Выродок - Светлана Ст.

Драко почувствовал себя так, словно пропустил удар на ринге. Юноше доводилось слышать о предателях крови – высокородных чародеях, которые отрекались от своих наследственных прав и становились маглолюбцами. Но видеть такое довелось впервые, и Драко, потеряв на мгновение дар речи, смотрел на девушку, которая с сияющими глазами радовалась гибели мира, где жила с самого рождения. Это было настолько дико и нелепо, что юноша лишь с большим трудом сдержался и спросил, стараясь говорить спокойно:

— И чем же вам не угодили мантии, мисс Леруа?

— Да тем, — она досадливо фыркнула, — что мантии сильнее всего разделяют магов и маглов!

— Да неужели?! – бешенство ушло, сменившись абсолютным спокойствием. Конечно, здесь было не время и не место для дискуссий на настолько важные темы, но с чего‑то все равно нужно начинать. – А я всегда думал, что наши отличия от простецов несколько больше…

— У людей бывают самые разные таланты, и магия – всего лишь один из них. Я к тому же неплохо фотографирую, но абсолютно не умею рисовать. А среди маглов есть гениальные художники – импрессионисты, например. Я часто бывала в музее д’Орсэ, когда жила во Франции, и часами могла смотреть на их картины.

— Что вы там рассматривали?! Ведь картины простецов не живые! Магловские портреты даже не разговаривают!

— Ну и что? Мне плевать, что портреты Ренуара не разговаривают и не движутся, – изображенные на них люди живее, чем на картинах большинства художников–чародеев. Многие магловские певицы поют намного лучше Селестины Уорбек. Дома, созданные некоторыми архитекторами–простецами, красивее многих зданий, которые были построены по проектам волшебников. По–моему, дар магии ничем не отличается от остальных людских талантов.

— Допустим на минуту, что вы правы, мисс. Тогда ответьте, почему же маглы ненавидят и преследуют нас?

— Потому что в свое время волшебникам очень не повезло – они оказались крайними. Властям было выгодно обвинить во всех своих неудачах чародеев и объявить их воплощением зла. Чтобы спасти свои жизни и имущество, маги предпочли отгородиться от большого мира. Но свято место пусто не бывает! Когда мы перестали мозолить всем глаза, простых людей стали натравливать на маглов: евреев, негров и всех, кто чем‑то отличался от большинства…

— Вы себе противоречите! Сами же говорите, что простецы не могут жить без врагов!

— Но это не повод прятаться по щелям, словно крысы! Да, в XVII веке такое поведение, возможно, было оправданно: Церковь считала чародейство сатанинским умением. Но сейчас времена изменились: евреи и негры сумели добиться равноправия, женщины занимают важные государственные посты, даже к гомосексуалистам маглы относятся терпимее, чем лет двадцать назад. И только мы не пытаемся бороться за свои права, а тратим массу сил на сохранение Статута о секретности! Неужели нам больше нечем заняться?!

— А если маглы начнут с нами войну, узнав о существовании магии? Нам ведь против них долго не продержаться…

— А долго сражаться в одиночку нам и не придется! Вы когда‑нибудь видели, чтобы все простецы до единого действовали заодно? Если британский премьер–министр будет настолько глуп, что начнет войну со своими земляками–волшебниками, то нас поддержат маглы из других стран, желающие таким способом уменьшить влияние Англии в мире. И британские, да и любые другие магловские власти это понимают, так что никаких войн с нами начинать не будут. Поэтому я не вижу ничего плохого в отмене Статута о секретности. По–моему, главное, что сейчас отличает нас от простецов, — это мантии, а на чужие таланты большинство людей давно уже реагируют спокойно.

— То есть, по–вашему, мы все должны надеть уродливые магловские тряпки и пользоваться магловскими техническими устройствами, наплевав на наши традиции?!

— Почти все наши технические новинки, появившиеся за последние два века, — это переделки изобретений простецов. Если отменят Статут – и наши, и магловские инженеры получат больше возможностей для творчества. А что касается одежды… Лично мне проще работать в джинсах. А вам в какой одежде удобнее?

— Мне удобнее работать в мантии, — Драко сам не понял, почему опять рассердился, — но я вынужден одеваться в соответствии с министерской модой.

— О! – Элен смутилась. – Сочувствую! Вам действительно приходится нелегко. Но погодите‑ка! — она нахмурилась. – Насколько я знаю, многие мракоборцы по–прежнему носят мантии! Почему же вы…

— Потому что эти мракоборцы служат в лас… в Летучем отряде, а я – нет!

— Но, по–моему, герой войны имеет право одеваться так, как ему удобно!

— Не вам судить, на что я имею право!

Юноша вдруг почувствовал дикую ярость. Напротив него сидела предательница, которая радовалась унижению высокородных, любила простецов и их гнусные тряпки, но дома ходила исключительно в мантиях, чтобы обманывать и оскорблять порядочных людей, которые приходят в ее дом. Драко понял, что готов убить эту тварь на месте, разорвать в клочья, перегрызть горло…

— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! – лицо предательницы побелело от гнева. – Вы просто фашист! Знаю я таких – навидалась во Франции!

— Так, значит, и там есть нормальные люди! Я рад!

— Сволочи есть везде! Но ничего у вас не выйдет! Кончилось ваше время!

— Это мы еще посмотрим!

— Некуда смотреть! Высокородные аристократы утратили власть во всей Европе – и у магов, и у простецов! Короли кое–где остались, но на правах старых вещей – и выбросить жаль, и пользоваться неохота! Повсюду людей ценят за ум, смелость, порядочность, доброту, а не за поколения богатых предков! Волшебная Англия долго оставалась последним оплотом мракобесия, но сейчас и здесь нашли управу на чокнутых выродков!

Юноша улыбнулся, встал со стула и двинулся к твари. Он знал, что скоро выпустит ей кишки, и это невероятно радовало. Тварь тоже вскочила на ноги и стояла, стиснув руки в кулаки. От гнева ее лицо покраснело так, что приняло кирпичный оттенок. Сейчас, с искаженным от ярости бурым лицом, тварь выглядела омерзительно и определенно напоминала кого‑то… или что‑то…

Руки вдруг полоснула боль, словно от ожога, а в грудь чуть пониже шеи как будто воткнули раскаленную иглу.

— Иди же сюда, подонок! – негромко сказала тварь. – Я тебя сейчас убью…

Развернуться оказалось, наверное, сложнее, чем бладжеру, летящему в цель. Но Драко справился, ведомый благословенной болью, подошел к спящему, встряхнул его и заорал непослушным языком:

— Арти, вставай! Краснуха! Быстро уходим в коридор! Девушку я выведу!

Ублюдок Уизли что‑то пробормотал, открыл глаза и вскочил на ноги. Лицо нищеброда понемногу тоже стало краснеть, но он бросился к двери, на ходу доставая волшебную палочку.