Темный горизонт - Антон Грановский

В Подземку он больше не спускался, поскольку не видел в этом никакого смысла. Он стал добытчиком-одиночкой, и это его полностью устраивало.

7

Крымский Вал выглядел уныло, дома стояли – словно огромные скелеты. В отличие от буферной зоны и Приграничья, зверья здесь не было никакого. Да и улица была чиста от растительности – ни травы, ни деревьев. Ничего живого.

Егор глянул в сторону Парка Горького, чернеющего по другую сторону улицы, и спросил:

– А что теперь там?

– Словами не опишешь, – отозвался медиум. – И лучше туда не соваться.

Они прошли мимо шеренги скульптур, заросших грязью, миновали Центральный дом художника, на фасаде которого все еще красовался выцветший и протертый до дыр плакат – «АРТ-МОСКВА: МЕЖДУНАРОДНАЯ ВЫСТАВКА СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА». Наконец дошли до реки. Остановившись метрах в двадцати от серой воды, медиум Геер сказал:

– Отдохнем чуть-чуть. Когда убегал от пластификатов, подвернул ногу, теперь ноет.

Егор не стал возражать. Они сели на чугунную, полуобвалившуюся скамейку и вытянули гудящие ноги. Немного помолчав, Геер покосился на Волчка и спросил:

– Интересно, что это за вещь, ради которой ты готов так рисковать?

– Это часы, – ответил Егор, прикрыв веки. – Называются «Командирские».

– Обычные часы?

– Они дороги мне как память.

Медиум хмыкнул.

– Ты платишь мне две тысячи скинов за то, чтобы вернуть обыкновенные часы. Если кому-нибудь расскажу – засмеют.

– Ну, значит, не нужно никому рассказывать, – сделал вывод Егор.

Он открыл глаза и посмотрел на темно-серую гладь реки. Что-то с ней было не так, с этой гладью. Егор долго смотрел, прежде чем понял, что именно – Москва-река никуда не текла.

– Почему нет течения? – удивленно спросил он.

Геер тоже посмотрел на реку и пожал плечами:

– Не знаю. Она не всегда такая. Иногда течение появляется, иногда исчезает. Здесь еще ничего, посмотрел бы ты на нее возле Крымского моста.

– А что там?

Геер дернул щекой и мрачно произнес:

– Лучше тебе этого не знать, а мне – не вспоминать.

– Как скажешь, – послушно согласился Егор.

Они еще немного помолчали, глядя на серую, мерцающую, оцепеневшую воду Москвы-реки.

– Как люди жили в прошлом? – спросил вдруг Геер.

– Ты о чем? – не понял Егор.

– Ну, как жили они до того, как все это началось?

Волчок подумал, пожал плечами:

– Да обычно. Ходили на работу, пили чай с вареньем, ели борщ и котлеты. По выходным выбирались в кино или в ресторан. Ресторанов тогда было много. Японские, китайские, итальянские… И еда в них стоила дешево.

Геер мечтательно улыбнулся.

– Хотел бы я на это посмотреть. По улицам, наверное, ходили одни толстяки?

Егор засмеялся.

– Не только. Но толстяков было хоть отбавляй.

Медиум вздохнул и проговорил:

– Хотел бы и я так.

– Как?

– Есть дешевую еду и толстеть. Нет ничего лучше этого.

– С этим не поспоришь, – согласился Волчок. – Послушай, Геер… Я читал, что во время Войны Рас люди бомбили поселения эволоидов ядерными бомбами. Это правда?

Медиум кивнул:

– Правда.

– Ты это видел?

Геер покачал коротко стриженной головой:

– Нет. Это было еще до моего рождения. Когда я родился, эволоиды уже придумали свой «антидерьмин» и очистил воздух Земли от радиации и пыли. Вот только с Оптиной ничего сделать не смогли. Но что ни говори, а в появлении Оптины есть и положительный момент.

– Это какой же?

– Люди и эволоиды помирились. Пусть ненадолго, но все же.

– Ты думаешь, война продолжится?

Геер помолчал немного, а потом сказал:

– Эволоиды набирают силу и прибирают к рукам власть. А в душах деградантов остается все меньше человеческого, и скоро они окончательно превратятся в страшных, неуправляемых зверей. Мы, люди, оказались уязвимее всех. Для эволоидов мы рабы. Слабые, неумелые, неразумные, но пока что приносящие пользу. Как только надобность в нас окончательно отпадет, они сотрут нас с лица Земли.

– Ты говоришь об этом таким голосом, будто подобное положение дел тебя не сильно расстраивает, – заметил Егор.

Медиум пожал плечами:

– А чего расстраиваться? Эволоиды считают себя следующей ступенью эволюции, и нам это не нравится. Но по сути они совершенно правы. Эволоиды умеют много такого, что нам и не снилось. Они читают мысли, проходят сквозь стены, левитируют, передвигают предметы силой мысли… И много чего еще. Если считать, что человек создан по образу и подобию Божьему, то эволоиды стоят к Богу намного ближе, чем мы. Если кто-то и придумает, как справиться с Оптиной, то это будут эволоиды. Они уже научились получать от нее пользу.

