Наука жить. Жизнь и ее модели - Альфред Адлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обманывают даже поэты, но они делают это с целью доставить удовольствие, и их метафоры и поэтические сравнения нам вполне по душе. Однако эти средства специально предназначены для того, чтобы повлиять на нас сильнее обычных слов. Метафора, например, Гомера, которой он описывает армию греческих воинов, бегущих через поле подобно львам, не обманет нас в спокойном и здравом расположении духа, зато, если у нас поэтический настрой, она несомненно нас пьянит. Автор заставляет нас поверить, что обладает чудесной силой. Ему бы это не удалось, если бы он просто описал одежду, которую носили солдаты, и оружие, которое было у них в руках, и т. д.
То же самое мы наблюдаем и когда человек не может что-то объяснить: если он видит, что убедить вас не получается, то прибегает к сравнениям. Такое использование сравнений, как мы уже сказали, ведет к самообману, и именно поэтому это так ярко проявляется в выборе картинок и образов во снах. Это своеобразный художественный способ одурманить самого себя.
Тот факт, что сны пьянят человека на эмоциональном уровне, как ни странно, открывает метод, который позволяет от снов избавиться. Если человек поймет, о чем он видел сны, и осознает, что он сам себя дурманил, он больше не будет их видеть. Исчезнет сам смысл сновидений. По крайней мере, так обстоит дело с автором этих строк, который перестал видеть сны, как только понял, что они означают.
Кстати, для эффективных результатов осознание должно сопровождаться полным эмоциональным преобразованием. В нашем случае осознание было вызвано последним сном. Он приснился во время войны. В связи со своими обязанностями автор этих строк очень старался не допустить отправки одного человека на опасную линию фронта. Во сне ему показалось, что он кого-то убил, но он не знал кого. Мысль – «Кого же я убил?» – не давала ему покоя и довела до изнеможения. Но все дело было в том, что его одурманила идея приложить как можно больше усилий и выгадать для того солдата наиболее щадящие условия, чтобы он избежал смерти. Эмоции, вызванные сном, должны были способствовать этой идее, но, поняв хитросплетения своего сна, он вообще перестал их видеть. Ему не нужно было больше себя обманывать, чтобы делать то, что исходя из логики он мог бы хотеть сделать или не сделать сам.
Сказанное выше можно посчитать ответом на часто задаваемый вопрос: «Почему некоторые люди не видят сны?» Эти люди не хотят обманывать себя. Действие и логика составляют их суть, и они готовы решать свои проблемы. Люди этого типа, если и видят сны, часто тут же их забывают. Они забывают сны так быстро, что им кажется, что они вовсе их не видели.
Отсюда вытекает теория о том, что мы всегда видим сны, но забываем большую их часть. Если принять такую теорию, то факт, что некоторые люди никогда не видят снов, будет истолкован иначе: тогда они станут людьми, которые видят сны, но все время их забывают. Автор этих строк не принимает такую теорию. Он скорее верит, что есть люди, которые вообще не видят снов, а еще есть сновидцы, которые время от времени их забывают. Суть самой теории такова, что ее трудно опровергнуть, но, быть может, бремя доказательства следует возложить на тех, кто предложит новую теорию.
Почему нам иногда снится один и тот же сон? У этого любопытного факта нет однозначного объяснения. Однако благодаря повторяющимся снам можно понять более ясно выраженный стиль жизни. Такой повторяющийся сон недвусмысленно и безошибочно указывает, в чем заключается личная цель превосходства.
Если сны очень длинные и затянувшиеся, нужно сделать вывод, что сновидец еще не готов. Он ищет мост, ведущий от проблемы к достижению своей цели. Поэтому лучше всего объясняются сны короткие. Иногда сон состоит всего из одной картинки, пары-тройки слов, и по нему очевидно, как сновидец пытается найти короткий путь, чтобы обмануть самого себя.
Нашу дискуссию можно завершить проблематикой самого сна. Очень многие люди задаются бессмысленными вопросами. Они полагают, что состояние сна противоположно бодрствованию, и что сон – «брат смерти». Но такие взгляды ошибочны. Сон – не противоположность бодрствованию, а скорее его степень. Нельзя сказать, что, когда мы спим, мы не живем. Наоборот, во сне мы думаем, во сне мы слышим. Во сне обычно проявляются те же склонности, что и в жизни наяву. Например, есть матери, которых не разбудишь никаким уличным шумом, но стоит детям хоть чуточку шевельнуться, как они тут же вскакивают. Мы видим, что их интерес действительно просыпается. А еще тот факт, что мы не падаем с кровати, показывает, что во сне мы осознаем границы.
Наша личность выражается и ночью, и днем. Что объясняет явления гипноза. То, что суеверие выдает за магическую силу, в большинстве случаев – всего лишь разновидность сна. Это особая разновидность, при которой один человек хочет подчиниться другому и знает, что тот другой хочет его усыпить. Простой формой того же самого являются родительские слова: «Все, хватит: надо спать!» … и дети слушаются. При гипнозе, аналогично, результат виден, потому что человек послушный. А легкость, с которой он может быть загипнотизирован, пропорциональна его послушанию.
Под гипнозом у нас есть возможность заставить человека создавать картины, идеи, воспоминания, чему в состоянии бодрствования препятствовали бы его зажимы. Требуется лишь послушание. Применив этот метод, мы можем найти выход – какие-то ранние воспоминания, – быть может, позабытые.
Однако как терапевтический метод, как метод лечения, гипноз имеет и опасную сторону. Автор этих строк гипноз не жалует и применяет только тогда, когда больной больше ни на что не надеется. Можно обнаружить, что люди под гипнозом довольно мстительны. Вначале они преодолевают свои трудности, но стиль жизни особенно не меняют. Это похоже на наркотик, действие гипноза исключительно механическое: истинная природа человека остается незатронутой. Если мы действительно хотим помочь человеку, нужно придать ему мужества, уверенности в себе, научить лучше понимать собственные ошибки. Гипноз этого не делает, и его следует использовать
