Территория пунктира - Олег Велесов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как быть?
Я посмотрел на отца. Он не выглядел расстроенным. По выражению его лица, слишком уверенному, можно было предположить, что он уже обговорил с халдеем все нюансы, и теперь они на пару ждали, что скажу я. А что я скажу? Без переводчика понятно, что этот гусь в шёлковой тунике набивает себе цену. У нас есть сила, у него есть желание направить её в нужное русло себе на пользу, и пока наши цели будут совпадать с его целями, мы будем друзьями.
— Уважаемый, — макая лепёшку в масло, вздохнул я, — давайте, как говорят в Одессе, ближе к телу. Что ты предлагаешь?
За Одессу он не понял, а может, спутал её со столицей Древней Македонии, но остальное дошло быстро.
— Жители города недовольны персидским владычеством, они устали от него, — наиграно вздохнул Шамаш-эрибу-укин. — Персы унизили их своим пренебрежением. Вавилон — некогда жемчужина в короне любого восточного владетеля — превратился в провинциальный городок, коих десятки разбросаны по всему Междуречью. Он утратил торговые привилегии, зато получил безмерные налоги и рекрутские наборы. Дети горожан вынуждены служить в армии своих поработителей и рисковать жизнями в сражениях с чужими врагами. Поэтому они готовы распахнуть свои объятия и ворота каждому, кто пойдёт им навстречу и вернёт былое могущество.
Я доел лепёшку и потянулся за следующей. Ох уж эти восточные хитросплетения слов с двойным содержанием. Под жителями города халдей, конечно же, подразумевал местную олигархическую верхушку и жречество. Элита, так сказать. Не нравятся мне такие жители, но куда деваться, если именно в их руках сосредоточены деньги и карающие органы. Впрочем, отныне я тоже элита. Со мной советуются, ко мне прислушиваются, моего кулака остерегаются. Но главный по-прежнему отец, ему и решать.
— Мы поняли тебя, — проговорил Клеарх. — Завтра утром ты получишь ответ.
— О, не стоит спешить. До Вавилона два дня пути, у вас есть время подумать.
Шамаш-эрибу-укин поднялся и в сопровождении писца покинул караван-сарай. Когда дверь за ними закрылась, стратеги загалдели. Большинство были готовы принять предложение халдея, Ксенофонт сомневался, Менон молчал. Он старательно не смотрел в мою сторону и поглаживал распухшую щёку.
Рабыня поставила передо мной блюдо с кусочками отварной рыбы, политой шафрановым соусом. Я попробовал. Своеобразный такой вкус, горьковатый, как и напиток, но, в общем, приемлемо.
— Милая, — хлопнул я рабыню по заднице, — ваше заведение на вынос работает? Сложи-ка это всё в миску побольше, я с собой возьму.
Стратеги продолжали обсуждать предложение халдея. На мой взгляд, обсуждать тут было нечего, ибо ничего конкретного тот не сказал. Он готов открыть ворота и объятья. Но что за это мы должны дать ему? Не альтруист же он в самом деле. Мы согласимся, а он возьмёт и потребует за свои услуги кастрировать каждого десятого. Бред.
Я встал.
— Ты куда? — спросил Ксенофонт.
— Спать. Завтра с утра опять за скифами бегать.
Рабыня протянула мне глиняную чашу с рыбой и несколько лепёшек. Я подумал, может не ходить никуда, остаться здесь? Глаза девчонки блестели обещанием, а бёдра покачивались, как корабли на рейде, да и вообще…
Я вышел на улицу. По всему лагерю горели костры, конкурируя своим блеском со звёздами. Воздух прохладный, лёгкий. От реки дул ветерок — блаженство.
Из темноты вынырнул Сократ.
— Господин…
— Тьфу ты дьявол! — вздрогнул я от неожиданности. — Так дураком сделать можно.
— Простите, господин, не хотел вас напугать.
— Ладно, — смилостивился я. — Вот, возьми.
— Что это?
— Вам с Николет. Рыба, хлеб.
— А вы?
— А я… Знаешь, столько дел. Переговоры, стратегические планы. Не ждите меня. Ужинайте и ложитесь спать.
— Как скажете, господин, — поклонился Сократ. — Спасибо, что заботитесь о нас.
— Кто-то должен это делать, — потрепал я его по щеке. — Ступай.
Вернувшись в караван-сарай, я отыскал взглядом рабыню. Босоногая плутовка, увидев меня, кивком указала на занавеску, отделяющую общий зал от внутренних покоев. Я прошёл вдоль стены, стараясь оставаться незамеченным, и юркнул в узкую нишу. Рабыня прошла следом и без прелюдий притянула меня к себе. Тонкие пальчики умело расстегнули застёжки панциря, проникли под хитон. Я запоздало подумал, что неплохо бы помыться. От меня наверняка воротит трёхдневным путешествием по пустыне.
— Погоди, милая, — попытался отстранить её я. — У вас тут есть что-нибудь типа тазика с водой? Или до речки давай сбегаем…
Не слушая, она спустила шаровары, легла на спину и задрала колени к груди. Я посмотрел и понял, что до речки добежать не успею. Судорожно сбросил панцирь, склонился над ней, и жизнь до утра превратилась в сказку с бесконечно счастливым концом.
Глава 8
Ночь я почти не спал, лишь на рассвете забылся на часик, покуда Никарх не нашёл меня и не начал скулить на ухо, что пора выдвигаться. Рабыня спала рядом обнажённая и беззащитная. Я блаженно вздохнул, послал Никарха подальше, а сам ещё раз воспользовался доступностью плутовки. Она была не против, тем более что на прощание я подарил ей застёжку от своей хламиды — золотую бляху грамм на сорок.
На выходе меня снова ждал Сократ. Он помог мне одеться, и пока крепил наплечники, сказал:
— Николет очень переживала, господин, что вы не пришли ночевать.
— Ты объяснил ей, почему?
— Объяснил. Но она всё равно плакала. Ей всё время приходится делить вас с кем-то. Сначала с Энисфением, теперь вот…
— Энисфений? Тот рыжий руководитель пельтастов?
— Да.
— А он здесь при чём?
— Ну как же, — Сократ состроил удивлённую рожицу, — вы же с ним любовники. Раньше вы часто…
— Что?!
Меня покорёжило. Любовники? Любовники, твою мать? С Энисфением?
Я схватил Сократа за грудки.
— Ты чё мелешь, придурок? Какие любовники? Я тебе, падла, язык пальцами вырву!
Сократ опешил. Вряд ли он понял значение слова «падла», но общий настрой уловил верно, и попытался успокоить меня.
— Что вы так всполошились, господин Андроник? Что я такого сказал? Все кого-то