– Пользу? – удивился Егор. – Какую?

– Они добывают в Оптине гелий-3.

– Да, я что-то слышал об этом. Кочевники помогают им с добычей и транспортировкой гелия, верно?

– Угу.

– Но Оптина продолжает пожирать планету.

Геер вздохнул.

– Рано или поздно эволоиды придумают, как остановить ее наступление. Ну, или начнут ее колонизацию.

– Значит, ты думаешь, что люди обречены?

– Я этого не говорил. Эволоиды – совершенные создания, но они предсказуемы. А люди – нет. Так что если кто-то и может противостоять эволоидам, то лишь люди. Обычные люди, – добавил Геер, сделав упор на слове «обычные».

Егор это никак не прокомментировал. А медиум достал из сумки флягу с водой, свинтил крышку, сделал несколько глотков, вытер губы рукавом плаща и сказал:

– Когда я только начинал ходить в Оптину, у меня был учитель. Звали его Иван Комиссаров, но мы, медиумы, называли его просто Комиссар. Ему было лет шестьдесят, но оружие в руках он держал крепко, а голова у него варила покруче, чем у самых умных эволоидов. Он научил нас понимать Оптину. Научил прислушиваться к «голосу» Оптины и принимать верные решения. Кроме того, он показал, как обходить ловушки, рассказал нам про тварей, которые обитают в Оптине. В общем, научил всему, что умел сам.

– Откуда он это знал? – спросил Волчок.

Геер убрал фляжку в сумку и ответил:

– Считается, что он был первым добытчиком. Он ходил в Оптину десятки раз и всегда возвращался живым и невредимым, хотя не был медиумом. У Комиссара были два правила, которым он всегда следовал. Первое – если решил драться, то первый удар должен быть самым сильным, потому что второго может не быть. Второе – если ты один, а врагов много, выбирай для нападения самого сильного из них. Вырубишь его – остальные разбегутся сами.

– Вряд ли эти правила применимы в борьбе с эволоидами, – заметил Волчок.

Геер усмехнулся:

– Если не помогут эти, люди придумают другие.

Застегнув сумку, медиум нагнулся и помассировал левую щиколотку. Потом посмотрел на Егора и сказал:

– Пора отправляться в плавание. Ты готов?

– Всегда готов, – ответил тот. – Вот только не понимаю, на чем мы будем форсировать реку?

– А я тебе не говорил?

Егор покачал головой:

– Нет.

Медиум прищурил глаза, цвет которых был неуловим, и с лукавой ухмылкой произнес:

– Тебя это удивит. – Потом поднялся со скамейки, поправил на плече сумку и добавил: – Осталось недолго. Пересечем реку, а там рукой подать.

Метрах в двадцати от каменного парапета Геер вдруг остановился и, положив руку на плечо Егора, выдохнул:

– Опасность!

Егор встал как вкопанный и быстро оглядел берег, внутренне готовый к любому, даже самому жуткому, зрелищу. Но берег и река были чисты. В воздухе стояла тишина, и ничто не предвещало беды.

– Что здесь опасного? – тихо спросил Егор. – Я ничего не вижу.

– Силовые червоточины, – так же тихо отозвался Геер. – Мы называем их «схлопуны».

Волчок снова внимательно огляделся, однако и на этот раз не увидел ничего странного.

– Где они? Я ничего не вижу.

– Один – прямо перед нами.

Егор уставился в пространство перед собой. Он вглядывался не меньше десяти секунд, прежде чем понял, о чем говорил медиум. Метрах в пяти от него, у гранитного поребрика, подрагивал в воздухе легкий, почти неразличимый контур, похожий на вуаль, сделанную из невесомой и прозрачной ткани. Контур напоминал неровный круг, а размером был примерно раза в полтора больше среднего человека.

– Ну? – спросил Геер. – Теперь видишь?

– Теперь вижу, – ответил Волчок. – Потом скосил глаза на медиума и спросил: – Чем он для нас опасен?

Геер, не отвечая, расстегнул сумку, вытащил небольшой хлебный сухарь, слегка подбросил его на ладони, а потом несильно размахнулся и швырнул в призрачный контур.

Стоило сухарю коснуться «вуали», как что-то громко хлопнуло, и сухарь рассыпался в пыль, но тут же эта пыль завертелась маленьким смерчем и исчезла, будто кто-то стремительно втянул ее в себя.

– Ну, как? – тихо, почти шепотом, спросил Геер. – Впечатляет?

– Да уж… – в тон ему отозвался Волчок. – Эта тварь жрет все подряд?

Медиум качнул головой:

– Нет. Только бело́к. Животный, растительный, синтезированный – любой. Однако животный белок этим тварям нравится больше.