Исчадия разума: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

Дэвид подошел, встал рядом и произнес:

— Мы залетели несколько дальше, чем я намеревался. Не было времени задать точный курс. Надо было убраться оттуда подобру-поздорову.

— И куда же нас занесло? — спросил Коркоран. — Не то чтоб это имело особое значение…

— Наверное, это действительно не так уж важно, — ответил Дэвид, — но мы оказались ближе к моей собственной эпохе, чем мне хотелось бы. Если грубо, плюс-минус несколько веков, то мы сейчас находимся за 975 тысяч лет от начала вашего летоисчисления. А наше вероятное географическое положение — где-нибудь в районе, который у вас назывался колонией Пенсильвания. Возможно, вы про нее слышали.

— В мое время Пенсильвания уже не была колонией.

— Дайте мне небольшой срок на расчеты, и я укажу вам место посадки с точностью до двух миль, а время с точностью до года или даже месяца. Если, конечно, вам это интересно.

Коркоран, покачав головой, указал на гребень горы прямо над приютившим их лужком:

— Там что-то не совсем обычное. Какая-то асимметричность. Может быть, руины?

— Может быть. В эти, для вас далекие, тысячелетия вся Земля захламлена древними заброшенными постройками. Умершими городами, захиревшими дорогами, храмами и культовыми сооружениями, покинутыми, когда верования изменились. Хотите взобраться туда и взглянуть поближе?

— Можно, — согласился Коркоран. — Сверху, по крайней мере, вся местность будет как на ладони.

Что гребень в самом деле увенчан руинами, стало ясно, пожалуй, еще на полпути.

— Не много же здесь сохранилось, — заметил Дэвид. — Еще век или два, и останется только бугор, могильный курган. Сколько таких рассыпано по планете! И никто никогда не дознается, что тут было. Эта эпоха давно забыла об археологии. Раса утратила интерес к своему прошлому. Ноша истории стала слишком тяжела. Вполне вероятно, что где-нибудь хранятся письменные источники, излагающие происхождение этих руин и развернутую их историю. Только ни одна душа в эти источники уже не заглянет. Историков нынче тоже нет…

Почти у самой вершины они натолкнулись на стену, вернее, на остатки стены. Кладка обрушилась и нигде не поднималась выше чем футов на десять над землей. Чтобы добраться до стены, пришлось искать проход меж каменных глыб, полузасыпанных землей.

— Должны же где-нибудь быть ворота! — воскликнул Коркоран.

— Должны быть, — согласился Дэвид. — Однако руины обширнее, чем казалось снизу, с лужка…

Следуя вдоль стены, они в конце концов вышли к воротам. У ворот на голой земле, прислонясь спиной к стене, сидел старик. Ветерок, играющий на гребне, шевелил прикрывающие его лохмотья. Ботинок на нем не было вовсе. Белая борода ниспадала на грудь. Волосы, такие же белые, как борода, лежали на плечах. На всем лице видимыми оставались лишь лоб, нос и глаза.

Заметив старика, они замерли как вкопанные. В свою очередь, он посмотрел на них без всякого интереса и не двинулся с места, только слегка пошевелил пальцами ног. А потом сказал:

— Давно уже слышу, как вы идете. Ходоки вы, надо признать, никудышные…

— Извините, что потревожили вас, — откликнулся Коркоран. — Но мы же не знали, что вы тут сидите…

— Ничего вы меня не потревожили. Я просто не позволяю себе тревожиться ни по какому поводу. Вот уже много лет не было ничего, что меня встревожило бы. Прежде я был изыскателем, бродил по этим горкам с котомкой и заступом в поисках каких-нибудь завалящих сокровищ. Кое-что нашел, хоть и немного, а в конце концов понял, что все сокровища — суета сует. Нынче я беседую с деревьями и с камнями — с лучшими друзьями, каких может пожелать человек. В этом мире развелось слишком много никчемных людишек. Занятых только тем, что разглагольствуют друг с другом, а зачем? Только затем, чтоб упиваться звуками собственного голоса. Любое дело они перепоручают роботам. А вот у меня нет робота, я не удостоен подобной чести. Беседую себе помаленьку с деревьями и камнями. Сам много не говорю. Я не влюблен в собственный голос, как многие другие. Чем говорить, я предпочитаю внимать деревьям и камням…

В течение монолога тело старика соскальзывало по стене, на которую он опирался спиной, все ниже и ниже. Теперь он спохватился, сел прямее и переключился на новую тему:

— Когда-то мне привелось странствовать среди звезд и беседовать с разными инопланетянами, и могу доложить вам: что бы инопланетяне ни говорили, все сплошь тарабарщина. Вместе со своим экипажем я занимался оценкой новых планет и сочинял увесистые доклады, набивая их фактами, добытыми потом и кровью, в надежде порадовать этими фактами родную планету. Но когда мы вернулись на Землю, считанные единицы проявили к нашим открытиям хоть какой-нибудь интерес. Человечество повернулось к нам спиной. Ну а я в ответ повернулся спиной к человечеству. Там, в космосе, я встречал инопланетян. Много разных инопланетян, слишком много. Есть болтуны, заявляющие, что, если заглянуть им в душу, инопланетяне нам братья. А я говорю вам честь по чести, что в большинстве своем инопланетяне мерзки и отвратительны…

— За годы, проведенные в космосе, — прервал старика Дэвид, — а может статься, и не в космосе, а прямо здесь на Земле, слышали ли вы что-нибудь об инопланетянах, называемых бесконечниками?

— Нет. Кажется, нет, хоть я ни с кем не встречался толком уже многие годы. Я не тот, кого можно назвать общительным…

— А есть тут, не слишком далеко, кто-нибудь, кто мог бы слышать о бесконечниках?

— За это, — отвечал старик, — поручиться не могу. Но если вы о том, есть ли тут в округе более разговорчивые, чем я, то в долине под горой живет кучка престарелых бездельников. До них всего-то миля или около того. Задайте им любой вопрос, и они осчастливят вас ответом. Только и делают, что болтают день-деньской. А уж если им подвернется новый вопрос или кто-то сунется к ним с предложением, то уж будьте уверены — они не упустят такой возможности, пока не обсосут ее со всех сторон.

— Вы, как погляжу, тоже не слишком застенчивы, — съязвил Коркоран и обратился к Дэвиду: — Раз уж мы здесь, может, осмотрим руины, прежде чем спуститься в долину?

— Нечего там осматривать, — рассердился старик. — Груды кирпича да кое-где остатки мостовой. Идите, если хочется, но все равно ничего стоящего не высмотрите. А я останусь здесь на солнышке. Деревья и камни мне друзья, и солнышко тоже. С ним, правда, не поговоришь, зато оно дает вам тепло, поднимает настроение, а это дружеские поступки.

— Благодарим вас, — подвел черту Дэвид, — за то, что вы уделили нам столько времени…

С этими словами он круто повернулся и вошел в ворота. За воротами не было ни дороги, ни хотя бы тропинки, но в каменных завалах были кое-где заметны проплешины. Старик оказался прав: осматривать тут было, в общем, нечего. Отдельные стены еще держались, скелеты древних построек еще сохраняли подобие формы, но не подсказывали, что тут было прежде, даже намеком.