Закон военного счастья (сборник) - Николай Басов

– Когда мы поняли, что не успеваем, – вмешался Ким, – то принялись сбивать их. И они приземлились уже все. Так что очень уж усердствовать нам и не пришлось.

– А сколько пурпурных вообще село? – спросил Рымолов.

– К Одессе мы подвели порядка трех сотен машин, – доложила Ева. – Но потом, из-за их упрямства, побили еще с полсотни. Ну, некоторые машины, как позже выяснилось, они сами перед сдачей поломали… В общем и целом, я думаю, сотни две с гаком обычных леталок у нас теперь имеется.

– Поликарп, – обратился Рымолов к Поликарпу, – прими к сведению.

– Уже работаем, Арсеньич, – тут же отозвался Полик. – Хотя я сам к Одессе еще не выбирался, не успел.

– А нужно, – отозвался недовольным голосом Каратаев. – Понимаешь, чем быстрее это все провернем, тем лучше мы будем подготовлены к следующему налету.

– А следующий налет разве… – Ева растерянно посмотрела на Ростика и закончила совсем невпопад: – Собирается?

– Что значит «собирается»? – удивился Рымолов. – Это вам, Бахметьева, не дождь, чтобы «собираться».

– А почему, собственно, не дождь? – удивился Ростик.

В кабинете мгновенно установилась тишина. Ким осторожно, совершенно незаметно, поглядывая в другую сторону, толкнул Ростика локтем, но тот сделал вид, что не замечает.

– Что вы сказали, Гринев? – поинтересовалась Галя.

– Я спрашиваю, Андрей Арсеньевич, как могло получиться, что эти черные треугольники вообще прорвались к городу? И в связи с этим возникает целая куча других вопросов, например, почему Боловск был до такой степени не готов к обороне?

– Гринев, ты всегда все испортишь, – отозвалась Галя, но ее голос утонул в жестком ответе Каратаева:

– Был бы твой драгоценный наблюдатель на воздушном шаре повнимательнее…

– Ложь, – очень спокойно, даже как-то лениво отозвался Ростик. – Ты забываешь, Каратаев, что перед самой смертью Пушкарева я тоже был на шаре и говорил с ним. Он докладывал об этих черных машинах еще за две недели до налета. Из этого следует, что неправильное решение, которое обернулось разгромом города, исходило отсюда – из Белого дома. Так вот, я спрашиваю, кто ответственен за это неправильное решение?

– Я, по всей видимости, – отозвался Рымолов. – Понимаешь, Гринев, кроме этих черных треугольников, в… подлете не было ничего необычного. Пурпурные уже давно летают к дварам за смолой этих деревьев. Ну, ты знаешь, ты сам и принес эти сведения пару лет назад. И этот полет был почти такой же. Вот я и решил, если мы все равно ничего сделать не в силах, тогда… А получилось плохо. Я это понимаю.

– Но теперь следует не виновных искать, – тут же отозвалась Галя, – а восстанавливать город.

– Не понимаю, – отозвалась своим самым мягким тоном Ева, – почему такое упущение должно сойти с рук?

– Что значит сойти с рук? – взорвался Каратаев. – Вы выбирайте выражения, девушка.

– Если бы я их не выбирала, – улыбнулась Ева, – я бы высказала эту идею совсем по-другому. Только вам, Каратаев, это бы еще больше не понравилось.

– Прекратите, – попросил Рымолов. – Да, решение было неправильным. Мы прохлопали… Но сходить с круга из-за этой ошибки я не намерен. Тебе понятно, Гринев?

– Не очень, – отозвался Ростик. – Но тогда хотелось бы задать и другие вопросы.

Он посмотрел на собравшихся людей, они все смотрели на него не мигая. Некоторые даже привстали.

– Какова должна быть ваша неэффективность, Арсеньич, чтобы вы… «сошли с круга»?

– Когда я решу эту проблему, я тебе сообщу. Персонально. Еще вопросы есть?

– С этим неясно, но пока оставим, – Ростик вздохнул. – Тогда следующая трагедия, возникшая по вине – я повторяю – по вине Белого дома и его… – он мельком осмотрел всех сидящих тут людей, – его чиновничества. Кто послал на две последние машины пурпурных пять наших лодок? Необходимо заметить, что этот вариант уже был отвергнут на совещании, и мы пришли к выводу, что сражаться слабыми антигравами против этих черных – бессмысленно. Я знаю, – продолжил Рост после небольшого колебания, – что на аэродром для отдачи или передачи этого приказа приезжал Каратаев.

– Гринев, – тут же отозвался Каратаев, – не все тебе лавры. Мы тоже должны были кое-что сделать…

– Я прихожу к выводу, Каратаев, чем меньше ты что-то делаешь, тем лучше для города. Просто потому, что больше людей в живых остается.

