Территория пунктира - Олег Велесов

— Кто «все»?

— Ну… кто… Я не знаю. Но говорят… Это мы, старики, нам не нужно. А вам…

— Я не такой, понял? Для меня женщина — самое лучшее на свете. Никто, кроме них. Никто! Понял?

— Понял, понял. Чего вы так расстроились? С каждым бывает…

— Только не со мной!

Мне захотелось в баню с дубовым веником, а лучше с розгами, чтобы выбить из себя… Господи, как стыдно-то! Я всё радовался, какое тело мне досталось: тренированное, крепкое, а оно вон как обернулось.

Руки тряслись, душу выворачивало. Водки бы стакан. Или два. Продезинфицироваться. Может, для древних греков отношения между двумя мужиками — нормально, но я-то не грек.

— Андроник, не слышишь меня?

Я очнулся. Мимо караван-сарая двигались колонны гоплитов. Ветер взвивал пыль над их головами и осаживался на лица толстым серым налётом. Дневная жара ещё не наступила, а люди уже выглядели уставшими и грязными.

— Андроник!

В дверях караван-сарая стоял отец. Выглядел он по обыкновению хмурым: морщины по лбу, взгляд из-под бровей. Честно говоря, мне было не до него. Новость Сократа порвала меня на куски. Хотелось реально взять фалькату и устроить капустник. Из Энисфения. Хорошо, что его не было рядом. Сейчас он должен быть где-то в авангарде. Повезло, сучонку. Впрочем…

Надо остыть, успокоиться. Грехи Андроника — это грехи Андроника, а не Егора Саламанова. Я чист и перед природой и перед совестью… Ладно, беру себя в руки.

— Что случилось, отец?

— Кто позволил тебе вчера уйти? Если ты забыл, так я напомню: мы на территории врага. У тебя на уме не девки должны быть, а дело. Наше дело.

Он говорил так же, как мой отец из будущего — мой настоящий отец. Его я тоже частенько подводил, что однако не мешало любить его и уважать. И маму… мама… Как они там? Для них я умер. Тело моё погибло. А то, что душа жива и помнит их, они никогда не узнают. Можно попробовать отправить весточку. Накарябать на глиняной табличке адрес и короткую записку: жив, мол, не грустите — и припрятать где-нибудь поблизости. И пускай археологи через две тысячи лет мозги себе сломают, пытаясь разобрать этот ребус.

— Ты и сейчас меня не слушаешь.

— Слушаю, отец, — встряхнулся я.

— Ты ничего не сказал о предложении халдея.

— А что говорить? Он ничего не предложил. Он пообещал открыть ворота, но на каких условиях? Что мы должны за это сделать? Стать его рабами? Его ударной силой? Умирать ради его целей?

Клеарх нахмурился ещё сильнее.

— Я об этом не подумал.

— Это потому что ты полководец, а не политик.

Сократ подал мне щит. Я закинул его за спину, в правую руку взял копьё.

— Да, ты прав, сын, ты прав. Увижу халдея, прикажу распять его на ближайшей пальме.

— Зачем, отец? Мы примем всё, что он предложит. Нам главное войти в город, а уж потом разберёмся, кто кому будет ставить условия.

Клеарх некоторое время смотрел на меня непонимающе, а потом захохотал.

— Ты опять прав, сын. Не иначе сам Гермес тебе помогает, — и ушёл.

Гермес, не Гермес, но определённая божественная сила за моей спиной стоит. Я не знаю, как её зовут, однако именно она подсказывала мне слова, благодаря которым мы идём на Вавилон, а не к Трапезунду. Я сам до сих пор не уверен, что это правильно. Конечно, интересно поменять историю, задать ей другой вектор. Но что из этого в итоге получится, как это отразится общей истории? Не стало бы хуже. Так что не факт, что помогает именно Гермес. Скорее всего, кто-то похуже, например, Мефистофель.

Я велел Сократу возвращаться к Николет, ободрить её и сообщить, что следующую ночь мы обязательно проведём вместе. Мне это было до зарезу необходимо, чтобы убедить самого себя в своей нормальности. А если встречу Энисфения… постараюсь пройти мимо… может быть.

И снова мы с Ксенофонтом глотали поднятую армией пыль. Пока я развлекался с рабыней, Ксенофонт сколотил из обозников нечто вроде отряда летучей пехоты — не подобие пельтастов, где каждый боец, не смотря ни на что, был профессионалом-наёмником, а гимнетов. В переводе с греческого это звучало как «обнажённые», то есть неприкрытые доспехами. Походили они на толпу оборванцев, потому что большинство были рабы. Их вооружили самодельными пращами и трофейными персидскими луками, и поставили задачу защищать нас от скифов.

Когда Ксенофонт показал мне эту орду босяков, я скептически усмехнулся. Афинянин моего скепсиса не разделил, только потряс пальцем, мол, скифы появятся, увидишь.

Скифы появились спустя час и сразу ринулись в атаку. Гоплиты перестроились не в каре, как вчера, а в два ряда, выставив щиты перед собой. Гимнеты встали за их спинами, и когда скифы приблизились на расстояние выстрела, начали пускать стрелы. Лучники из них были те ещё, но за счет массовости результат оказался приличным. Первую волну наступающих разметало по полю, как кучу прошлогодних листьев под ураганным ветром. Скифы такого не ожидали, спешно откатились назад, перегруппировались и снова рванули на нас, но уже не по прямой, а забирая вправо, к холмам, обрушив всю силу удара на один только фланг.

Ксенофонт дал приказ трубачам, те прогудели медным надрывом, и гоплиты чуть довернули, становясь к скифам во фронт. Гимнеты пускали стрелы навесом, большая часть их рассеивалась по площади, но тех, которые находили цель, оказалось достаточно, чтобы скифам расхотелось играть с нами в перестрелку. Потеряв человек тридцать, они отошли подальше, зализывать раны. Наши потери составили десяток гимнетов и один раненый гоплит.

Ксенофонт приказал подобрать стрелы и повернулся ко мне.

— Вот так!

Результат меня удивил. Отныне скифы держались на расстоянии, и желания вернуться не выказывали.

Я кивнул на гимнетов.

— И что ты за это им обещал?

— Двенадцать оболов в месяц.

Четырёхдневный заработок гоплита. Немного для того, кто рискует жизнью. Но даже таких денег в нашей казне не было.

— Клеарх знает о твоих чудачествах?

— Ага, — кивнул Ксенофонт.

— И где денег возьмёте?

— Не беспокойся. Либо мы все погибнем в этой пустыне, либо станем настолько богаты, что сможем оплатить даже долги Бахуса, — и рассмеялся.

Остаток дня прошёл спокойно. Скифы к нам не приближались, лишь изредка вскидывались, будто в атаку, норовя получить за испуг саечку. Но мы не пугались. Ксенофонт давал знак, гоплиты останавливались, гимнеты натягивали луки, и скифы разворачивали коней. Не то, чтобы они нас боялись, нет, просто не хотели терять людей в бестолковом бодании.

Холмы отодвинулись за горизонт, местность, по которой мы двигались, стала походить на