Буря Жнеца - Стивен Эриксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карса кивнул: – так-то лучше.
– Надменное дерьмо.
Он отпустил ее руку. – Каждый день все больше узнаю о женщинах. Особенно о тебе.
– Тебе еще многому учиться, Карса Орлонг, – ответила она, отворачиваясь и утирая слезы.
– Да. И это будет радостное путешествие.
– Мне действительно следует тебя ненавидеть. Уверена, почти все, кто тебя знает, ненавидят тебя.
Тоблакай фыркнул: – Император уж точно.
– Итак, я должна идти с тобой. Видеть, как ты гибнешь.
За дверью раздались крики.
– Они обнаружили побег, – сказал Карса, поднимая меч. – Скоро придут за нами. Готова, Семар Дев?
– Нет.
***Он заметил, что вода разъела ей ноги. Белые, словно плоть трупа, куски кожи отстали, обнажив красные раны; когда она села на алтарь, подобрав ноги под себя, Странник вдруг понял кое-что. О человечестве, об этой кишащей, затопившей историю, жестокой орде.
Рот словно наполнился пеплом. Бог отвернулся и поглядел на потоки, струящиеся по неровным стенам крипты. – Прибывает, – сказал он, глядя на женщину.
– Он никогда не был забыт, хотя думает иначе, – ответила Пернатая Ведьма, рассеянно дергая прядь некогда золотистых волос. – Разве ты не рад, мой милый бог? Империя готова пасть к твоим стопам. И, – добавила она резко, обнажив побуревшие зубы, – к моим.
«Да, к твоим, Пернатая Ведьма. К гнилым, полумертвым придаткам, на которых ты ходила. Когда-то. Империя склоняется, выпячивает губы. Расцветает поцелуй. Такой холодный, такой скользкий… а запах, запах…»
– Разве не пришло время? – спросила она, бросив странно уклончивый взгляд.
– Для чего?
– Ты был консортом. Ты знаешь пути любви. Обучи же меня.
– Обучить?
– Я нетронутая. Я никогда не ложилась с мужчиной или женщиной.
– Ложь, – отвечал Странник. – Грибна, хромой раб в селе Хирота. Ты была очень молода. Он пользовался тобой. Часто и грубо. Именно потому ты стала вот такой, Пернатая Ведьма.
Он увидел, как она прячет глаза, морщит лоб – и понял ужасную истину: она не помнит. Она была тогда слишком юной и наивной. Потом все такие моменты были глубоко похоронены в тайниках души. Она – во имя Бездны! – не помнила. – Пернатая…
– Изыди. Мне от тебя ничего не нужно. У меня есть Удинаас.
– Ты потеряла Удинааса. И никогда не имела. Прошу, послушай…
– Он жив! Да, жив! А все, что желали его смерти – сестры – они мертвы!
– Дура! Сильхас Руин идет сюда. Чтобы разрушить город. Чтобы уничтожить все…
– Ему не победить Рулада Сенгара, – воскликнула она. – Даже Сильхасу Руину это не по силам!
Странник не ответил на смелое заявление. Отвернулся. – Я вижу гангрену у тебя на ногах, Пернатая Ведьма. Мой храм – ты любишь называть его так – смердит гнилью.
– Тогда исцели меня.
– Вода поднимается, – сказал он. И эти слова вдруг заполнили весь его разум. Вода поднимается. Почему? – Ханнан Мосаг ищет демона-бога, того, что схвачен льдом. Лед тает, Пернатая Ведьма. Вода… повсюду. Вода…
«Ради Оплотов, неужели возможно? Даже это? Нет, я поймал ублюдка. Поймал его!»
– Он взял палец, – пробормотала за спиной Пернатая Ведьма. – Взял и думал, что этого достаточно. Просто взять. Но как могла я попасть туда, куда он ушел? Да, он был мне нужен. Я нуждалась в нем, и он вовсе не заблудился, как сам полагает.
– А как насчет второго? – спросил Странник, все еще стоя к ней спиной.
– Не нашли…
Старший Бог развернулся: – Где второй палец?
Он увидел, как раскрываются ее глаза.
«Неужели? Это возможно?»
Он сам не понял, как оказался в коридоре. Вода доходила до пояса, но он разрезал ее без усилий. «Настает миг… Икарий ушел – куда? Иноземная армия и ужасный маг приближаются. Сильхас Руин машет крыльями на севере, и глаза его пылают. Ханнан Мосаг – глупец! – ползет к Обжитому озеру, а демон-бог шевелится – и она говорит, что тот вовсе не заблудился…»
Почти рассвет где-то там, за плачущими ветхими стенами.
Империя у ног.
