Миллионноглазый (сборник) - Александр Образцов

– Моя поездка бессмысленна, – с горечью сказал он: – дворцы и генералы одинаковы во всем мире, а это единственное, что мне показывают. Я с одинаковым успехом мог бы остаться дома» – писал великий князь Александр Михайлович.

«На следующий день мы расстались: я вернулся к прерванной охоте, а Николай Александрович продолжал свой путь в Японию. На вокзале в местечке „Отцу“ какой-то изувер ударил его саблей по голове, и если бы принц Георг Греческий не ослабил силу удара, Наследник Цесаревич поплатился бы жизнью». Всё случилось из-за того, что Николай в разговоре назвал японцев макаками. Это стало известно прессе. Еще не раз, и не два подобная информация станет просачиваться в общество и создавать там напряженность. Николай как будто играл с судьбой, подставляя себя под ее удары. А иногда складывалось впечатление, что будущий император знал заранее, что он – неудачник. Этот фатализм странным образом сочетался в нем с необыкновенным упрямством. И это стало одной из основных причин российской катастрофы. Хотя можно еще рассмотреть и предположение о сверхчеловеческой чуткости Николая к тектоническим разломам истории. И тогда все его действия напоминают действия частного лица, спасающего что только возможно ценою собственной жизни и даже жизни своей безмерно любимой семьи.

Не случайно среди наук его манила история. Он вместе с отцом присутствовал на заседаниях русского исторического общества. Цесаревич изучал жизни великих полководцев, много читал о древнерусских правителях. Его идеалом власти, надо сказать, малообъяснимо, был Тишайший царь Алексей Михайлович. Не менее восхищался своим великим прадедом – Николаем Первым, – любил его царствование за дисциплину и убежденность. Верил, что чудодейственная сила таинства миропомазания во время Св. Коронования способна была даровать и добавить ему, будущему Российскому Самодержцу, все необходимые таланты… И все же в юности у него было гораздо больше поддержки в его окружении, чем в зрелые годы. Николай любил людей старой закалки, но к началу его царствования многие из них состарились и одряхлели… К.П. Победоносцев, князь В.П. Мещерский, граф Воронцов – Дашков.

В 1884 году на свадьбе своего дяди в.к. Сергея Александровича, Николай познакомился с младшей сестрой его жены, принцессой Аликс Гессенской. Десять лет отношения молодых людей развивались как бы крещендо… Но император и императрица не торопились сочетать молодых.

Тем временем в 1890 году у цесаревича возник роман с балетной актрисой императорских театров Матильдой Кшесинской. Мали и Ники (так они называли друг друга) встретились 23 марта 1890 года, во время выпуска театрального училища. Сам Александр Третий отметил талант актрисы и на вечернем торжественном ужине, который проходил в училище, в восхищении посадил ее со своею семьей, рядом с наследником. Продолжение последовало.

Увлеченный первым чувством, Николай посещал Матильду у нее дома, и на репетициях. Он очень любил «Пиковую даму», где Кшесинская танцевала в костюме пастушки. «В один из вечеров наследник вздумал исполнить мой танец Красной шапочки в „Спящей красавице“. Он вооружился какой – то корзинкой, нацепил себе на голову платочек и в полутемном нашем зале изображал и Красную Шапочку и волка».– с улыбкой вспоминала Кшесинская.

«Мы довольно часто говорили о неизбежности его брака и неизбежности нашей разлуки. Он не скрыл от меня, что считает принцессу Аликс наиболее подходящей, что к ней его влечет все больше и дольше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение».

Роман наследника длился до самого сватовства к Аликс, и сразу потом прервался. Просьба Кшесинской к Николаю состояла в том, чтобы продолжать говорить ему «ты», и обращаться за помощью в случае необходимости. Директор императорских театров князь Волконский с иронией писал, что она достигала потом в своей карьере всего, чего хотела. «При этом она могла так обставить свою просьбу, что выходило, как будто ее обижают», – вспоминал Сергей Волконский. «Государю казалось, что она является страдалицей за прежнее его к ней благоволение. Поэтому он думал, что, разрешая ее просьбы, он тем самым восстанавливает справедливость». В 1902 году Кшесинская вступила в брак с в.к. Андреем Александровичем, двоюродным братом Николая Второго. Свой роман молодости она довольно уважительно описала в 1950 годах за границей в «„Воспоминаниях заслуженной артистки императорских театров“.

