Три сердца, три льва - Пол Андерсон

— Уйди! — всхлипнула она. — Ступай к своей… своей ведьме… если она… тебе нравится…

Что толку было оправдываться?

— Иди, иди, — шмыгая носом, гнала его Алианора, — никто не заплачет… Сколько угодно…

Только женских слез Хольгеру и не хватало, Он крепко взял ее за плечи, развернул к себе в сказал:

— Слушай. У меня с ней ничего не было, понятно? И никогда не будет. Запомни это. А теперь скажи: пойдешь со мной, как взрослая, или тебя нести, как ребенка?

— Как взрослая! — Она выскользнула из его рук и побежала вперед.

Хольгер раскурил трубку и всю обратную дорогу пыхтел ею. К черту! К черту! Жаль только, что он опять ничего не помнит, а ведь в объятиях Морганы к нему стала возвращаться память. Жаль. Зато теперь все расставлено по своим местам: с сегодняшнего дня Моргана станет самым лютым его врагом.

И тут ничего не поделаешь.

А ему предстоит долгий путь. Он взял Алианору за руку, и они вышли к лагерю.

Глава 12

Этой ничью их не беспокоил никто. Но, по мнению Хуги, это могло означать только одно: им готовят что-то посерьезнее, чем балаган с жителями ночи. Хольгер разделял пессимизм карлика.

Они проснулись чуть свет и сразу пустились в путь. Теперь у них было только одно верховое животное на троих. Алианора, разумеется, могла бы сопровождать их по воздуху, но лебеди не умеют парить, а потому быстро устают. А Папиллон, несмотря на свою необычную силу и выносливость, не мог нести на спине тройной груз с прежней скоростью. До того, как они тронулись в путь, Алианора поднялась высоко в небо и с высоты выбрала удобный для них маршрут. К вечеру Хольгер надеялся достичь перевала, за которым она заметила первые следы человека — несколько уединенных ферм.

— Там, где живет хоть несколько человек, — объяснила она, — если, конечно, они не варвары и не преступники, мы обязательно найдем хоть клочок освященной земли или даже церковь. Там мы будем в безопасности.

— Если это так, — сказал Хольгер, — и каждая церковь — преграда для Срединного Мира, то как он может рассчитывать на захват этих земель?

— Во-первых, у них есть союзники среди существ, которые не боятся ни света дня, ни священных молитв. Это животные вроде вчерашнего дракона или злобные гномы, обладающие душой. Таких помощников у них, правда, мало, да и те слишком глупы, чтобы на них можно было всерьез положиться. Главная их опора — это люди, перешедшие на сторону Хаоса. Чернокнижники, ведьмы, разбойники и убийцы, язычники и дикари. Этим ничего не стоит осквернить священное место и уничтожить его защитников. И тогда на вытоптанную ими землю смогут опуститься голубые сумерки Срединного Мира. Каждый такой шаг будет теснить Порядок, а близость Хаоса — будить в людях страх, зло и жестокость.

Солнце уже село, когда они достигли наконец перевала. Лес остался внизу, вокруг были только голые камни с редкими пучками травы. Папиллон фыркнул и помотал головой.

— Бедный, бедный, — потрепала его по шее Алианора. — Тебе сегодня досталось. А в награду за труды — только жалкие сухие колючки.

Она нашла углубление в скале и налила туда воды из бурдюка. Хольгер дождался, когда конь утолит жажду, и тщательно вытер его попоной. Он уже перестал удивляться собственной сноровке в уходе за жеребцом, но никак не мог понять, откуда в нем столько нежности к этому бессловесному существу.

Они разбили лагерь, выложили магический круг и на скорую руку поужинали. И, предельно измученные, они наконец улеглись.

Однако заснуть Хольгеру не удавалось. Было очень холодно. Плащ, которым они с Алианорой укрылись, почти не грел, а чепрак из-под седла, служивший им подстилкой, не делал скалу ни теплее, ни мягче. Но настоящей причиной его бессонницы было не это. Причиной было доверчиво обнявшее его существо, сотканное из сонного тепла и спутанных волос. К таким искушениям он не привык. Он попробовал отвлечься, припоминая подробности романа с Меривен, но это только ухудшило дело. Хольгер поймал себя на мысли, что сейчас он, пожалуй, был бы не прочь очутиться в объятиях феи Морганы. «Значит, ты готов бросить Алианору после всего, что она для тебя сделала, мерзавец?» — возмутился его внутренний голос. Ну уж нет!

Благодарность и нежность толкнули его к ней. И прежде, чем он осознал, что творит, его рука скользнула под тунику из перьев и легла на упругую молодую грудь. Алианора пошевелилась и что-то пролепетала во сне. Хольгер замер. Чувства переполняли его. Он закинул голову к небу.

Звезды, как снег, замели небосвод. По положению Большой Медведицы он определил, что до рассвета каких-нибудь пара часов. Небо сияло, а на земле лежала кромешная тьма. Тускло мерцал костерок, выхватывая из темноты примостившегося на корточках возле огня Хуги. Силуэт огромной черной горы заслонял звезды на севере… Но… Откуда она взялась?! Там не было никакой горы!!!

Он вскочил. Мгновением позже земля дрогнула. Потом снова и снова… и снова… как будто ожил гигантский бубен. Гора дрожала, как лестница, по ступенькам которой поднимался чугунный гигант. Скалы лопались и с грохотом катились вниз. Хольгер выхватил меч.

Ступня величиной с человека пнула и разрушила магический круг. Алианора закричала от ужаса. Папиллон, дрожа, как лист, спрятался за спиной Хольгера. Хуги на четвереньках быстро-быстро улепетывал от ступни с огромными нестриженными ногтями.

Великан присел на корточки и корявыми, как дубовые ветви, пальцами разворошил костер. Огонь ярко вспыхнул и выхватил из темноты уродливую, коротконогую фигуру гиганта. Одеждой ему служили кое-как сшитые мохнатые шкуры, от которых шел резкий неприятный запах. Лицо великана, насколько его позволяли рассмотреть спутанная растрепанная шевелюра и лохматая борода, относилось к ярко выраженному акромегалическому типу, маленькие глазки прятались под карнизом мощных надбровных дуг, нос был коротким, скулы — острыми, а под толстыми губами сверкали устрашающей величины зубы.

— Прыгай на Папиллона, Хуги, — шепнул Хольгер. Первый страх миновал, и он лихорадочно обдумывал ситуацию. — Я задержу его настолько, насколько смогу. А ты улетай, Алианора!

— Я останусь с тобой, — услышал он в ответ.

— Как же это? — простонал Хуги. — Он же из Срединного Мира. Магический круг должен был остановить его!

— Он дождался минуты, — сказала Алианора, — когда у кого-то из нас родились мысли кощунственные и нечистые. Тогда святые знаки теряют свою магическую силу. — Она бросила негодующий взгляд на Хуги.

Хольгер почувствовал себя подлецом: виновным в греховных мыслях был, конечно, не Хуги.

— Говорите так, чтобы я вас мог слышать, — оглушительно протрубил великан.