Поцелуй расцвел. Еще мгновение…
***До Варата Тауна, нового финеда Дворцовой Гвардии, дошла весть о бегстве Икария, Таралека Виида и Старшего Оценщика. Он услышал – и подогнулись колени, по телу пробежала дрожь. Его охватил темный, смятенный поток. Облегчение, да – все отложено, хотя бы на время – но вдруг Икарий вернется? – облегчение быстро сменилось растущим страхом перед армией захватчиков, что разбили лагерь всего в двух лигах отсюда.
Будет осада. Защитников почти не осталась, так что осада будет короткой. Затем они обложат Вечную Резиденцию. Рулад, наверное, уже будет стоять один и в окружении врагов.
Император без империи.
Пять летерийских армий, что на границах Болкандо, куда-то пропали. Ни весточки от боевых магов. Они были посланы – под началом если не блестящего, то вполне компетентного полководца – сокрушить Болкандо и его союзников. Даже женщине должно было хватить способностей. Последний рапорт пришел за день до столкновения войск.
Что же еще можно заключить? Армии разбиты. Враг наступает в самое сердце империи. А что случилось к востоку от Дрены? Тоже молчание. Атрипреду Биветт рассматривали как следующего Преду всех Имперских Армий.
Мятежи в Синей Розе, восстания в каждом городе. Дезертируют целые части, целые гарнизоны. Тисте Эдур исчезли, словно призраки. Нет сомнения, бегут назад, на родину. «Ради Странника, почему я не ускакал с Яни Товис? Вернуться к жене… я дурак, и я умру в проклятом дворце. Ни за что».
Он стоял у входа в тронный зал и следил из-под края шлема, как Император Тысячи Смертей меряет шагами подножие престола. Он покрыт кровью и мочой дюжины убитых поборников, каждого из которых сразил одним бешеным взмахом. Рулад вопил, его меч извивался в руках, рубил и отделял члены. Казалось, он опьянел от крови и боли жертв.
Заря занимается над городом. Лишившийся сна Император отмеряет шаги. Черные монеты шевелятся на искаженном лице, когда по нему пробегают волны бесконечных циклов неверия, потрясения и страха.
Перед императором недвижно застыл канцлер.
Трижды император останавливался и глядел на Гнола. Трижды он пытался о чем-то спросить – но вместо этого снова начинал ходить, дребезжа кончиком меча по плитам.
Собственный народ бросил его. Он неумышленно утопил отца и мать. Убил всех братьев. Довел украденную жену до самоубийства. Был предан Первой и единственной Наложницей, Низалью.
Экономика в руинах, порядок рассыпается, армии приближаются.
Единственный его ответ – вызывать беспомощных иноземцев на песок арены и кромсать их.
«Трагедия или комедия?
Не пойдет, Император. Не годится так. Все эти кишки, кровь на теле… Когда ты держишь меч, меч правит, а меч знает лишь то, для чего предназначен. Он не наложит резолюций, не проведет ловких переговоров, не решит ни одной из проблем, отяготивших сотни тысяч твоих подданных.
Дай мечу править империей – и она падет. Посреди войны, анархии, в потоке крови и море нищеты».
Облаченный в монеты носитель меча меряет шагами истинный размер своих владений. Одного тронного зала.
Он снова встал перед канцлером. – Что творится?
Детский вопрос. Детский голосок. Варат Таун вдруг почувствовал, как замерло сердце. Суровость его поколебалась. Дитя…
Ответ канцлера был таким размеренным, таким утешительным, что Варат чуть не рассмеялся нелепости происходящего. – Нас не смогут завоевать по-настоящему, Император. Вы уcтоите, ибо никто не сможет сразить вас. Захватчики увидят, поймут. Они осуществили месть. Грядет оккупация? Неясно. Если не они, это сделает коалиция восточных королевств. Но подобные коалиции неизбежно распадаются, пожирают сами себя. Они тоже ничего не смогут сделать с вами, Император.
Рулад Сенгар смотрел на Трайбана Гнола, губы его шевелились, но не издавали ни звука.
– Я уже начал, – подытожил канцлер, – готовить условия сдачи. Малазанам. По крайней мере они наведут в городе порядок, подавят восстания. Вероятно, в союзе с Истыми Патриотами. После наведения порядка мы сможем начать восстановление экономики, возобновим выпуск монеты…
– Где мой народ?
– Они вернутся, Император. Уверен.
Рулад обратил лицо к трону. И внезапно замер. – Он пуст, – прошептал Рулад. – Глядите! – Тут он поднял меч, указывая на престол. – Видите? Пуст!
– Ваше…
– Как кресло в доме моего отца. В нашем доме, в нашем селе! Пуст!
– Села больше нет, Император…
– Но кресло осталось! Я вижу его! Своими собственными глазами – кресло отца! Краска выцвела на солнце. Дерево расслоилось от дождя. Вороны сидят на ветхих боковинах. Вижу!
Крик долго замирал в наступившей тишине. Стража не шевелилась. Канцлер понурил голову. Кто знает, что за мысли бегают за глазками этого змея?