В 1894 году в Ливадии умер Александр Третий, успев перед тем благословить помолвку Ники и Аликс. Смерть „дорогого папа“ просто потрясла Николая. „Господь отозвал к себе нашего обожаемого горячо любимого Папа… голова идет кругом…господи. Помоги нам в эти тяжелые дни!“ – писал он 20 октября 1894 года. Министр Двора быль настолько потрясен болезнью Государя, что забыл отдать распоряжение о высылке на границу за царской невестой императорского поезда, и будущая Императрица Всероссийская путешествовала по России, как простая смертная. В церкви Ливадийского дворца состоялось ее крещение по православному обряду. Бракосочетание молодого Царя состоялось менее, чем через неделю после похорон Александра III. Будущему царю была необходима царица и по протоколу и по жизни!

Их медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов. Но, несмотря на зловещие знаки, о которых в стране не говорили только ленивые, супруги стали счастливой и блаженной семьей. Они совпали в своем горячем религиозном чувстве, которое поддерживало их всегда и во всем.

Члены гессенского дома, к которому принадлежала императрица, были подвержены мистицизму с давних пор во многих поколениях. В числе своих предков они считали Елизавету Венгерскую, почитая ее за образец веры. Православие Александра Федоровна восприняла всем существом. Особенно она интересовалась странниками, различными Божьими людьми… Она углублялась в чтение творений святых отцов. В том числе она легко читала по-старославянски. Любимым ее занятием наподобие русских цариц допетровского периода стало вышивание воздухов и других принадлежностей церковного обихода. Она числилась доктором философии Кэмбриджского университета, но легко объединяла веру с покровительством науке.

Счастье молодых омрачали только натянутые отношения Аликс с матерью Николая, вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Еще далекая от сложных взаимоотношений придворной жизни, молодая Императрица делала ошибки, незначительные сами по себе, но равносильные страшным преступлениям в глазах петербургского высшего света. Петербургское общество осуждало императрицу за неприветливость, но она происходила, скорее всего, от застенчивости. В контраст с ней предыдущая императрица, вдовствующая Мария Федоровна, обладала чарующей светскостью и умением сказать ласковое слово. Поэтому Аликс и Николай довольно быстро переехали в Зимний дворец из Аничкова, чтобы зажить самостоятельно. Мария Федоровна, бывшая на коронации сына, писала, что „Ники взял на себя священный и страшный долг“.

Аликс предстояло устраивать свое семейное гнездо. Переговоры с архитекторами и художниками, устраивавшими царские покои, вела ее сестра, в.к. Елизавета Федоровна, потом все дружно обсуждали образцы и мебели будущей квартиры. Так, библиотека была отделана в готическом стиле. В подражании средневековым витражам среднее окно библиотеки было застеклено цветным окном с изображением двуглавых орлов на каждой створке. Это была любимая комната супругов. „Чтение вдвоем было главным удовольствием царской четы, искавшей духовной близости и семейного уюта“ – вспоминал генерал Мосолов. – Трудно себе представить что либо, что могло бы заставить государыню отказаться хотя бы на один вечер от этих чтений с глазу на глаз». Императрица свои личные покои любила украшать вазочками, сервизами, фигурками животных и людей, декоративными тарелками. В Россию эта мода была привезена Марией Федоровной. Множество фотографий в изящных рамочках, бесполезные безделушки – все создавало Александре Федоровне домашний уют. Цветов было великое множество. Ее любимым цветом был фиолетовый, который традиционно символизировал величие, великолепие и дружбу.

Жизнь супругов проходила в общих занятиях семьей. В дела государственные Александра Федоровна не вмешивалась до 1905 года, до той поры, пока была уверена, что ее Ники ничто не угрожает. В 1903 году за десять лет до праздника трехсотлетия дома Романовых Николаем был дан исторический бал в эрмитажном театре Зимнего дворца. Это был и праздник и прощание одновременно. Империя как бы оглядывалась на свое неоднозначное, но славное прошлое..

Во вторник 11 февраля 1903 года в императорский Эрмитаж царь пригласил около трехсот человек в исторических костюмах. Государь был в выходном платье царя Алексея Михайловича – золотом парчовом кафтане и опашне с нашивками в шапке с жезлом в руке. Александра Федоровна в наряде царицы Марии Ильиничны, первой супруги Алексей Михайловича, в парчовом платье с серебряными нашивками в короне с бриллиантами и изумрудами. Все приглашенные были в платьях той же эпохи. «В этот день фамильные драгоценности появились в таком изобилии, которое превосходило всякие ожидания. Царская семья, войдя в театр, также, видимо, заинтересовалась созерцанием костюмов приглашенных, как и ожидавшие их выхода не могли оторвать глаз от ослепительных нарядов царской семьи» – вспоминал дворцовый комендант Войейков. Сам же спектакль на эрмитажной сцене представлял собой странную смесь Пушкина и Карамзина, положенную на музыку, и назывался представлением «Борис Годунов». Но воображение переносилось, прежде всего, в зал, в марево расшитых костюмов и казалось, что это сон наяву.