Переход хода - Александр Усовский

Скирмунт кивнул.

— Зробим, не тшеба повтору. Куда тебе зазвонить?

— Я сам тебе позвоню завтра вечером. Ну, всё, давай, мне ещё в гостиницу надо успеть, а рейс через три часа.

Анджей молча кивнул и, пожав Левченко руку, покинул кафе. Подполковник вышел вслед за ним, махнул проезжавшему "ситроену" с табличкой "тахi", и, сообщив водителю адрес своего отеля, откинулся на заднем сиденье.

Ладно, в Польше всё вроде бы складывается нормально. Но что же, черт возьми, произошло в Стамбуле?

Ну, вот и Сливен! Все же нужно на дальние расстояния ездить с напарником — шанс прощёлкать нужный поворот гораздо меньше. Да ещё чёрт его дёрнул ломануться на Шумен — вместо того, чтобы, как порядочный, от Русе двинуть на Велико-Тырново. Как результат — два лишних часа в пути и ужин из унылой яичницы, маринованные помидоры и стакан "механджийского" — это в самом лучшем случае. Ничего другого, как говорил Васил, в дежурном баре гостиницы "Национал Палас" ему не предложат — а ведь были надежды, после двадцатичасовой езды, забуриться в тамошний ресторан, который очень хвалил его коммерческий партнер господин Бенчев, и, не торопясь, вдумчиво и серьезно, пробежаться по меню. Шопский салат, конечно, с деревенской брынзой, штучек шесть кюфте или кебабче из баранинки, прижиных36 на рашпере, кусок сыра со слезой на деревянной доске, бутылочку хорошего красного вина — эх, красота! Вот только на часах — начало второго, и вожделенный ресторан ему теперь только улыбнулся. Ладно, сейчас хотя бы яичницы навернуть — и то было бы дело…

Одиссей подъехал к гостинице, которую ему порекомендовали Бенчевы, вышел из машины, потянулся, расправил плечи. Хорошо! Завтра Новый год — а на улицах этого провинциального Сливена людей почти что и не видно; хотя сейчас уже второй час ночи, порядочные и законопослушные горожане спят уже давно. Только напротив его отеля, через площадь, возле советского типа гостиницы в шестнадцать этажей, с одноименным с городом названием, клубиться народ — там, видимо, центр здешней ночной жизни, клуб "Белый медведь" и прочие злачные места для невзыскательной здешней публики. Хотя Васил Бенчев о тутошней ночной жизни отзывался весьма положительно…. Ладно, сейчас не до этого!

Одиссей вошел в гостиницу, заплатил за заказанный ещё из Мукачево номер (за трое суток вперед — по ходу, придется ему Новый год в этом Сливене встречать…), и поинтересовался у рецепторши, есть ли шанс у него что-нибудь съесть в дежурном баре.

Девица равнодушно пожала плечами.

— Повар пиян, като мотика37. Ходьте до отеля "Империа", там ресторан.

Одиссей присвистнул от расстройства. Хотя…. Ладно, "Империа" так "Империа". Всё же не скоро ещё болгарцы, с таким отношением к своей работе, заделаются европейцами!

— Благодаря много! — Одиссей кивнул откровенно зевающей девице и, выйдя из гостиницы, сразу поморщился. Когда выходил из машины, не заметил промозглого ветра — упрел в уютной мгле "шкодувки", освещаемой загадочными синенькими огоньками приборной панели. А сейчас, пройдясь и малость отойдя от дорожного напряжения — почувствовал, что на улице совсем не май месяц. Ни фига себе юга! Морозец не шибко крутой, градусов пять — но влажность стопроцентная, отчего стылая сырость немедля пробрала его до белья. Бр-р-р-р! Погода была откровенно мерзкой, "клинч"38, как здесь говорят — и, хотя до четырехзвёдочного "Империа", где, по сведениям полусонной рецепторши, ещё работает ресторан, ему надо было пройти всего двести метров — идти ужасно не хотелось. Может, лечь спать, не ужинав? И для здоровья это полезней…

И тут у него в кармане зазвонил телефон.

Однако! Два часа ночи…. Звонок с закрытого номера, поди, угадай, кто это тебе наяривает в ночной тиши! Ладно, не будем томить неизвестного телефониста.

— Да!

— Александр? Это я. Узнал? — Вот это да, генерал лично! У Одиссея ёкнуло под сердцем — впервые начальник Управления Н звонит ему лично, стало быть — случилось нечто экстраординарное. И вряд ли что-нибудь хорошее. Герда? Дети? Господи, пронеси…

— Да, Максим Владимирович. Я вас узнал. Слушаю внимательно.

— Ты в Сливене?

— Да. В гостинице "Национал Палас".

— Груз растаможен?

— Ещё нет, фура пока не пришла — я звонил Павлу четыре часа назад, с болгаро-румынской границы, она была ещё в Фокшанах. Придёт или завтра к вечеру, или уже первого утром. Так что оформлять её будут только после нового года, числа второго или третьего.

— Ясно. Куда складировать свои запчасти, ты нашёл?

— Да, мой коллега в Варне предоставит свой гараж. Транспортную фирму для дальнейшей перевозки я тоже нашел.

— Всё это хорошо. Но груз пока НЕ ПОЛУЧАЙ. Ты понял?

Одиссей опешил.

— То есть…. То есть, как не получать?

— Просто. Жди дополнительных распоряжений. Всё, конец связи.

Телефон умолк. Одиссей стоял у подъезда отеля, донельзя ошарашенный полученным известием. Груз не получать? В чём дело? Что-то случилось в Стамбуле? Груз засветился при погрузке — и его ведут? Тогда ребятишки генерала Третьякова фуру свалили бы в какое-нибудь ущелье и сожгли к чёртовой матери — концы рубить они наверняка обучены. Значит, участок от Свалявы до Сливена чист. Пасут лично его? Вряд ли. Если бы его идентифицировали — зацапали бы без церемоний, он в международном розыске, с такими в шпионов не играют. Значит, всё же что-то произошло в Стамбуле. Знать бы, что именно?

— Случайность. Нелепая и злая случайность. — Левченко говорил это, а внутри, в глубине души, продолжал не верить в то, что подполковника Гончарова, его старого товарища, одного из ветеранов Управления — уже нет в живых. Умереть от пули сошедшего с ума наркомана! Какая нелепая смерть для разведчика!

Генерал кивнул.

— Третьяков такого же мнения. Его люди, что работают в консульстве, побывали в полицейском управлении, присутствовали при допросе убийцы — они также считают, что смерть сотрудника "Спецметаллснабэкспорта" — случайность. Этот Исмаил Туналыгиль, стрелявший в Гончарова — обычный наркоман, провинциал, неудачник. Родом из Трабзона, в Стамбуле подрабатывал сначала официантом в кафе, потом подался в наркоторговлю, потом подсел на героин сам. Ну а дальше — дело известное. Передозировка, сумеречное состояние психики…. Плюс к этому — убийца служил в турецком спецназе, шестнадцать боевых выходов на Курдском фронте, так что боевого опыта у него с избытком. Автомат, кстати, трофейный, его мать подтвердила — привёз из армии на память о службе.

— Тело Гончарова уже отправлено?

Генерал вздохнул.

— Завтра. Кстати, поедешь встречать — вместе с капитаном Гонтом. К жене Гончарова мне придется самому ехать. Повезу ей злую весть… — Калюжный вздохнул. А затем, помолчав, спросил вполголоса: — Знаешь, Левченко, что самое трудное в нашей с тобой службе?