело крайне плохо. У Миноса была большая армия, сильный флот. Эгей в красках мог себе представить, что расстроенный царь сделает с Афинами за такое преступление.
Он попытался проактивно отправить Миносу письмо с соболезнованиями – мол, скорбим вместе с вами, бешеный бык, трагическая случайность, – но
