Таинственное происшествие в современной Венеции - Уилки Коллинз

— Что вы имеете в виду?

— Позвольте объяснить, сударыня. Мистер Генри Вествик (это я узнала также от камердинера) недавно был здесь и занимал именно ту комнату, в которой умер его брат, ничего не подозревая об этом. Две ночи он не мог сомкнуть глаз. Слуга слышал разговор в кофейной. Две ночи мистер Генри испытывал смутную тревогу и томление. Мистер Генри куска не мог проглотить в этом доме и вынужден был покинуть его. Можете смеяться надо мной, сударыня, но и глупая служанка подчас имеет свои соображения и делает выводы. Я делаю вывод, что с милордом случилось что-то, о чем мы не знаем, когда он умирал здесь, покинутый родными и близкими. Его призрак находится здесь, он мучается, он должен рассказать о злодеянии! Родственники чувствуют его присутствие и, возможно, сумеют увидеть его со временем, но что принесет эта встреча?! Пожалуйста, госпожа, не оставайтесь дольше в этом ужасном месте! Я не смогу быть тут теперь ни за какие деньги!..

Миссис Норбери поспешила успокоить служанку.

— Я, конечно, милая, не могу разделить с вами ваши предположения, — произнесла она раздумчиво, — но все-таки мне необходимо посоветоваться с братом. Едем в Милан!

Однако в ожидании миланского поезда женщинам пришлось провести во дворце еще несколько часов. За это время служанка миссис Норбери успела сообщить знакомому камердинеру по секрету о разговоре с барыней. Камердинер, в свою очередь, поделился новостью с некоторыми товарищами из персонала. Слух пошел гулять по гостинице и, наконец, достиг ушей управляющего.

Управляющий сразу понял, что репутация гостиницы в опасности. Если не развеется дурная слава четырнадцатого номера, делам Венецианского Акционерного Общества грозят крупные неприятности.

Туристы-англичане, хорошо знакомые с родословными знатных людей своей родины, сообщили администратору, что Генри Вествик и миссис Норбери — не единственные члены фамилии Монтберри и любопытство может привести в стены дворца остальных родственников.

Находчивый управляющий придумал способ сбить их с толку. Номера комнат были выполнены голубой эмалью на белых фарфоровых табличках, прикрепляющихся к дверям. Администратор велел заготовить новую табличку с номером 13-А и, когда она была готова, приказал повесить ее на дверь злополучного помещения. Номер четырнадцатый управляющий самолично приколотил к дверям собственной комнаты на втором этаже, которая внаем не сдавалась и потому не была пронумерована прежде. Таким образом, дурное число навсегда исчезло со страниц реестра комнат гостиницы.

Запретив, под угрозой увольнения, слугам сообщать туристам и проезжающим о произведенной замене, управляющий успокоился, полагая, что честно исполнил свой долг по отношению к хозяевам.

«Теперь, — думал он с извинительным в данной ситуации чувством самодовольства, — пусть приезжают хоть всем семейством. Дворец к встрече готов».

Глава XVIII

Не прошло и недели с момента замены номеров, как «семейство» дало знать о себе управляющему гостиницей. Телеграмма из Милана извещала о скором приезде мистера Фрэнсиса Вествика, который хотел бы зарезервировать для себя на первом этаже именно четырнадцатый номер.

Управляющий крепко задумался, прежде чем отдать необходимые распоряжения.

Комнату с подмененным номером сейчас занимал какой-то француз. Он будет жить в ней и завтра, в день приезда мистера Вествика, и освободит номер лишь на следующий день.

Предложить этот номер члену семьи Монтберри?

И когда он, ни о чем не подозревая, сладко выспится, утром спросить его при свидетелях, как ему понравилось помещение?

Дурная слава номера может быть развеяна в один миг.

Управляющий потер виски и решился на опыт.

Тринадцатый-A был оставлен для мистера Фрэнсиса Вествика, который не преминул явиться собственной персоной на следующее утро, находясь в прекрасном расположении духа.

Он подписал выгодный театру контракт с популярнейшей балериной Италии, сдал миссис Норбери с рук на руки младшему брату, который съехался с ним в Милане, и теперь намерен был развлечься.

Мистер Фрэнсис лично хотел убедиться в наличии странных ощущении, вызванных у его родственников флюидами гостиницы. Выслушав рассказы брата и сестры, он тотчас заявил, что мчится в Венецию, руководствуясь интересами театра. Услышанное таило в себе великолепный сюжет для драмы с мистическим уклоном. В поезде мистер Вествик придумал ей название: «Привидения в гостинице».