– Перестаньте хамить, Гринев, – тут же подала голос Галя. – Держите себя в руках.

Рост попытался улыбнуться, хотя губы сводило судорогой гнева и ярости.

– Среди павших был твой брат, Галя. Неужели…

– Я знаю, – ледяным тоном ответила Галя Бородина. И в этом тоне прозвучало нечто такое, после чего стало ясно – смерть брата оставила ее почти прежней. Ей, кажется, невозможно было измениться, даже обычное сестринское чувство было для нее недостижимо.

– Тогда так, – признался Ростик. – Как тут уже было сказано, если бы я не держал себя в руках, я бы высказался иначе, но тебе, Галя, это совсем не понравилось бы.

– Этот приказ был выработан коллегиально, – медленно, чуть не по слогам, проговорил Рымолов. – За него никто персональной ответственности не несет.

– Не так, – отозвался Ростик. – Если коллегиально, значит, несете вы, Арсеньич. Вы, и никто другой. Коллегиальность – это не пряталки, это просто форма, при которой….

– Не учите нас жить, – не выдержал теперь кто-то еще из собравшихся, кого Ростик даже в лицо не знал.

– Еще раз, – сухо отчеканил Ростик. – В результате преступного приказа погибли все, повторяю, все пилоты малых машин. Среди них были довольно опытные люди, такие, как Хворост. А лейтенант Бялый, кстати, совершенно геройски вел себя в сражении под Бумажным холмом. И вот какой-то… чинуша, – Ростик сделал над собой усилие, чтобы не выругаться, – своим приказом посылает их на бессмысленную смерть.

– Бессмысленных смертей не бывает, – отозвался Рымолов.

– Как раз бывают, – сказал вдруг Ким.

– Вы что, не понимаете, – почти прорычал Ростик, – что после всего случившегося вам придется многое объяснить людям? И нам особенно, просто потому, что мы требуем.

– Да не волнуйся ты за нас, Гринев, – высказалась Галя, – придет время – объясним.

Кто-то натужно хмыкнул, кто-то неестественно хохотнул.

Ева вдруг сильно дернула Ростика за руку, он не ожидал и просто плюхнулся на свой стул. Ева, чтобы закрыть его, поднялась и даже руками всплеснула, чтобы он не вздумал больше подниматься. Слова ее совершенно не соответствовали жестикуляции, но они сделали главное – дискуссия Роста с собравшимися была завершена.

– Хорошо, очень хорошо. Мы подождем и послушаем, что и как вы скажете.

– А потом, если будет нужно, продолжим дискуссию, – не очень громко, но отчетливо высказался Ким.

Ева села, повернулась к нему и зашипела, словно змея:

– Ким, мало мне одного Гринева, ты еще будешь на рожон переть?

– Эта вот гоп-компания – «рожон»? – спросил Ростик вполголоса, но почему-то так, что слова его были слышны, кажется, даже в приемной. – Нет, в самом деле, это стадо трусов – «рожон»? Вот этот прятался на заводе, этот из дома носа не показывал, другие еще где-то… Даже до Дворца культуры они боялись добежать – видите ли, в бегущих стреляли.

– Хватит, Ростик, пожалуйста, – попросила Ева, и Рост ее послушал.

Кажется, она назвала Ростика по имени впервые. Он внимательно посмотрел на рыжеволосую девушку. Она была рядом, очень близко, от нее пахло чистотой и силой. И еще она была разгневана, причем так выразительно, что Рост решил не продолжать ругань с чиновниками. Почему-то именно эта вот девица заставила его отказаться от своего гнева. Он лишь вздохнул, удивляясь себе.

– Да, – проговорил Рымолов, потерев подбородок. – Отчитали нас, причем по первое число. – Он подумал, посмотрел на свои тонкопалые, на редкость узкие руки. – Может, и правильно. Ошибки были, ненужные смерти – тоже были. Ребята закрыли нас грудью, а мы… Может, в самом деле – они правы?

Что-то очень тонкое, едва ли уловимое при Ростиковой прямолинейности и неспособности интриговать, пронеслось по комнате. Каратаев посмотрел на Рымолова исподлобья.

– Что же, – заговорил он, – тогда следует разобраться, выяснить причины…

– Устранить их, – поддакнула ему Галя. – Чтобы впредь ни случилось… недооценки прямых исполнителей. Я имею в виду – того же Гринева и его друзей.

Молчание длилось довольно долго. Рымолов думал или делал вид, что думает. Кто-то в центре зала негромко кашлянул, поднялся и высказался:

– А все-таки перегибать палку не нужно. Мы же победили. Победили жестокого, очень сильного врага, который напал на нас, как всегда, неожиданно и коварно.

– Для них это «как всегда неожиданно и коварно», – тихо вставил Ким.