Морские гезы (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Отдавая свою часть добычи Петеру Наактгеборену, я увидел вернувшихся с прогулки милорда и мистера Бетсона. По словам трактирщика, Ричард весь день не выходил из комнаты.

— Удачно поохотился, — сказал я им. — Господа согласятся разделить со мной ужин?

— Не откажусь, — произнес милорд.

— Приготовь уток на четверых, — сказал я Петеру Наактгеборену.

— На троих, — поправил милорд и, улыбнувшись, объяснил: — Мне кажется, Ричард постится.

Я не сомневался, что мой бывший противник откажется разделить со мной трапезу, под четвертым подразумевал слугу Джона. Видимо, слуг принимать в расчет не принято.

Милорд оказался милым собеседником. Он и на английском языке говорил так же медленно, словно подбирал нужные слова. Только к концу ужина, выпив изрядное количество моего вина, заговорил быстрее.

— Говорят, ты возишь грузы в Англию? — произнес он.

Англичане отказались от местоимения «вы (vois)», чтобы не утруждать себя выбором. Теперь ко всем обращаются на «ты».

Я сделал вид, что не понял, как подумал, скрытый намек на недостойное для знатного человека занятие, сказал в ответ:

— Да, зарабатываю на большое судно, чтобы вернуться на Средиземное море. Мое предыдущее лежит на дне неподалеку отсюда.

— У тебя быстрое судно? — спросил милорд.

— Пока что меня никто не догнал! — весело ответил я. — Иначе не сидел бы здесь. Я потому и построил маленькое судно, чтобы быстрее бегало по волнам.

Повадки капитанов сильно изменились. Три века назад на меня напал бы каждый встречный корабль, два века назад — два из трех, век назад — каждый второй, а теперь — всего два из нескольких десятков. Один раз я оторвался, благодаря тому, что шел острее к ветру, а во второй удрал по мелководью.

— А не мог бы ты доставить нас в Англию? — поинтересовался милорд с таким видом, словно это праздное любопытство.

Оказывается, мой способ зарабатывать на жизнь интересовал его не из скрытого ехидства. У меня было подозрение, что им надо тайно вернуться на свой остров. Видел, как милорд разговаривал с капитаном судна, возившего грузы в Лондон. Наверное, не сошлись в цене. Или капитану было не по пути. Так понимаю, моим сотрапезникам надо высадиться в тихом месте.

— Куда именно? — спросил я.

Милорд и мистер Бетсон переглянулись.

— Меня не интересует точное место. Назовете его, когда будем в море, — сказал я. — Мне надо знать, на восточный берег, южный или западный? Если восточный, будет дешевле, а если по проливу идти, то дороже. Там много английских военных кораблей.

На самом деле мне плевать было на военные корабли. Им не угнаться за моим иолом. Просто набивал цену.

— На восточный берег, — ответил милорд.

— Мне придется идти без груза сыра, чтобы было, где разместить вас. На нем я бы заработал тридцать шиллингов. Еще двадцать за риск и потерянное время, — назвал я цену. — Ведь вам, как понимаю, надо не в Сэндвич, и встреча с английскими властями не входит в ваши планы?

— Нам надо немного севернее, — коротко ответил милорд. — Желательно бы отправиться дня через три. Нам надо уладить здесь кое-какие дела.

— Договорились, — согласился я, потому что мне тоже надо дождаться, когда изготовят пистолеты

Наверняка англичане догадались, что я занимаюсь контрабандой, наношу урон их родной стране, но, если меня до сих пор не поймали, значит, мои грехи не так уж и велики. Западноевропейцы пока не избавились от средневековой уверенности, что материальное благополучие, вне зависимости от того, честным путем оно было достигнуто или не очень, является доказательством божьей милости. Разорение и смерть от руки палача, даже если ты не виновен, считаются отсутствием милости. Так что греши, но не попадайся.

