Черепашки-ниндзя и Баркулаб фон Гарт - без автора

– Теперь ясно видно, что ее решимость освободиться от ребенка уже созрела.

– Боже мой! – воскликнул молодой человек, нервно закуривая.

– Но прошло еще шесть часов, прежде чем она осуществила свой замысел. Молодой человек закашлялся.

– Сила сопротивления достойна внимания, – спокойно похлопал его по спине доктор Круз. – Жаль, конечно, что камера не смогла зафиксировать самого акта свершения замысла. Но я уже говорил, что наша аппаратура далека от совершенства.

Тина вытерла ладонью лоб. Экран померк, но машина продолжала работать. Тина поглубже вздохнула несколько раз подряд и задержала дыхание на несколько секунд.

На экране появились двое мужчин. На одном из них были белый халат и белые брюки. Другой был голый. Он лежал на деревянном столе, связанный кожаными ремнями по рукам и ногам. Глаза его были завязаны.

Одетый в белое держал большой шприц – точно такой же, как у доктора Круза. Время от времени он вонзал иглу на какой-то миллиметр в тело связанного. Тот кричал, его грудь вспотела.

– Этот эксперимент протекает в двух фазах, – монотонно продолжал доктор Круз, почти не глядя на своего собеседника, лицо которого стало белым, как снег.

– Сейчас первая фаза?

– Да. Подопытный, а он ничего не видит и связан, время от времени получает укол, иногда пять-шесть уколов в течение одной минуты.

Молодой человек вздрогнул.

– Иногда интервал между уколами составляет тридцать минут, – улыбнулся Круз. – Все это постепенно создает невероятную панику у подопытного.

Тина сделала еще несколько глубоких вздохов, снова закрыла глаза. На экране проплывал текст по-немецки, поясняющий, что после десяти часов воздействия первая фаза закончена.

– Интересное будет во второй фазе, – сказал доктор Круз. – Воздействие начнется примерно через десять часов. Подопытный освободится от своего страха. Врач, проводящий эксперимент, разговаривает с ним, дает ему питье, вытирает его, вы видите?

– Да… пробормотал собеседник, – даже помогает закурить сигарету.

Тина со стоном выдохнула.

– Врач создает некоторое искусственное доверие между собой и подопытным, – продолжал Круз. – Жертва опирается на плечо своего мучителя, плача от боли и страданий.

– Неужели он не чувствует вражды к тому, кто его мучает? – спросил молодой человек.

– Наоборот, он весьма вспыльчив и страдает от этой натянутой вежливости. Жертва создает впечатление доверия, которое обусловлено шоком, в котором он сейчас пребывает.

Экран у стола стал почти прозрачным, но машина все продолжала работать. Запах горячего металла и перегретого воздуха пахнул в лицо Тины.

– Ведь ты хочешь еще посмотреть, не так ли? – услышала она голос доктора Круза. Он улыбался, глядя на своего собеседника.

На экране мужчина прижимался к белой стене. Ему было невероятно трудно удержать равновесие, глаза застыли, губы шевелились. Постепенно вытягивая руки, как бы в поисках опоры, он сделал несколько шагов и упал. Встал и упал снова.

– Этого человека в течение семнадцати дней держали в запертой камере, которая так сконструирована, что он не мог пошевелить ни руками, ни ногами, ни головой. Кроме того, он был лишен каких-либо звуков и находился в темноте.

– Но…

– Я понимаю, что ты хочешь сказать: как мы смогли заполучить человека, добровольно согласившегося на этот эксперимент?

– Да…

Это не так уж трудно, уверяю тебя. В нынешнем положении у нас достаточно материала для отбора. Люди на что угодно согласны ради денег и кое-какой еды.

Изображение на экране опять поблекло. Экран светился вхолостую. Перед Тиной проплыл неразборчивый текст.

– Эти кадры не особенно понятны, – сказал Круз, – но могут вызвать чисто визуальный интерес. Подопытному ввели дозу танотоксина.

– Что-что?

– Это препарат, вызывающий сильную душевную боль. Ты видишь человека в состоянии ужасных мучений. Тотальный, совершенно не поддающийся какому-либо определению страх. Ты видишь его в тот момент, когда ему уже сделали инъекцию. Он сохраняет равновесие, смеется и стесняется. Кстати, это очень вежливый юноша, он был студентом университета, изучал государственное право.

– Да? – снова закурил сигарету собеседник доктора.

– А теперь вернемся к все возрастающему состоянию страха. Через несколько секунд он покончит с собой.

Молодой человек закрыл глаза.

