Хаос (ЛП) - Файн Сара Ф.

— Может быть, — сказал Такеши, бросив настороженный взгляд на Зип.

Она вытащила гребень, сделанный, по-видимому, из полированной кости, и начала расчёсывать волосы моей матери, тихо воркуя с ней. Казалось, они обе пребыли в своём странном маленьком мире, и я была счастлива, что ни одна из них не понимала ни слова из того, что мы говорили.

— У Мазикинов нет вечных душ, как у людей. Насколько я знаю, как только их тела умирают, они покидают мир. Они не появляются во вратах и не входят снова. Они крепкие создания, и их трудно убить, но в отличие от нас, они остаются мёртвыми. Если умирают их физические тела, то умирают и их духи, те их аспекты, которые владеют людьми. Я уверен, что тела Мазикинов, которые в настоящее время владеют людьми, хранятся в защищённом месте. Вероятно, рядом с порталом, который, скорее всего, находится в Костяном дворце.

— Значит… Костяной дворец?.. — Анна скорчила гримасу.

— Всё именно так, — сказал Такеши ровным голосом. — Я никогда не был внутри, но другого места, где мог бы быть портал, нет.

— Тогда мы проверим эту теорию после того, как приведём Малачи в безопасное место, чтобы он мог прийти в себя, — сказала Анна.

Я потянулась за своим плащом и перчатками, которые были сложены и оставлены на голом камне рядом с козьей шкурой, на которой я лежала. Если я дам себе волю подумать о Малачи и о том, что он сейчас чувствует, я начну кричать и никогда не успокоюсь. Поэтому я натянула перчатки на руки, завязала плащ на шее и пристегнула ножи к бёдрам.

Анна смутно объяснила Зип и Рите, куда мы направляемся, но на всякий случай не стала рассказывать им о нашем главном плане. Зип пообещала остаться в логове и быть наготове, когда мы явимся позже, а потом она утешила мою мать, которая разрыдалась, когда ей сказали, что я ухожу. И хотя она, казалось, едва замечала меня последние несколько минут, она подошла ко мне и взяла моё лицо в свои руки, глядя на меня янтарно-карими глазами, полными беспокойства и поразительной ясности.

— Cuidado con los monstruos. No deja que te roban los dientes, — прошептала она, наклоняясь вперёд и целуя меня в щёку. (примеч. с испанского: — Остерегайтесь монстров. Не позволяйте им впиться в вас зубами)

Я осторожно высвободилась из её цепких рук, хотя часть меня хотела закричать на неё — слишком поздно, как мёртвому припарка. Я не знала, как быть её дочерью. Я не знала, как принять эти слова любви или встревоженные взгляды, особенно когда они звучали так внезапно, поднимаясь из тумана её болезни и так же быстро погружаясь обратно. Поэтому я помахала ей рукой, натянула капюшон на лицо и последовала за Такеши, который повёл нас по каменистому пустынному проходу на улицу.

На этот раз он не заставил нас надевать поводки или ошейники. Они были надёжно спрятаны в его сумке. Такеши велел нам держаться поближе к нему и не высовываться, а потом вывел нас в предрассветный холод, который обжигал мои щёки и заставлял моё дыхание вырываться белыми облачками перед лицом. Вдали толпа на площади хрипло аплодировала.

— Они делают ему больно? — спросила я, сквозь саднящее горло.

— Не знаю, — ответил Такеши. — Он, наверное, сейчас не очень хорошо себя чувствует. Ему потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя, чтобы его регенерированное сердце вновь получило достаточно кислорода, и чтобы мозг мог чувствовать боль.

Меня чуть не вырвало прямо на крошащийся под ногами бетон. Анна толкнула меня плечом, давая понять, что она рядом. Это было скорее утешением, чем предупреждением держать себя в руках, напоминанием о том, что я не могу позволить себе роскошь вести себя жалко.

— Здесь есть что-нибудь, что не сделано из бетона или стали? — спросила Анна, вероятно, пытаясь отвлечь меня от мыслей о Малачи.

Интересно, будет ли его сердце биться так же, как раньше, после того, как его неоднократно вырывали из груди, выживет ли его разум после того, как его тело подверглось такому ужасному насилию.

— Вообще-то это единственный строительный материал, который у них есть, — ответил Такеши. — Если не считать кости.