15

В Северном море преобладающие ветры в течение года меняются по часовой стрелке. Зимой и в начале весны чаще дуют северные и северо-восточные. Летом, не задерживаясь на восточных и юго-восточных, перескакивают на южные и юго-западные. Осенью преобладают западные и северо-западные. Впрочем, ветры западных румбов дуют весь год, но осенью чаще. Сейчас был юго-западный, силой баллов шесть. Волна уже подросла метров до полутора. Разбиваясь о борт, они подбрасывали мириадами брызг, которые осыпались на палубу и на меня, стоявшего у штурвала в кокпите. Пока не вошли в реку, я порядком промок, несмотря на длинный кожаный плащ. Название реки мне не сказали. Милорд показал днем ее устье. Мы прошли немного дальше, а потом в сумерках вернулись сюда. До полуночи ждали, когда прилив наберет силу. В трех сухопутных милях выше по реке, на ее левом берегу, должна быть небольшая деревянная пристань, рядом с которой на холме развалины манора. Там моих пассажиров должны были ждать сообщники с лошадьми. Луна была почти полная и светила ярко, придавая пейзажу кинематографичность. Я бы не удивился, если бы по небу пробежали белые буквы титров. В лунном свете плакучие ивы на берегах казались покрытыми серебряным налетом, а замершие крылья ветряной мельницы — огромным серебряным крестом.

— Маартен, вытащи пушку, установи на правом борту и заряди ее, — приказал я своему матросу, который выглядывал их люка трюма. — Возьми Ричарда в помощь.

Милорд путешествовал в каюте, а остальные члены его группы и мой матрос спали в трюме. Обоим парням чертовски надоело валяться или сидеть на соломе, которой застелена палуба трюма. Для прогулок там места нет. Они с радостью перебрались в кокпит, а потом Маартен спустился в каюту, где под нижней кроватью лежала карронада и боеприпасы. Есть особый кайф спать над зарядами пороха, которых хватит, чтобы разнести на мелкие кусочки не только тебя, но и весь иол. Вдвоем парни вытаскивают тяжелый ствол в кокпит, где Маартен, наученный мною, сноровисто забивает пороховой заряд, пыж, картечь, второй пыж. Толкая меня локтями, устанавливают штырь карронады в гнездо на правом борту. Такое же гнездо есть и на левом. Теоретически мы может вести огонь на все триста шестьдесят градусов, но прямо по носу и по корме я бы не стал стрелять, чтобы не повредить мачты и такелаж.

— Мою винтовку и пистолеты принеси сюда вместе с сагайдаком и саблей, — шепотом приказываю я своему матросу.

Винтовка и пистолеты зарядил еще на берегу. Осталось только засыпать порох на полочки. Полного доверия к пассажирам-англичанам у меня нет. Милорд расплатился со мной сегодня вечером, когда дрейфовали напротив устья реки. Деньги у него водятся, судя по тяжести небольшого сундука, который поставили в каюте. Второй сундук, большой, два кожаных баула и две аркебузы везли в трюме. Радости во время передачи денег милорд не проявил, что и понятно, но и не горевал особо, что не понравилось мне. Может быть, милорд не сомневается, что деньги вернутся к нему? Вряд ли кто-нибудь будет искать убийц, когда обнаружат дрейфующий в море иол с двумя мертвыми голландцами, судя по одежде. Да и у милорда, как догадываюсь, и так проблемы с английскими властями. Одним грехом больше, одним меньше — уже не существенно. Хотя во время перехода, когда мы, лежа в каюте на койках и убивая время, болтали о том о сём, милорд обмолвился, что возвращение в Англию поможет ему снять обвинения. Я еще не встречал преступника, который бы не утверждал искренне, что ни в чем не виноват.

Пристань я заметил не сразу, чуть было не проскочил мимо. Сперва увидел на холме двухэтажное здание без крыши. Искал развалины манора, а оказалось, что стены еще стоят. Тогда и причальчик деревянный заметил. Он был на пару метров короче иола. По краям его было по столбу высотой около метра, которые использовались для швартовки. Маартен с бака ловко накинул швартов на нижний и, дав метра два слабины, успел закрепить на утке. Благодаря этому, иол, подгоняемый приливом, поджался к причальчику, пронзительно провизжав мокрым деревом корпуса по сухим бревнам, расколотым напополам, и погасив скорость. Мой матрос завел с кормы второй швартов, а потом перезавел первый на столб, расположенный выше по течению.