Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Теперь здесь оставались лишь люди, слишком ослабевшие от голода и жажды. И было их не меньше трех сотен. Почти двое суток без воды на открытом солнцепеке могли сломить чье угодно сопротивление. Старики, женщины и дети сидели и лежали где придется. Иногда даже и друг на друге. Фернан с ужасом подумал о том, какая теснота царила на этой площадке еще вчера. Даже сейчас свободного места не хватало, а ведь всего час назад здесь находилось на сотню человек больше. Запавшие глаза и пересохшие губы индейцев ясно говорили о том, как тяжело им пришлось. Некоторые бредили.

Ацтеки покинули свои дома и унесли все наиболее ценное, опасаясь, что их враги, когда пройдут через ущелья и долины, разграбят брошенные селения. И вот теперь здесь, иногда брошенные просто на земле, лежали нефритовые ожерелья, золотые украшения, мешочки с какао. Свитки самой ценной материи использовали как обычные подушки. Индейцы подложили их под головы наиболее измученных. Все эти ценности они с радостью обменяли бы на глоток воды. Впрочем, испанцы, памятуя приказ Кортеса, не стали никого грабить.

Предусмотрительный Себастьян, понимая, что задача очень непростая, чего-то такого и ожидал, потому заранее распорядился захватить с собой веревки. Вскоре всех, кто не мог уже идти самостоятельно, спустили вниз. Примерно так же обстояло дело и в остальных скалистых убежищах, куда направились другие отряды испанцев. Взяв среди местной знати заложников и оставив в этом регионе сильный гарнизон из тлашкаланцев, Кортес мог уже ни о чем не беспокоиться.

Ацтеки, лишившись забранных в плен вождей, присмирели и больше не угрожали городу Чалько, чьи жители приветствовали конкистадоров как лучших друзей. Дорога до Теночтитлана немного сократилась. И все же до дамб оставалось еще слишком далеко…

Большой отряд испанцев и тлашкаланцев двинулся к очередному городу, сохранившему верность Теночтитлану. Дорогу преграждал каньон. Отвесные склоны не давали ни малейших надежд на спуск. По дну несла свои воды стремительная река. Фернан посмотрел вниз. До воды метров тридцать. Само ущелье вроде бы и не слишком широкое, камнем можно без проблем перекинуть. Но как перебраться?

Подскакал Альварадо, вернувшийся из разведки.

— Порадовать нечем, — хмуро отчитался он Кортесу. — В окрестностях было два подвесных моста, но дикари оба уничтожили.

Генерал-капитан не стал впадать в уныние. Он принялся расспрашивать местных жителей, из тех, что примкнули к конкистадорам. Марина перевела ответы.

— Они говорят, что нужный нам город недалеко от ущелья. Он на той стороне. Примерно час ходьбы. Но без мостов нам не перебраться. В городе много воинов. Они отважны и будут хорошо защищаться.

— Эрнан, слишком уж ты с ними нежничаешь, — вмешался нетерпеливый Альварадо. — Готов поспорить на свою лошадь, что этот дикарь просто подослан к нам неприятелем, чтобы ввести нас в заблуждение и заставить отступить. Марина, припугни его!

— Они все одно и то же твердят, — ответил Кортес. — Я уже шестого расспрашиваю.

— Все подосланы! — убежденно отрезал Педро.

— У тебя другой информатор есть? — холодно осведомился генерал-капитан.

— А как же! — самодовольно ответил Альварадо. — Когда ездил на разведку, поймал в окрестностях одного бедолагу. Да ты не думай, мы его, можно сказать, пальцем не тронули. Он только лошадей увидел и тут же обмер. Чуть в обморок не упал, когда я подскакал поближе.

— Да его просто твоя золотистая грива поразила, — бросил Фернан.

— Неважно, — отмахнулся Педро, тряхнув отросшими волосами. — Я расспросил дикаря. Оказывается, в десяти или пятнадцати милях севернее склоны каньона становятся совсем пологими. Река там раздается вширь и можно перейти ее вброд. Так переберемся на другой берег.

— Ну что же, сеньоры. Кавалерия отправляется в объезд, — принял решение Эрнан Кортес. — А пехоте нужно придумать, как перебраться на ту сторону. Можете соорудить мост. Времени такая работа займет немало, но все-таки это будет быстрее, чем шагать пешком пятнадцать миль до брода. Конница тоже не так и быстро управится. Встретимся у подножия вон той красно-рыжей скалы. Она приметная. Думаю, прибудем мы примерно в одно время.

