Миллионноглазый (сборник) - Александр Образцов

Александр любил тихие семейные вечера в милом его сердцу Аничковом, коротание времени за шахматами и картами. Любил он и Царское, и Копенгаген, и Фреденсборг, куда они ездили морем к родным Минни на яхте «Цесаревна».

Александр упивался романом Достоевского «Преступление и наказание», опубликованном в журнале «Русский вестник». Потом записывал в записной книжке: «Так интересно, как никогда еще не было». Он хотел заразить Достоевским Мини, но не рисковал переводить с листа, а пересказывал кусками. Она первая познакомилась с Достоевским 8 мая 1880 года на вечере в Мраморном дворце у великого князя Константина Константиновича. Достоевский читал три часа «Исповедь Зосимы» из романа «Братья Карамазовы», рассказ «Мальчик у Христа на елке». И никто не устал. Цесаревна сама разливала чай, но неотрывно слушала. Победоносцев посоветовал Достоевскому преподнести цесаревичу роман «Братья Карамазовы». Федор Михайлович заказал дорогой переплет для подарочного экземпляра.

Дочь писателя так описывал встречу отца с августейшей четой: «Его и Ее Высочества приняли его вместе и были восхитительно любезны по отношению к моему отцу. Очень характерно, что Достоевский, который в этот период жизни был пылким монархистом, не хотел подчиниться этикету двора. Он говорил первым. Вставал, когда находил, что разговор длится достаточно долго. И, простившись с цесаревной и ее супругом, покидал комнату так, как он это делал всегда, повернувшись спиной». Но это никак не отразилось на симпатии к нему цесаревича. В 1873 году, поддерживаемый Победоносцевым, Достоевский пишет наследнику письмо, объясняя, что двигало им при написании романа «Бесы». Письмо говорит о том, что наследник довольно рано стал восприниматься частью российского общества как человек, которому близки не европейские идей, но мысли о русской самобытности.

В 1879 году Александр начал составлять список литературы, им прочитанной. В него входили в основном русские писатели главные и второстепенные «Он вообще очень любил русскую литературу, – вспоминал граф С.Д.Шереметев – бывало, о чем ни заговоришь, он все знает, все читал». В его записных книжках можно было найти переписанные им любимые стихотворения.

После императора Александра Третьего (за исключением, может быть, И.Сталина) ни один лидер России и приблизиться в этом смысле не может к «тупому солдафону». О времена, о нравы…

Время от времени Минни пыталась убедить мужа сменить обивку и мебель в его кабинете. Александр был непритязательным и мало обращал внимания на обстановку. Он отвечал добродушно: «Сойдет пока и так! Зато качество-то какое!» Любимым местопребыванием Александра со временем стал дворец в Гатчине. Здесь он чувствовал себя защищенным. Он поселился в бывших апартаментах Павла Первого, память которого непременно чтил. Каждый день Александр прикладывался к Распятию, принадлежавшему Павлу. В судьбе императора он видел некий крест Романовской судьбы, – вечное сражение со злом.

Когда Мария Федоровна впервые встретилась со знаменитой Елизаветой Австрийской, они, не уступавшие друг другу в веселости, крепко подружились. О Елизавете ходили легенды, ее поведение считали эксцентричным. Однажды, чтобы разрешить спор о пользе гимназических упражнений, они обе после обеда затеяли состязание и принялись кататься колесом. В этом виде спорта Мария Федоровна, как и ее сестра Аликс, отличалась в юности. Интересно, что Дагмар в одну из встреч с Александром Александровичем, еще женихом, прошлась перед ним колесом и сделала сальто, что вызвало его удивление, и смех. И он еще больше в нее влюбился.

В Дании возникла страсть у императора к коллекционированию. Он осматривал собрания королевских дворцов, не раз восхищался изумительными вещами. Он купил несколько старых бокалов у антикваров, покупал хрусталь, майолику, фарфора, изделия из серебра. У него не было специальных знаний, вкус его формировался постепенно. Он признавался, что должен любить картины старых мастеров, но собственного влечения к ним не имеет. Ему нравилась современная русская живопись, он говорил, что от импрессионистов у него изжога.

Александр регулярно посещал выставки художников передвижников, русская реалистическая манера была ему близка и понятна. Установилась традиция, не продавать работ с выставки до приезда императора. Понимая, что психология передвижников довольно далека от монархической, АЛЕКСАНДР выбрал разумную линию, – не размениваться на мелкие подачки, не жалеть средств на предоставление передвижникам крупных заказов. Он считал, что распространять искусство есть дело государственной важности.