Увидев развешанные по всему Лондону огромные — красным по черному — афиши, публика ринется в театр.

Управляющий принял мистера Фрэнсиса с вежливым вниманием.

— Здесь какая-то ошибка, сэр. В первом этаже нет комнаты под номером четырнадцать. Комната с таким номером находится на втором этаже и занята мною. Я в ней живу со дня открытия гостиницы. Может быть, вам придется по нраву номер тринадцать-А? Он освободится наутро. Прекрасная комната. А пока мы вас устроим как можно лучше.

Преуспевающий содержатель театра, вероятно, менее всех цивилизованных членов общества способен иметь благоприятное мнение о своих ближних. Фрэнсис принял предложение, назвав про себя управляющего жуликом, а историю с привидениями — лживыми россказнями.

В день приезда мистер Вествик отправился обедать нарочно раньше назначенного для всех часа, чтобы порасспросить прислугу, не привлекая излишнего внимания, об интересующем его предмете. Собранные сведения позволили ему заключить, что комната под номером 13-А и есть то помещение, которое брат его и сестра имели в виду.

Фрэнсис спросил список жителей и обнаружил, что француз, занимающий искомое помещение, ему хорошо знаком, потому что также занимается театральным бизнесом и сам содержит неплохую труппу.

Дома ли этот господин?

Он вышел, но непременно вернется к общему столу.

К финалу обеда Фрэнсис заглянул в ресторацию и был принят своим парижским приятелем буквально с распростертыми объятиями.

— Пойдем ко мне, выкурим по сигаре! — восклицал темпераментный француз. — Признавайтесь мне честно — вы ангажировали миланскую красавицу? Или все это досужие сплетни?

Мистеру Вествику представлялась прекрасная возможность ознакомиться с внутренним убранством интересующей его комнаты и сравнить с имеющимся описанием, составленным со слов брата и сестры.

Дойдя до дверей номера, француз всплеснул руками.

— Чуть не забыл! Меня сопровождает мой декоратор! Я хочу вас познакомить. Он сейчас в городе, но я предупрежу швейцара, чтобы немедленно направил его к нам!

Француз вручил Фрэнсису ключ.

— Входите и располагайтесь. Через минуту я вернусь.

Фрэнсис с любопытством оглядел комнату. Богатые лепные украшения, тонкая резьба по дереву — все совпадало с услышанным в Милане. Однако в тот же момент его отвлекло от осмотра незначительное, но крайне неприятное обстоятельство. В комнате возник какой-то странный запах, дотоле неизвестный мистеру Вествику. Запах, казалось, состоял из двух переплетающихся дурных ароматов. Первый — слабый и тошнотворно-душистый — накладывался на сильный, тяжелый, душный и до того отвратительный, что Фрэнсису пришлось распахнуть окно и высунуться на свежий воздух.

Француз вошел в комнату, держа в руке уже раскуренную сигару. Он вздрогнул и отступил в испуге, обнаружив в комнате одинаково страшную для каждого из его соотечественников картину — открытое настежь окно.

— Вы, англичане, помешаны на свежем воздухе! — вскричал он обиженно. — Мы наживем себе смертельную простуду!

Фрэнсис обернулся, глядя с удивлением на хозяина номера.

— Неужели вы не чувствуете никакого запаха? — спросил он.

— Запаха? — изумился коллега. — Я чую только запах моей прекрасной сигары. Закуривайте и вы. И, ради Бога, закройте окно.

Фрэнсис знаком отказался от сигары.

— Простите меня, — с трудом произнес он. — Закройте окно сами. Мне дурно.

Мистер Вествик приложил к губам носовой платок и, пошатываясь, побрел к двери. Француз следил за его движениями с таким недоумением, что позабыл, казалось, о коварном сквозняке.

— Неужели запах столь гадок? — спросил он, вытаращив глаза от изумления.

— Ужасен! — пробормотал Фрэнсис. — В жизни не встречал ничего подобного.

В дверь постучали. Явился декоратор. Хозяин тут же спросил улыбающегося молодого человека, не ощущает ли он постороннего аромата?

— Как же! Аромат великолепного табака! Прелесть что такое! Дайте мне поскорее огня!

— Подождите, кроме запаха сигары, не чувствуете ли вы еще какого-нибудь другого запаха, сильного, отвратительного, гадкого, какого никогда прежде не доводилось встречать?

Декоратор подивился про себя экспрессии, с которой были произнесены эти слова.