Черепашки-ниндзя и Баркулаб фон Гарт - без автора

Больные улыбались друг другу, но с каждой новой исповедью-историей голоса их становились такими сдавленными и тихими, что черепахам приходилось напрягать слух, чтобы ничего не пропустить.

Постепенно пространство гостиной стало смещаться, расплываться, преобразовываться в новые формы так, будто бы здесь не было живых людей, а существовали одни предметы, шахматные фигуры, ловко движимые чьей-то сильной рукой.

Доктор Круз сплетал свои длинные пальцы на колене, подтягивая колено к себе, обволакивал холодным пустым взглядом новую жертву.

– Эмка!

– Жорж!

– Роберт! – словно средневековый японский жрец выкрикивал он имена своих жертв.

Вибрировал воздух. Тишину нарушал тонкий вой ужаса. Черепахи услышали, как в стенах заработали машины.

– Тина! – доктору Крузу стало трудней и трудней удерживать руки на месте. Будто огромные красные щупальца протянулись к каждому из пациентов, находя самую больную, гноящуюся точку в его рассказе. Укус! Еще укус!

– Тина! – повторил Круз.

Молодая хрупкая девушка тихо встала, подошла к доктору, о чем-то так же тихо и твердо стала говорить. Говорила так, будто плакала, будто читала какую-то, одной ей понятную молитву, будто пела. Также незаметно смолкла.

Глаза доктора Круза вспыхнули. Он рывком повернул голову. Его глаза наткнулись на ее глаза и он погасил взгляд.

Девушка выбежала из гостиной. Слетела вниз по лестнице, оказалась во дворе клиники.

– Мама! – бросилась она навстречу красивой молодой женщине, стоящей у входа. – Как хорошо, что ты пришла! Поезжай к озеру вместе с доктором, я хочу дождаться Джерри, он проводит меня!

– Но что случилось, дочка?

– Ты все знаешь, – грустно улыбнулась Тина. Женщина вздохнула.

– Тина, ты ни в чем не виновата. Запомни. Твой отец просто утонул.

– Мама, не надо, – Тина нежно дотронулась до ее руки и села на скамью, – послушай, я знаю, что я утопила его. Если бы я тогда не крикнула: «Я тебя ненавижу!», он бы не умер, не упал в озеро… Но, знаешь, мама, только ты не думай, что я сумасшедшая… мама… мой отец жив!

– Что?

– Жив! Мой отец жив! Я расскажу тебе мой сон… Сегодня утром, здесь, в этом дворике, на этой скамье… я видела черепашек… Удивительные волшебные существа… Они мне сказали, что папа жив. И я знаю, – добавила девушка, – они будут мне помогать…

– Тина, тебе надо отдохнуть после этих изнуряющих экспериментов со спичками, – перебила ее мать, – я сама поеду с доктором Крузом и постараюсь убедить его, чтобы он не очень перегружал тебя.

Женщина, поцеловав Тину в щеку, зашагала по направлению к центральной гостиной. Тина горько улыбнулась ей вслед, поправила волосы и пошла в отделение.

– Дон, – шепнул Мик, – нам нужно поговорить. Я кое-что заметил.

– Я тоже, – выдохнул Дон.

Черепахи расположились во дворе клиники у искусственного водоема, выложенного разноцветной мозаикой.

– Мне кажется, выстраивается интересная ситуация, – сказал Раф. – Этот доктор чего-то хочет от Тины.

– Он хочет повезти ее к озеру, где утонул ее отец.

– Но зачем? – спросил Лео.

– Зачем он хочет повезти ее к Лебяжьему озеру? – закричал Дон. – Слушайте! Когда Тина… когда она говорила, я испытывал почти физическое воздействие ее слов… более того… часть ее мыслей как бы входила в меня…

– Да, я тоже это почувствовал, когда она упомянула о нас… – подтвердил Лео.

– Доктор Круз хочет каким-то образом воспользоваться ее способностями! – заключил Дон.

– Точно, – отозвался Лео.

– Мы должны помочь ей. Кроме того, в этом же озере покоится Баркулаб…

– Да, – произнес Раф. – Тина хорошая, милая девушка…

ВИДЕНИЕ ТИНЫ

Тина лежала на постели, раскинув руки. Голова ее была повернута к стене. Вокруг стояла гробовая тишина. Тина смотрела, не веря себе, на свое тело, освещенное холодным светом лампы. Глядела в глухую темноту за окном. Чтобы освободиться от оцепенения, она закрыла глаза и глубоко вздохнула, ощущая боль в груди. Пытаясь ее приглушить, вздохнула еще раз и еще. Слез не было. Внезапно она ощутила быстрый световой рефлекс в зеркале, стоящем рядом с кроватью. Инстинктивно она схватила стул и бросила его изо всей силы в зеркало. Оно разлетелось, открыв широкое зияющее отверстие в стене. На мгновение Тина растерялась. Она была ошеломлена и испугана. В эту минуту она услышала чьи-то быстро удаляющиеся шаги и скрип закрывающейся где-то совсем близко двери. Она вскочила на стул и направила свет лампы в отверстие.