В некоторых суждениях он был неожиданным, так, ему не слишком нравилось творчество Верещагина. «Читая каталог картин Верещагина, становится жалко, что это будут единственные картины в воспоминание славной войны 1877-78 года, и это все, что мы оставили нашему потомству». Ему казалось, что картины Верещагина слишком приторны.

Вообще, Александр был один из наших самых набожных монархов. Самые важные богослужения он всегда отстаивал до конца, духовную музыку любил больше чем светскую. Его придворная капелла состояла из музыкантов высшего класса, царь особенно любил сочинение Бортнянского «Чертог твой», «вкусите и видите». Он молился в Исаакиевском, Петропавловском соборах, но и простые обедни, справляемые одним священником, будь то в Ливадии или в Петергофе, он любил посещать. Он был ревностен и строг к исполнению правил церковной жизни.

С 1872 году было создано общество любителей духовой музыки. Для участия в оркестре Александр Третий заказал себе геликон особого размера, так как ему было трудно влезать в инструмент обыкновенного размера. Кроме того, он любил с любимой Минни играть в четыре руки Бетховена, Глинку и Чайковского.

Мария Федоровна любила Шопена и Моцарта. Муж отдавал предпочтение Глинке и Чайковскому. Они довольно часто вместе посещали полюбившиеся спектакли. Так, известно, что несколько раз за сезон они прослушивали

«Фиделио» Бетховена, «Ромео и Джульетту» Гуно, а в драме бывали на «Женитьбе Белугина».

Александр умер 20 октября 1894 года в Ливадии, не дожив до пятидесяти лет. В могилу его свела давняя болезнь почек, нефрит, осложнившийся после трагедии на станции Борки, когда царь колоссальными усилиями удерживал над своей семьей крышу вагона потерпевшего крушение поезда. Никто из его домашних серьезно не пострадал, хотя жертвы в этой катастрофе насчитывались сотнями.

Умирал царь в присутствии своей семьи и священника, которого к этому времени почитала вся Россия, при отце Иоанне Кронштадтском.

Но ни Иоанн Кронштадский, ни сам Господь Бог не в силах были остановить крушение поезда Российской империи. И единственное, что мог сделать богатырь Александр – удержать над семьей на время крышу вагона, летящего под откос.

Николай Второй

Николай Александрович вступил на престол 20 октября 1894 года и до второго марта 1917 года был высшей властью в стране. Судьбы венценосца он не искал, жребий пал на него по праву рождения. Большую часть его царствования занимали смуты и войны. В обществе росло убеждение, что Россией управляют не так. А как надо было управлять, стало вопросом риторическим…

Николая сравнивали с отцом, и не в его пользу. Александр Третий был богатырь, знавший цену себе и своей власти. О Николае, в бытность цесаревичем, говорили, что в нем нет грации, что он неловок, держится не очень приветливо, упрям, не терпит советов. Однако взгляд его глаз-взгляд «доброй лани» задерживал внимание. Что-то в нем было милое. И доверительное.

Детство и юность его проходили в скромном Гатчинском дворце в семейной обстановке, среди природы, которую он любил. Николай был не прихотлив в еде, одежде, любил много гулять, проделывал долгие пешие прогулки. Плавал на байдарке. Занимался теннисом и бильярдом. Охоту считал занятием, «освежающим душу». За спиной отца жилось уютно и хорошо. Александр Третий казался крепким утесом среди набегавших волн революции.

Вслед за своим дедом Александром Вторым Николай блестяще говорил на иностранных языках. «Перед выходом в Лейб-Гусарский полк, будущий Император Николай II мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его, по знанию английского языка, за настоящего англичанина. Точно так же знал Николай французский и немецкий языки» – вспоминал великий князь Александр Михайлович, кузен Николая.

За четыре года до восшествия на престол, Наследник Цесаревич предпринял с образовательными целями кругосветное плавание.

«Я встретился с ним на Коломбо. Известие о его приезде застало меня в джунглях, где я охотился за слонами. Должно быть моя трехнедельная борода, мои рассказы о приключениях и трофеи, разбросанные на палубе „Тамары“, произвели на Ники большое впечатление, и я показался ему прямо дикарем. Тишина тропической ночи, изредка нарушаемая криками испуганных обезьян, располагала нас к задушевной беседе. Николай Александрович завидовал моему восхитительному времяпровождению. Он не находил никакого удовольствия путешествовать на борту военного крейсера, шедшего под брейд-вымпелом Наследника Цесаревича.