Три десятка всадников поскакали на север вдоль каньона. Остальные же принялись ломать голову над тем, как перебраться. Почти на самом краю обрыва росло несколько могучих сосен. Для того чтобы свалить любую из них, пришлось бы потратить немало времени.

— У кого есть топор? — поинтересовался Себастьян. — Я, конечно, не лесоруб, но некоторые навыки имею. Если постараться, то можно сделать так, что дерево упадет как раз на ту сторону провала.

У некоторых тлашкаланцев нашлось нужное оружие, но использовать его для рубки деревьев было бы затруднительно. Небольшие топоры с кремневым лезвием хорошо подходили для боя, но казались слишком маленькими и легкими для того, чтобы свалить могучую сосну, которую даже двое мужчин с трудом бы смогли обхватить.

— Оставь, ты и до вечера не управишься, — заметил кто-то из испанцев. — Нужно расспросить местных жителей. Они-то точно знают, как здесь мосты возводили.

Но и это ни к чему не привело. Индейцы в один голос твердили, что на постройку уйдет слишком много времени.

— А если попытаться закинуть на ту сторону веревку с крюком на конце? — предложил Себастьян. — Если повезет и она зацепится за скалу или корень, то мы сможем по одному перебраться.

Пока шли споры, Фернан, отойдя от остальных, внимательно присматривался к одной из сосен. Могучее дерево, обхватив корнями почти самый край обрыва, возвышалось над остальными. Пышная крона соприкасалась с ветками еще одной сосны на другой стороне каньона.

«А что если попытаться перебраться здесь?» — мелькнуло в голове у Гонсалеса.

— Смотрите, как это делается, — громко заявил он и принялся карабкаться вверх.

Теплая, согретая солнечными лучами кора казалась толстой шкурой какого-то огромного животного. Ладони иногда клеились к ней из-за смолистых пятен на стволе и сучьях. Дерево как будто благосклонно отнеслось к идее Фернана. Оно услужливо подставляло свои многочисленные ветви. Толстые и надежные, они попадались часто и восхождение пока давалось испанцу легко. Длинные пушистые иголки слегка щекотали ему лицо и шею. Запах хвои дурманил голову.

Несколько человек, вдохновленные его примером, тоже стали лезть наверх. Чуть правее росла еще одна сосна, такая же высокая и могучая. Ее ветки тянулись далеко над обрывом, почти касаясь кроны дерева на другой стороне ущелья. Фернан поднимался с азартом. Иногда он смотрел вниз. Где-то там, почти скрытые переплетением ветвей, стояли многочисленные испанцы и тлашкаланцы. Отсюда они казались уже совсем маленькими. Вскоре плотная вуаль хвои окончательно отрезала людей от взора Гонсалеса.

Он будто попал в какой-то другой мир, в котором оказался единственным человеком. Здесь по коре ползали букашки, шумел ветер, часто попадались крупные бугристые шишки. Разными голосами пищали и стрекотали птицы. Неподалеку по толстому суку с необыкновенным проворством промчалась белка. Она легко проскакала с развилки на развилку и очень быстро скрылась из вида. Фернан мог лишь позавидовать ее ловкости. Впрочем, он тоже хорошо справлялся.

Через несколько минут испанец добрался до нужной ветви. Длинная и разветвленная, она тянулась практически параллельно земле, почти достигая кроны высокого дерева на другой стороне каньона. Гонсалес начал осторожно продвигаться по ней. Пока что все получалось именно так, как он и задумывал.

Над головой простирались другие ветки, за которые он хватался, удерживая равновесие. Фернан удалился уже довольно далеко от ствола. От вида захватывало дух. Прямо под ним разверзлась пропасть. Где-то далеко на дне катила свои воды река, казавшаяся отсюда тонкой серебристой лентой. На земле стояли люди, с тревогой следя за ним.

Теперь отряд заметно уменьшился — многие последовали примеру Гонсалеса и тоже взбирались на деревья в надежде перебраться. Фернан рассмотрел немало таких. Но почти все они безнадежно отстали. Лишь справа, на соседней сосне, он заметил человека, который осторожно шагал по толстой горизонтальной ветке. С некоторым удивлением он понял, что это Себастьян. И как только Риос успел? Он ведь полез на дерево позже, уже по примеру самого Фернана.