В глубине мерцало что-то похожее на широко открытый глаз. Еще дальше – бездонная пропасть. Шаткая деревянная лестница вела на верхний этаж помещения. Внутри все было выкрашено в белый цвет, стены покрыты кафелем, окна забиты. Посреди стоял операционный стол; больше ничего не было, будто всю обстановку в спешке вынесли. Следующая дверь – просторный лифт. Тина нажала кнопку, от звука мотора завибрировали пол и стены. Лифт двигался через весь дом, здесь и там освещенный лампочками. Лифт остановился на верхнем этаже, и Тина попала в коридор, который тянулся во всю длину этажа. Везде полуоткрытые двери, брошенный хлам.

Внезапно позади нее появилась тень. Тина обернулась, увидела бледное лицо, холодные злые глаза, сжатый рот. Она бросилась вниз, противник следом. Тина побежала, минуя лестницу, бросилась в сторону, но преследователь не отставал. И вот она уже в подвальном помещении, перед ней шахта лифта, открытая с двух сторон, двери за решеткой нет, она закрыта с другой стороны. Противник приближался к ней в сером свете, падающем сверху.

Тина разглядела фигуру доктора Круза. На нем был белый медицинский халат. В правой руке он держал шприц, в левой револьвер. Что-то скрипнуло сзади. Доктор обернулся и увидел низкую дверь в стене. Оглянулся еще раз.

Перед глазами Тины зажегся экран. На экране – женщина, сидящая на стуле у стены. Ее поза была крайне напряженной, а лицо выражало безграничное мучение. Доктор Круз щелкнул выключателем. Изображение на экране начало двигаться.

Тина зажмурилась, словно пытаясь вся целиком, до кончиков пальцев, войти в свое видение, различить все до мельчайших деталей.

Вот она увидела, как в комнату вошел еще какой-то мужчина лет тридцати пяти. Он закрыл дверь на ключ и остановил дребезжащую машину. Тотчас доктор Круз обратился к нему:

– Поверни-ка этот выключатель, и ты увидишь интересные кадры. Это съемки наших экспериментов здесь, в клинике Святой Анны.

Доктор сам включил ток. Машина зажужжала, и изображение женщины на экране снова начало двигаться.

– Что это? – спросил вошедший.

– Это – попытка сопротивления, – ответил доктор Круз. – К сожалению, технически неважно снято – наша аппаратура еще не совершенна.

– Да?

– Тридцатилетняя женщина добровольно взялась ухаживать за четырехмесячным младенцем-уродом, который кричит день и ночь.

– Ну и?…

– Мы хотели посмотреть, как поведет себя эта вполне нормальная интеллигентная женщина, когда она окажется запертой вместе с беспрерывно плачущим ребенком.

– Да?… Интересно…

– Сейчас ты видишь ее после двенадцати часов пребывания взаперти. Она выглядит совершенно нормальной, в полном самообладании.

Собеседник доктора Круза смотрел на экран. Женщина на экране очнулась от оцепенения, поднялась со стула, подошла к колыбели, где лежал плачущий ребенок, взяла очень нежно его на руки и прошлась по комнате, качая его на руках.

– Когда женщина заметила, что мы ее заперли, – продолжал доктор Круз, – она сначала забеспокоилась – стучала в дверь и кричала, но потом осознала ситуацию и повела себя очень разумно…

– Интересно… – проговорил собеседник доктора.

– Она удобно устроилась, чтобы вместе с плачущим ребенком выдержать это испытание… Вот здесь уже прошло двадцать четыре часа…

Тина сильней зажмурила глаза, так, что радужные пятна поползли по экрану. Перед ней проплыл какой-то текст, отмечающий время. Женщина на экране села в угол комнаты и зажала уши руками.

– Вот теперь мы видим, что она теряет самообладание, – снова раздался голос доктора Круза.

– Да… Но как вам удалось… – пробормотал собеседник.

– Очень просто, – перебил его доктор. – Ее сочувствие к больному ребенку стирается под сильным воздействием. Ее чувства исчезли и сменились глубокой депрессией, которая, в свою очередь, парализует любую инициативу.

– Но… Все же… как?

– Ты можешь видеть, как странно она себя ведет, когда ест…

– Да… – протянул молодой человек.

– Как нагибается к полу, почти не в состоянии жевать…

– А ребенок? – почти закричал собеседник доктора.

– А ребенка она бросила на произвол судьбы. Тина теперь увидела, что женщина на экране стоит перед колыбелью, уперев руки в бока. Голова ее была опущена, одно плечо приподнято. Тина не видела ее взгляда. Доктор продолжал, глядя на экран: