Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

Харди спиной вваливается в еврочетырешку и оборачивается. За накрытым столом сидит куча народу, выпивая водочку. Чуть поодаль, на комоде, стоит фотопортрет Тома с черной траурной ленточкой в правом углу.

— Что это, сука-бля, за ебала? — охуевает он, указывая пальцем на фотографию.

— Матерь Божья… Да он чай жив! — хлопает по бедрам Батлер.

— Блять! — психует черный плащ Леонида, опрокидывая в себя стопочку.

— Да быть того не может! Это не он, — убеждает присутствующих Эдвард Нортон. — Он вчера спрыгнул со Спейс-Нидл. Он не мог выжить, это я вам точно говорю!

— Тогда вали отсюда, самозванец! — кидает в Тома свекра Киану Ривз. — Не видишь, у нас тут поминки! Нам надо скорее уже их закончить и заняться своими делами!

— И то верно, — вякает пышка Глэдис, разливая по рюмкам самогон. — Ведь кто будет помнить этого человека?

— Кто-кто, да никто! — добродушно бьет об стол замшевой головой Брэд Питт.

— Он никому и никогда не был нужен, так что грустить по нему никто не будет, — пожимает плечами Мелисса.

— Неправда, он был нужен лишь своей матери, но он вытер об нее ноги и был таков, — вставляет свою экспертную точку зрения Владислав Утин, макая оладушек в мед.

— Да вы, сука-бля, конченые! — взрывается Том и бежит в свою комнату.

Открыв дверь, он видит, что на кровати лежит Стивен Джеррард, а сверху на нем скачет какая-то девица. Она поворачивает голову, и Том узнает в ней никого иного, как бывшую одноклассницу — Милу Кунис.

— Що тебе надо? — хмурится она.

— Стивен, сука-бля, нахуя? — задает безобразный вопрос Харди.

— Что значит, нахуя? — трижды роняет брови на пол Джеррард. — Потому что она мне перезвонила!

— В смысле? — не понимает Том.

— В смысле? — кривит ебалом Клубничная Эми, оказывающаяся на месте хохлушки.

— Так, ну вроде бы всех собрал, — выходит из шкафа Джилленхол, неся в руках огромную коробку, где Том хранит своих дражайших кукол. — Пацаны, я пошел на помойку их выкину, нахуя нам это тряпье бесполезное, правильно? — обращается он к ебущимся на кровати.

— Охуел, пиздюк, отдай! — пытается вырвать из его рук коробку Харди. — Это мое!

— Нахуя ж это тебе надо! Ты же умер! — вскидывает пышные брови Джейк, без труда отстаивает коробку и выходит из комнаты. — Ох, как хорошо, что его больше нет в моей жизни! Теперь никто не будет учить, как жить! Красота, да и только!

Харди гневно раздувает ноздрями и выбегает из комнаты. Но вместо коридора еврочетырешки оказывается в кабине самолета. Он видит спинки кресел пилотов. Но одном из них кто-то сидит, но Харди не видит кто. Он медленно подходит к креслу главного пилота, ступая по коридору из манекенов-предков.

— Сука-бля, что происходит… — шепчет он, плюхаясь на место и берясь одной рукой за штурвал.

— Хватит этого бреда, кукла, разворачивай самолет! — рявкает женщина в хуевом красном платке, сидящая на втором кресле.

— Но я ж не умею, сука-бля, им управлять! — охуевает Том.

— Ну, это уже твои проблемы, — разводит руки в стороны мисс Стрип, оказавшись на месте женщины в красном платке. — Впрочем, не удивлена. Ты никчемный пидераст, и этим все сказано. Что ж, значит, нам всем суждено разбиться по твоей вине.

— Ну спасибо, Том… Спасибо… Охуенно, чё! Теперь все мы из-за тебя умрем! — слышится возмущенное улюлюканье за спиной. Харди оборачивается и видит перед собой всех своих друзей, знакомых и не только.

Вокруг начинает разносится гул и свист, Том быстро поворачивается и видит сквозь окно, что самолет стремительно падает вниз. Не успевает Харди ничего предпринять, как нос лайнера соприкасается с водной гладью и начинает тонуть.

Тут же Том, сам не понимая как, оказывается снаружи и камнем идет ко дну. Тело парализовывает и он не может даже пошевелить рукой. Харди решает, что, значит, так тому и быть и открывает пухлый рот, чтобы скорее хапнуть как можно больше воды и умереть. И только губы начинают открываться, как перед Харди оказывается парень из шара, соприкасается с его ртом своим и, посредством искусственного дыхания, дает брату спасительный глоток воздуха.

Хлопок закрывающейся двери.