– Ты посмотри, посмотри! – подтолкнул его Круз. – Это произошло неожиданно, без предупреждения. Он взял револьвер со стола, к сожалению, не все отчетливо видно, видишь, как он вкладывает ствол себе в рот?

– Револьвер заряжен?

– Конечно, нет, но он об этом не знает… Страдающий человек бросил револьвер на пол, упал к стене и начал биться головой. Тина неотрывно смотрела. Никак не удавалось ей поймать взгляд доктора Круза.

– Вот что я еще хотел добавить, – сказал доктор. – Этот студент все-таки застрелился спустя несколько дней, хотя действие танотоксина полностью закончилось. Твой брат оказался жертвой такого же несчастного случая. Кстати, он был одним из наших лучших сотрудников.

Тина смотрела на доктора Круза.

– Он был умным и, кроме того, заинтересован в наших экспериментах.

– Я знаю!… Он сам хотел испробовать танотоксин…

– Я отговаривал его, но он настоял на своем. Его невеста частично нам помогала.

– Они были очень привязаны друг к другу.

– Да, они жили некоторое время в такой же квартире, что и ты…

Тяжелая машина продолжала неутомимо грохотать, теперь на экране появилась комната, обставленная старой мебелью.

Тина смотрела.

На экране мужчина и женщина были заняты словесной перебранкой. Через некоторое время они начали драться – жутко и бессмысленно.

– Это один из наших последних и, пожалуй, самых интересных экспериментов. Обоих оперировали. Мы ввели им в мозг две очень маленькие мембраны. Одна из мембран присоединена к центру агрессивности, вторая – сексуальной активности. Снаружи этой комнаты есть передатчик, который влияет то на одну, то на другую мембрану. От нашего пульта управления мы можем влиять на поведение наших подопытных, управлять их агрессивностью или сексуальностью.

– Да… – молодой человек налил себе виски.

– Съемка, к сожалению, не совсем удачна, хотя мы применяли одновременно несколько камер. Вот смотри: это пульт, а это две кнопки. Одна – для мужчины, вторая – для женщины. Вот здесь мы влияем на их сексуальность, ты видишь, как от дикой драки они неожиданно переходят к ласкам. Сразу же после этого – совокупление. Во время этого акта мы активизируем у женщины агрессивность, она становится бешеной, размахивает руками. Мужчина, который все еще находится в состоянии сексуального возбуждения, пытается овладеть ею. Все это почти похоже на фарс…

– Да нет…

– Иногда невозможно удержаться от смеха. Тина смотрела. Она искала глазами доктора Круза.

– Может, тебя интересует, какие намерения были у меня, когда я поместил тебя и твою подругу в одну из экспериментальных комнат и выдал вам еду из диетической кухни?

– Да…

– Ты можешь мне поверить, если я скажу тебе, что у меня вообще не было никаких намерений?

– Да…

– Я просто хотел вам помочь.

– Но…

– Еду вы получали необработанной, просто она была чуть лучше, чем в обычной столовой. Квартира, как ты сам убедился, была освобождена. Просто мы были вынуждены перенести нашу работу в более тихое место. Ты же понимаешь, что мы должны быть осторожными. Кроме того, финансовые средства у нас ограничены, ибо нас содержат частные лица. Доктор Круз улыбнулся:

– Я же не чудовище, мой друг!

– Да я и не говорю, – робко произнес его собеседник.

– Все, что ты видел, лишь первые шаги необходимого и логического развития.

Он замолчал и закурил.

Машина продолжала грохотать.

Перед глазами Тины появилась целая серия лиц. Это были люди, которые брели в сумерках по широкой улице.

– В тот самый момент, когда ты открыл эту дверь, – заговорил Круз, – ты уже стал мертвецом.

– Я?!

– Я знаю, что ты побывал у комиссара и рассказал ему о своих впечатлениях.

– Но я…

– Я знаю также, что наш бедный закон в лице глупого и ограниченного комиссара медленно и упорно будет приходить в действие. Через какой-нибудь час он уже будет здесь со своими полицейскими и заржавленными ружьями.

– Но я хотел…

– Через несколько минут я раздавлю капсулу, которую ношу за правой щекой. Я уже подумывал о том, чтобы сжечь архив и уничтожить результаты нашей деятельности. Но я сразу же узрел в этом поступке нечто мелодраматичное. Закон позаботится о том, чтобы изучить наши результаты, потом закон сдаст их в архив. Через несколько лет науке потребуются наши акты, чтобы в огромном масштабе продолжить наше дело, опираясь на наш опыт.

– Но я хотел… Доктор Круз перебил: