Спасти футболиста (ЛП) - Гудмен Рейчел

— Потому что я играл ради какой-то долбанной честности, а не для себя самого, — сказал он, его голос был отрывистым. — Ты всегда верил в то, что правила и вытекающие последствия тебя никак не касаются, что ты выше всего этого, но у тебя нет иммунитета.

— Ага, с такими друзьями как ты, думаю, что был прав, защищая свои интересы, — сказал я, мое сердце тяжело билось о мои ребра. — В конце концов, с того момента как ты ушел на покой, это все на чем тебе следовало бы сосредоточиться. Поставить во главу собственную реализацию.

Логан скрестил руки на груди, стиснув зубы.

— Знаешь что, Крис? Если бы я был на твоем месте, то тратил бы меньше времени на беспокойство о моей карьере и чуть больше уделял бы внимание своей собственной.

И с выражением презрения он удалился. Я сжал пальцы в кулаки, пытаясь взять себя в руки. Меньше всего мне хотелось затевать драку. Я допил свой «Джин Рики» и отправил бокал прямо в мусорную корзину, наслаждаясь звуком бьющегося стекла.

— Это было весьма драматично.

Я обернулся, чтобы увидеть Хейзел, застывшей у входа на этот негласный аукцион, небольшая улыбка искривила ее рот. Ее неожиданное появление должно было бы вызвать раздражение. Еще один человек, который стал свидетелем моей подростковой истерики, и все же та ярость и разочарование, которые кипели внутри меня с того момента, как я приехал, вытекли из меня словно вода. Я сократил дистанцию между нами и вдохнул ее запах — апельсин, сандал и что-то цветочное — я сделал свой первый глубокий, успокоительный вдох за весь вечер.

— Хочешь поговорить о том, что только что произошло? — спросила она, поправляя накинутую на плечи шаль. Одетая в винтажное платье без рукавов цвета шампанского, Хейзел выглядела так, словно сошла со страниц романа Ф. Скотт Фицджеральда, который был вдохновителем сегодняшнего вечера. На лбу у нее была повязка, вышитая золотым бисером, которая сверкал под светом огней.

— Ни в коей мере, — сказал я, радуясь тому, что между нами не было никакой неловкости, никаких сомнений или сожалений не отразилось у нее на лице. — Я должен признать, что удивлен наблюдать тебя на такого рода мероприятии. На самом деле это не похоже на тебя.

— «Неизбежное Спасение» сотрудничает со многими молодежными программами, которым сегодняшним вечером оказывается поддержка. Мы работаем с организациями, которые занимаются подбором собак для оказания детям дополнительной помощи и поддержки, — сказала на. — И, хотя я не очень комфортно чувствую себя на подобного рода мероприятиях, публичность и мировая паутина являются важной составляющей любой благотворительной организации. Приюту нужны пожертвования, поэтому, в отличие от тебя, мне на самом деле очень важно мое присутствие здесь.

Не в первый раз Хейзел рассказывала о том, как «Неизбежное Спасение» сражается за то, чтобы получить финансирование, и мне стало интересно, сколько средств требуется на то, чтобы запустить такой же бизнес как у нее и как часто ей приходится беспокоиться о том, чтобы накормить собак и оплатить электричество.

— Как бы там ни было, это мое пятое посещение, — продолжила она.

Как и у меня. Я понятия не имел, как мог не замечать ее на мероприятиях прошлых лет. Хотя если быть откровенным, то вероятнее всего я был настолько поглощен шоу под названием «Крис Лалонд», что не мог уделять внимание чему-то или кому-то еще.

— Если тебе любопытно, почему ты никогда не замечал меня здесь раньше, — сказала она, как будто прочитав мои мысли, — то это потому, что я была обычно «плюс один» на вечере. Моя мама ненавидит толпу, поэтому до того, как уже можно уйти отсюда пораньше, мы обычно держимся вдали от танцпола и ближе к десертам. — Эти слова, произнесенные кем-то другим, прозвучали бы грустно, даже одиноко, но из уст Хейзел они казались чем-то бодрящим и честным.

— В этом году твоя мама не присоединится к тебе? — спросил я.