Анна поморщилась.

— Фу.

Мы пересекли пустынный перекрёсток. В конце квартала послышались стоны и визг, но я не повернула голову. Впереди замаячили заводы, яркие огни, затуманенные чёрным дымом. Воздух здесь был немного теплее, но зато был наполнен едким металлическим запахом, который обжигал мои глаза.

— Древесины нет? — спросила она.

Такеши рассмеялся.

— Здесь нет деревьев. Но полно песка. Между этими заводами и городскими вратами находится зона добычи полезных ископаемых. Соль, песок, известняк и железо. И нефть тоже. Эти материалы доступны им, и поэтому они делают бетон и сталь, и они очищают нефть для топлива. Под городом протекает река, и это единственный источник воды. Это очень трудное место, — его взгляд переместился с улицы на массивные дымовые трубы, маячившие перед нами. — Разве можно винить их за то, что они хотят сбежать?

— Да, — ответили мы с Анной одновременно.

Я врезалась в спину Такеши, когда он резко остановился.

— Что такое? — спросила я.

— В переулке, — тихо сказал он.

Он принюхался к воздуху.

Я посмотрела в ту сторону, куда он смотрел, вниз по боковой улице слева от нас. Может быть, это была вспышка белой кожи и тёмного плаща?

— Я могу пойти…

— Нет. Ждите здесь, — сказал Такеши и нырнул в переулок.

Он почти сразу же исчез из виду.

— Я уже дважды видела эту фигуру в плаще, — сказала я Анне, глядя на вход в переулок.

— Это наименьшая из наших проблем, — голос Анны был напряжён от беспокойства.

Я обернулась и увидела, что она стоит одна на перекрёстке, широко раскрыв глаза.

— Что?

— Бродить по улицам без хозяина противозаконно, — раздался голос из тени.

Моя кровь застыла в жилах, когда не менее десяти человек вышли из зданий и переулков, окружив нас и держа ножи наготове. В тот же миг я почувствовала лезвие у своего горла и услышала резкий крик, который дал мне понять, что Анна была в таком же положении. Мой похититель притянул меня к себе. От него несло потом и козлятиной. Я с трудом сдерживала свою панику.

— У вас есть разрешение на прогулку? — потребовал мужчина.

— Ага, — сказала я. — У меня есть разрешение прямо здесь.

Но прежде, чем я успела дотянуться до ножей на бёдрах, острая боль в горле заставила меня задохнуться. Хриплый голос моего противника загремел у меня в ухе.

— Попробуй, и я оторву твою хорошенькую головку.

Тёплая струйка крови, потекшая по вырезу моей туники, подсказала мне, что он серьёзно настроен.

Насколько это было возможно с ножом у моего горла, я посмотрела на Анну рядом со мной. Её руки были раскинуты в стороны, а горло было липким и красным, но её лицо было пустой маской. Я не могла сказать, знала ли она о том, что происходит, больше, чем я. Где же Такеши? Знал ли он, что за нами следят?

Я почувствовала, как лезвие немного сдвинулось. Вместо него толстые пальцы обхватили мою шею и приподняли голову. Темнокожий бородатый мужчина, на вид лет тридцати, встал передо мной, в то время как мужчина позади меня держал нож близко к моей коже. Пока моё внимание было сосредоточено на бородатом парне, один из его друзей вырвал клинок из ножен на моём бедре и поднёс его к своему фонарю.

— Это сделал не Кузнец, — прорычал мой бородатый противник.

— Кто же тогда это мог сделать, Назир? — спросил другой мужчина, с острым любопытством, разглядывая лезвие.

— Кто-то снаружи, — прошипел Назир.

Рот другого мужчины приоткрылся, когда его взгляд вспыхнул, остановившись на мне.

— Снаружи?

Мужчина позади меня ослабил хватку на моей шее, когда Назир сказал:

— Снимите с них оружие.

Ножны на бёдрах были сорваны с моих ног, и лезвие отодвинулось от моего горла, давая мне возможность осмотреться. То, что я увидела, заставило моё сердце ёкнуть. Руки Анны были связаны за спиной. Единственным оружием, которое у нас ещё оставалось, были гранаты, привязанные к её груди, но, учитывая, что наши руки теперь были грубо связаны, они не могли принести нам много пользы в данный момент.