Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

необходимости вводить читателя в круг идей в некоторой постепенности. Если бы он сразу встретился с эзотерической теорией во всей ее общности, сложности и глубине, ее надлежащее усвоение представило бы почти непреодолимые трудности. Самое же главное, что пластическое мировоззрение совершено чуждо обычному философскому языку, его приемам и методам, а потому может быть изложено лишь образами и символами. По этим основаниям я и должен был решиться выделить теорию пластичности особо, главнейшие части которой и войдут в «Пневматологию индивида» и в «Пневматологию обществ». Только по отношению к интуиции совершить такое разделение не представилось возможным, ибо именно в стихии интуиции как откровения всеединства монадность и пластичность нераздельно сопряжены между собой. Если антитезис бинера второго вида — закон иерархического строения и учение о категориях — может быть последовательно изучаем в своих бинерных компонентах — монадной и пластической, то тезис — всеединство — в таком разделении неумолимо утрачивает самые основные предикаты и качествования своей природы. Необходимо также заметить, что, вообще говоря, наше сознание поднимается до созерцания в пластической стихии только путем эволюции в монадности: хотя пластичность вечно присутствует в нем и феноменологически раскрывается, но переключение от непосредственных инстинктивных восприятий через ло-госное мировоззрение к сознательному пластическому самоутверждению в потоке естества осуществляется монадным развитием, как эмпирическим двигателем. В Упанишадах эта идея возводится до онтологической всеобъем-лемости: «Два Брахмана подлежат созерцанию: слово и не-слово, и только словом открывается не-слово»2. На основании изложенного мы уже можем наметить главнейшие этапы пластической пневматологии.

Единичное конкретное бытие в монадности определяется индивидуальностью как искони заданной статической формой духа; в пластичности оно есть динамической поток естества определенного устремления и ритма вибраций. Монадным пневматологическим категориям: воле, мистике и разуму, как ипостасным модусам самости монады и ее актуального обнаружения в иерархии аспектов нисходящих порядков, здесь соответствуют целокупные состояния ее естества. Идея категории соотносительна с идеей феноменологии; поэтому идея категорий в прямом смысле монадна. Источник бытия категорий трансцендентен, природа же этого бытия трансцендентальна. Отсюда вытекает, что пластическая стихия в себе не может обладать категориями в их обычном понимании. Отдельные категории и их система возникают лишь там, где возможна дифференциация целого и объективирование частей порознь, где имеется протяженная длительность в смене последовательных состояний актуального обнаружения и раскрытия искони заданного или эволютивного нарастания внутреннего и внешнего достояний. Пластический поток, напротив, есть стихия всеединства и перманентного сосуществования членений; здесь каждая часть вечно остается нераздельно и целокупно сопряженной с целым и им проникнутой, здесь обособленное объективирование части принципиально невозможно. Пластическая природа в себе есть целостная неделимая всеединая реальность, и столь же целостно и неделимо адекватное ее переживание при совершенном погружении в нее. Конкретное эмпирическое сознание человека, как таковое, принципиально неспособно достигнуть такой целостной имманентной слиянности с пластической стихией. Но, оставаясь самим собою, оно сопрягается с пластичностью и воспринимает ее в категории предстояния. Эта категория не относится к собственно пластичности, аналогично тому, как категория субъект-объектности, развертывающая в пределах трансцендентной стихии, хотя и может соприкасаться с имманентной, но возникает лишь в акте сопряжения творческой монадной самости с пластическим потоком. Таким образом, категория предстояния по отношению к пластичности должна определяться как наведенная извне. Категория предстояния определяет не природу пластического потока в себе, но ее феноменологическую являе-мостъ конкретно-эмпирическому сознанию. Созерцая пластичность естества, это сознание, с одной стороны, определяет его как объект своей субъект-ности, подлежащий восприятиям и претворениям в пневматологическом триединстве, а с другой — отделяет его от себя и своей природы как особую вещь в себе. Эта вещь в себе обладает как бы двумя сторонами: во-первых, она существует для себя и здесь оказывается непознаваемой (ignorabimus), a во-вторых, она существует как нечто предстоящее монадному сознанию. Последняя сторона и может быть определена как объектность в себе, в то время как первая выходит за пределы категории объектности, замкнута в себе и изолирована от всякой монадности. Иначе говоря, созерцаемая конкретно-эмпирическим сознанием пластичность и обнаруживаемые ею каче-ствования могут координироваться или на идее объекта в монадной категории, или на идее предстоящей:>тому сознанию самобытной пластической стихии. В первом случае идея пластичности замещается идеей субстрата имманентного, и последний приобретает в плоскости монадной категории феноменальные соответствия пневматологическим трансцендентным категориям: воли, мистики и разума — категории: энергии, материи и формы. Эти последние категории существуют только феноменологически и возникают только в конкретно-эмпирическом сознании в его субъект-объектных отношениях с окружающим. Во втором случае идея пластичности в себе отождествляется с идеей ноумена ее феноменологического предстояния, т. е. феноменологическая являемость пластичности начинает почитаться свойством ее собственной природы, ее динамическим предикатом. Другими словами, здесь субъектом, порождающим трансцендентальное бытие категорий, конкретно-эмпирическое сознание полагает уже не самое себя, но объектность в себе — предстоящий пластический поток. Соответственно этому и возникает особая система категорий пластического естества в категории предстояния. Категории мистики здесь аналогирует категория естест-ва, категории разума — категория предстояния, и категории воли — категория устремления. Эти категории получают нижеследующие определения.

Естество пластического потока есть глубинная природа Реальности, зиждущая всеединство космического бытия; это есть сущность и содержание всех видов конкретных становлений, являющихся в категории предстояния в исторических цепях и в себе имманентно сосуществующих друг с другом и с целостной неделимой реальностью. Это есть онтологическое определение естества; пневматологическое его определение будет следующее. — Категория естества раскрывается в сознании каждого конкретного существа постольку, поскольку оно исполняется переживанием вселенского потока бытия. Только через эту исполненность делается возможным его собственное существование как динамически конкретного потока определенного типа вибраций; с другой стороны, категория естества есть стихия восприятий всеединства космоса; именно в ней свершается мистерия имманентного слияния и сосуществования со всеми иными потоками. Через всеединство глубинной природы естества человек обнаруживает в эмпирическом сознании божественность своей собственной природы и факт ее имманентного сосуществования с Абсолютной Ральностью в Себе, как следствие всеобщности и вечности доктрины то sv koi лоЛЛа; это есть непосредственное переживание реальности вообще, переживание основоположное™ первичного бытия, имманентное сопереживание стихии Ding an sich; это есть в то же время сопереживание феноменальной жизни, есть оправдание бытия многообразности конкретных проявлений как стихии феноменологически длительных протяжений, в которой расчлененно объективируются во времени и пространстве динамические становления в категории предстояния пластического потока, в себе имманентно сосуществующие, благодаря чему они становятся доступными усвоению конкретному эмпирическому сознанию в свойственной его природе синтетической категории последовательности.

Предстояние пластического потока есть его инобытие, создающее протяженность синархической перспективы Реальности; это есть начало, утверждающее конкретную обособленность элементов пластических множеств и динамическую устойчивость их устремлений и типа вибраций, их качественное место в исторических цепях становлений