— Она не была готова к этому. В любом случае, я подумала, что ты должен быть здесь и возможно, что мы могли бы… — Хейзел замолчала и отвела взгляд, краснота окрасила шею и добралась до ее щек. Я никогда не представлял ее человеком, который мог так легко податься смущению, и я понял, что ее смутило собственное признание посетить сегодняшний вечер в надежде увидеть меня.

— Ты хочешь сказать мне, что нашла место, где можно стащить десерт и стать невидимым? — я убрал прядь волос с ее лица. — Ты что-то скрываешь от меня, Грант, но как насчет того, чтобы изменить это прямо сейчас? Ты чувствуешь себя смелой?

Хейзел закатила глаза.

— Я не собираюсь кувыркаться с тобой на этом мероприятии, Лалонд.

Я рассмеялся.

— Мне нравится ход твоих мыслей, но брось, только ты можешь помочь мне следить за картами во время игры в блэкджек, — я взял ее под руку и повел к покерным столам. — У меня есть секрет — я не могу сосчитать в уме до двадцати одного.

Покачав головой, она сказала:

— Не делай так.

— Не делать чего?

— Не разрывай себя на части. Не делай из себя того, кем ты не являешься, только потому, что люди ожидают этого от тебя. Ты никому ничего не должен, Крис. Особенно, переступая через себя.

Я ждал кульминации, какого-то намека на то, что она шутила. Но пока я изучал взгляд Хейзел, все, что я увидел в глубине ее зеленых глаз, было по-настоящему искренним. Я с трудом сглотнул, все мое хорошо отрепетированное очарование и остроумие отказывали мне под ее вниманием.

Я не был уверен, было это из-за характера того, что она сказала, или потому, что на моей памяти я не мог припомнить никого, кто хотя бы намекнул, что я был кем-то кроме тупого спортсмена с чрезмерно развитыми мышцами. Как бы ни было, ее заявление одновременно нервировало и давало почву под ногами.

— Ты красивая, Хейзел, — сказал я, потому что не знал, что еще мог ответить, и еще это было правдой. Я скользнул рукой по ее пояснице, мои пальцы автоматически сжались, моя ладонь странным образом стала влажной.

Проведя нас в зал для игры в блэкджек, я взял с «проезжавшего» мимо подноса коктейль «Олд фешен», заплатил входной взнос в тысячу долларов и забрал свои фишки. Все прикупы были включены в общую сумму собранных на благотворительном вечере средств, и судя по количеству игр, число которых только увеличивалось, то в этом году объем пожертвований должен был побить рекорд.

Пробираясь сквозь толпу, я спросил у Хейзел, не хочет ли она поиграть.

— Я оплачу входные, правда, я совсем не против.

— О, нет. Я не создана для азартных игр. Я составлю тебе компанию, на что-нибудь подую на удачу, — на ее лице появилась веселая улыбка, когда я оступился после ее намека. Хейзел опустила подбородок и сказала: — Вон тот стол почти пустой.

Безмолвный и совершенно сбитый с толку, я последовал за ней в дальний конец комнаты, поставил коробку с фишками на зеленое сукно и выдвинул для нее стул.

— Я пожалуй постою, — сказала она, сжимая мою руку. — Давай. Покажи мне свое мастерство.

Я устроился поудобнее на своем месте и поставил две сотни долларов, дилер вытащил мне восьмерку и десятку.

— Что думаешь, Грант? Еще карту или остановиться?

Подавшись вперед, Хейзел заглянула мне через плечо, ее щека коснулась моей, и безо всяких колебаний она сказала:

— Ты всегда говоришь мне, что нужно жить в удовольствие. Иди в атаку.

— Вы слышали, что сказала леди? — сказал я крупье, постукивая по столу рядом со своими картами.

— Послушай, Хейзел, не поощряй моих игроков получать по голове за пределами поля, — сказал Кент Макдугалл со смешком, опускаясь в кресло рядом со мной. — На самом деле не поощряй моего принимающего получать по голове и на поле.

— Я выпью за это, — сказал я, делая глоток своего коктейля «Олд фешен», пока дилер положил на стол тройку треф — это был блэкджек — и отправил в мою сторону фишки, признавая мой выигрыш. Окей, но будь я проклят. Хейзел была моим личным четырехлистным клевером, приносящим удачу.

— Итак, — произнес Кент, бросая несколько фишек на стол, — как у тебя идут дела в приюте?