Мир Реки: Темные замыслы - Филип Фармер

Первый помощник Том Райдер, известный под кличкой Текс, был на 5,08 сантиметра, или два дюйма, ниже Фрайгейта, имея рост 1,8 метра, или 6 футов.

Он был тем, кого дешевые научно-фантастические журнальчики времен фрайгейтовской юности называли грубо красивым. Не такой мускулистый, как капитан, он двигался быстро и изящно, с уверенностью, которой Фрайгейт позавидовал. Длинные черные волосы были прямы, и, будь его обожженная кожа на два тона темнее, он вполне мог бы сойти за индейца племени онондага. Его эсперанто был безупречен, но, подобно Фаррингтону, он радовался встрече с англоговорящими людьми, которых в толпе было немало.

Говорил Текс приятным баритоном, в котором свойственная юго-западу манера растягивать слова смешивалась со среднезападным скрипучим произношением.

Фрайгейт узнал об экипаже многое, прислушиваясь к их разговорам и незатейливым рассказам о себе. Это была обычная сборная солянка, которую можно встретить на больших кораблях, плавающих вверх и вниз по течению. Женщина капитана оказалась белокожей южноамериканкой из XIX века. Женщина первого помощника — жительницей римского города Афродита из второго века нашей эры, Фрайгейт помнил развалины этого города, открытого археологами в Турции в 1970-х годах.

Из двух матросов-арабов — один Hyp эль-Музафир (Странник), а другой — жена капитана судна из Южной Аравии, который торговал с юго-западной африканской империей Мономотапа в XII веке нашей эры.

Моряк-китаец окончил свой земной путь, утонув, когда флот хана Хубилая, готовый вторгнуться в Японию, погиб во время бури.

Были там еще двое из XVIII века. Эдмунд Трессильян — корнуэллец, потерявший ногу в 1759 году при захвате «Весталкой» французской «Беллоны» вблизи мыса Финистерре. Без пенсии, с женой и семью детьми он впал в полную нищету. Пойманный с поличным при краже кошелька, умер в тюрьме незадолго до суда. Второй — «Красный» Козенс был мичманом на «Закладе» — перестроенном индийском торговом судне, сопровождавшем флотилию адмирала Энсона в его кругосветном плавании. Корабль потерпел крушение у берегов Патагонии. После жутких мучений и тягот его команда добралась до цивилизованных мест, где испанские власти Чили посадили их в тюрьму. Бедняга же Козенс был застрелен капитаном Чипом спустя несколько дней после крушения; капитан ошибочно решил, что Козенс — мятежник.

Кстати, Джон Байрон (дедушка поэта) тоже был мичманом в те времена. Он обвинил Чипа в убийстве в своем «Повествовании Благородного Джона Байрона (Коммодора в Последней Экспедиции Вокруг Света), Содержащем Отчет о Величайших Испытаниях, Перенесенных Им Самим и Его Спутниками на Берегу Патагонии с 1740 года до Их Прибытия в Англию в 1746-м, и так далее», Лондон, 1768.

У Фрайгейта было первое издание этой книги, в котором он особенно ценил описание животного, встретившегося Байрону, которое, видимо, было ныне исчезнувшим гигантским ленивцем.

Ему очень хотелось бы встретиться с Байроном. Должно быть, этот невысокий человек был невероятно крутым, раз выжил в подобных переделках. Позже он стал адмиралом по кличке Джек Дурной Ветер; дали ему ее его собственные матросы. Почти каждый раз, когда адмирал выходил в море, на его корабли обрушивались жестокие штормы.

Другими любопытными членами команды были миллионер и яхтсмен из Род-Айленда конца XX столетия; турок из XVIII века — помощник боцмана, умерший от сифилиса — обычной тогда болезни моряков; Эбигейл Райс — на Земле жена первого помощника на китобойном судне из Нью-Бедфорда начала XIX столетия. Бинс — яхтсмен и турок Мустафа были явно влюблены друг в друга.

Как позже выяснил Фрайгейт, Козенс, Трессильян и Чанг делили меж собой прелести Эбигейл Райс. Это дало ему повод для размышлений по поводу того, чем она занималась, пока ее супруг проводил по два или три года в море, гоняясь за китами. Возможно, ничего плохого за ней тогда не числилось. Просто она так сексуально наголодалась на Земле, что тут — в мире Реки — взяла да и взорвалась.

И еще был тут Умслопогаас, сокращенно — Погаас. Это был свази, сын короля южноафриканского племени, извечный враг великого зулусского народа. Он жил во времена территориальной экспансии англичан и буров, а также побед кровавого военного гения — Чаки. На Земле он укокошил на поединках двенадцать воинов, а здесь — по меньшей мере пятьдесят.

Умслопогаас не был замечен историками, несмотря на изумительное боевое искусство, но в свои поздние годы он оказался связанным с миссией сэра Теофиллуса Шепстоуна. У Шепстоуна служил молодой человек по имени X. Райдер Хаггард, внимание которого привлекли мощная фигура и бойкие побасенки старого свази. Хаггард обессмертил Умслопогааса в трех романах: «Нада — Лилия», «Она» и «Аллан Квотермейн». Однако он переделал свази в зулуса, что, должно быть, очень не понравилось бы его модели.

Теперь Погаас торчал у корабля, опираясь на кремневый боевой топор с длинной рукояткой. Он был высок, строен и имел удивительно длинные ноги. Черты лица его были не негроидные, а скорее семитские — узкие губы, ястребиный нос и высокие скулы. Он казался довольно дружелюбным, но в его поведении и осанке было нечто, говорившее всем, кроме особо психованных, что с ним шутки плохи. Кроме того, он был единственным членом команды, который не участвовал в судовождении. Его специальностью был бой.

Фрайгейт даже вздрогнул, когда узнал, кто этот человек. Подумать только! Умслопогаас!

Поговорив со многими членами команды, Фрайгейт отправился обратно к тому месту, где сидели оба офицера. Из того, что он слышал, он понял, что они никуда не торопились и у них не было определенного места назначения. Капитан, однако, бросил реплику, что ему хотелось бы когда-нибудь дойти до верховьев Реки. На что потребуется лет сто или около того.

Фрайгейт наконец решился и спросил капитана и Райдера об их земном происхождении. Фаррингтон сказал, что родился в Калифорнии, но не назвал ни даты, ни места. Райдер же ответил, что родился в 1880 году в Пенсильвании. Да, он много времени, почти всю жизнь, прожил на Западе.

Фрайгейт тихонько выругался. Ему казалось, что он знает их обоих… Оба носили волосы длиннее, чем на Земле, а отсутствие европейской одежды полностью меняло их облик. Райдеру, например, явно не хватало большой белой этак галлонов на 10 емкостью ковбойской шляпы, броской, в псевдозападном стиле куртки и бриджей, а также пары расшитых ковбойских сапог. Да еще лошади, чтобы сидеть на ней.

Еще ребенком Фрайгейт видел его именно в такой одежде и на коне. Кажется, это было во время парада, предшествовавшего открытию цирка Селз и Флото? А, не важно… Фрайгейт стоял со своим отцом на Адамс-стрит — той, что к югу от здания суда, — и с нетерпением ждал, когда же мимо него проскачет его любимый герой кинофильмов о Диком Западе. И конечно, герой появился, но по причине глубокого опьянения тут же свалился с лошади. Не понеся увечья, он вскочил и снова кинулся в седло, проскакав под смешанный хор насмешек и одобрительных возгласов толпы. Должно быть, потом он протрезвел, так как продемонстрировал отличную школу верховой езды и бросания лассо во время «Шоу Дикого Запада», которое последовало за главными номерами.