Том подскочил с кровати и ебанулся от увиденного! Он находился в больничной палате! Ох, ну нихуя б себе! Неужто он проиграл бой с хачом в шапке и попал в больницу? Харди в панике начал вытаскивать из горла трубку ИВЛ, и на всю палату раздался тревожный писк медицинской аппаратуры. Буквально через пару секунд в палату вбежала вереница врачей.

— О Боже! Он пришел в себя! — охуевал один из них.

— Успокойтесь и лягте обратно, вам нельзя нервничать, — взял за плечи Тома еще один и уложил обратно на кровать.

— Что, сука-бля, происходит? Что со мной случилось? — вопрошал Харди, желая получить ответы.

— Вколи ему успокоительное и снотворное, — отдал распоряжение медсестре один из докторов.

— Да не надо мне нихуя колоть! Объясните, что случилось! — бунтовал Харди, которого уже держали три врача.

Но никто не хотел брать на себя ответственность и отчитываться перед сержантом, посему ему было вколото снотворное, а один из докторов побежал звонить Батлеру, дабы сообщить, что его друг пришел в себя, и хай бородач приезжает скорее и рассказывает, что с тем приключилось.

Когда Том вновь открыл глаза, то увидел сидящего на кровати Батлера, нервно теребившего уголок плаща.

— О, Томми, как я рад, что ты снова здесь с нами, поистине — это чудо! — крикливо улыбнулся он.

— Что, сука-бля, произошло? — вкрадчиво спросил Харди, осматриваясь по сторонам. — Я проиграл бой?

— Да, — выпалил Батлер. — Тебя нокаутировали.

— Сука-бля, да как так-то, а? — цокнул сержант. — Сука, жид во всем виноват! Отвлек меня, петушара… Я видел его, перед тем, как хачина в последний раз мне въебала… Долго я провалялся в отрубе? — взглянул он на Леонида.

— Достаточно, — закусил нижнюю губу бородач.

— Достаточно это, сука-бля, сколько? — приподнял шрамированную бровь Том.

— Ты впал в кому, — мялся Леонид.

— Охуенные, сука-бля, вести, — раздраженно выдохнул Харди. — Сколько я так лежу? Неделю? Две? Месяц?

— Год… — выпалил Леонид, эффектно посмотрев в глаза другу.

— ??? — вылупился на него Харди.

— ??? — расставил ладони в стороны бородач, как бы показывая, что он здесь не при чем.

— Год?! Сука-бля, год?! — подскочил с кровати Том, не веря в услышанное, и заметался по палате. — Это немыслимо! Год нахуй! Год! Я проебал целый год!

— Томми, ну не кипятись ты так, все образуитсси, ничаво такого ты и не пропустил, — попытался успокоить его Леонид. — Разве что Додж я оттюнинговал по полной, теперь он как новенький…

— Где пиздюк? Скажи, он приходил, мм? — разъяренно зыркнул на друга Том.

— Нет… — вновь замялся тот. — Как бы тебе сказать…

— Конечно, нет! — перебил сержант. — Нахуй ему это надо? Сука-бля, из-за него я оказался во всей это ебале! Он специально пришел на бой и звал меня с трибуны, дабы отвлечь! Сука, пидорас ебучий, хотел опять доказать, что я ебло собачье и нихуя не умею? А, как увидел, что я мог побороть того хача, так сразу удумал отвлекать!

— Томми, ну не гоношись! Не так все было! — попытался вставиться бородач, но, кажется, это было не то что бесполезно, но нихуя и не нужно.

— И, сука-бля, за год, хуй разу пришел навестить брата! Ведь нахуя б ему такая беспомощная обуза! Овощ, сука-бля, в коме! — Харди схватил с прикроватной тумбочки теннисный мячик и в психах швырнул его о стену.

— Томми, прекращай, — отвесил ему пощечину плащом Леонид. — Хватит винить во всех бедах других. Сам виноват, что полез в эти свои ММА! Если забыл, то не за этим мы вообще ехали в ЭлЭй…

— Хо-хо-хо, — наигранно закудахтал Харди. — Это ты о той пизде и стрипухе сейчас хочешь мне намекнуть? Ну и где ж эта шмара, Леонид? Получается, почти два года прошло, так, сука-бля? И где она, а? А я тебе скажу, где! Сержант, сука-бля, винил себя, что обесчестил несчастную девочку, но все это бред. Эта сука сама меня поимела, забрала мою девственность и была такова! Шлюха, вот она кто! Еще раз увижу ее хоть когда-нибудь — бля буду — раскрошу ебальник, к хуям переломаю ключицы, тебе, сука-бля, понято? И тебе сломаю нос, вякни ты мне еще хоть слово о ней, усек? — пригрозил он кулаком Батлеру.