Так далеко, так близко... - Барбара Брэдфорд

Сняв джинсы и свитер, я накинула халат и освежила макияж. Причесавшись и надушившись, я надела бежевые брюки, шелковую кремовую блузку и бежевые туфли. Вынув из гардероба черный блейзер, накинула его и пошла в кухню.

Фил стояла у стола, наполняя ведерко для вина кубиками льда.

– Это вы, миссис Трент? Мне показалось, что я слышала, как вы приехали. Это я для «Сансерры». Открыть ее, как вы думаете?

– Привет, Фил, а почему бы и нет? – я взглянула на часы. – М-р Тримейн скоро появится, обычно он не опаздывает. Знаете, Фил, так похолодало; наверное, мы посидим с ним в доме. В библиотеке.

– Хорошая идея. Развести там огонь?

– Нет, спасибо. Пожалуй, не стоит. Через полчасика мы поедем обедать.

– Тут для вас две записки, на кухонном столе.

Я достала записки из-под маленького старинного плоского утюжка, служившего пресс-папье, и быстро просмотрела их. Ренни Джексон, мой лондонский издатель, сообщал, что будет в Экс-ан-Прованс на следующей неделе, и спрашивал, не сможем ли мы вместе позавтракать. Он обещал позвонить в понедельник договориться о дне встречи. Другое сообщение было от Сэнди Робертсона, редактора лондонского «Санди Таймза», с которым я работала. Ничего важного, было написано рукой Фил. Позвонит завтра.

– Это точно, что господин Робертсон не ждет сегодня моего звонка, Фил?

– Да, совершенно точно. Он сказал, что уходит из редакции и просто хотел поболтать с вами на светские темы.

– Ясно. – Я скатала записки в шарик и отдала их Фил, чтобы она их выбросила, как раз в тот момент, когда у входной двери громко прозвонил звонок.

– Наверное, господин Тримейн, – сказала Фил.

– Я открою, – я поспешила к двери.

Я удивилась, увидев, что Кит подтянут и хорошо выглядит, несмотря на свой жесткий рабочий график, которого он строго придерживался последние несколько месяцев.

– Ты, Вивьен, отрада для усталых глаз! – воскликнул он, расплываясь в улыбке.

И не дав мне сказать ни слова, обхватил меня обеими руками и прижал к себе.

Потом, ослабив хватку, легко прикоснулся к моим губам и оглядел, держа на расстоянии вытянутой руки.

– Ты выглядишь великолепно, просто великолепно, Вивьен!

– Ты тоже, – улыбнулась я, – и вовсе не кажешься утомленным, как ты заявлял.

– И все же я утомлен. Но воспрял, как только узнал о твоем приезде. – Обняв за плечи, он провел меня через холл. Он был явно рад видеть меня.

– Поскольку сегодня похолодало, я решила, что мы посидим в библиотеке, – сказала я. И добавила: – Я рада видеть тебя, Кит.

– И я. Мне казалось, что ты уехала навсегда. Теперь ты здесь останешься, надеюсь?

– Слава Богу, да. Нужно заняться своей книгой и кончить ее к марту.

В дверях библиотеки мы встретили Фил: Кит приветствовал ее, как обычно, – весело. Мы вошли в комнату. Здесь от пола до потолка стояли книжные полки, здесь я разместила старую прованскую мебель.

Кит сказал, обернувшись ко мне:

– Это моя любимая комната. Ты так здорово все здесь устроила.

– Спасибо, – отозвалась я и подошла к столу, куда Фил поставила ведерко с вином и кубиками льда и два стакана. Я налила вина.

– Ура! – сказал Кит, чокаясь со мной. – Добро пожаловать домой, прекрасная дама. Здесь по вас соскучились.

– Я тоже соскучилась по тебе.

– Надеюсь, – ответил он и опустился в кресло, стоящее у большого окна, специально проделанного в таком месте, чтобы из него открывался красивый вид на сад.

Я села на диван напротив, откинувшись на мягкую кожу, глянула на Кита, и вдруг мне в голову пришла мысль, что я действительно соскучилась по нему. До сих пор я этого как-то не осознавала.

Кристофер Тримейн был привлекателен на любой вкус. Среднего роста, стройный, гибкого телосложения, с копной темно-белокурых волос, с лицом первого ученика колледжа. Увидев его впервые, я подумала, что он похож на любимца всей Америки, гоняющего мяч на футбольном поле. Ему было сорок два года, он то же родился в Нью-Йорке, как и я. Во Франции он жил вот уже восемнадцать лет, и здесь его обожали и считали одним из лучших импрессионистов его поколения; в Прованс он переехал года два тому назад.

Умные и строгие глаза Кита перехватили мой внимательный взгляд.

– Что случилось? – спросил он. – У меня на лице грязь?

– Нет, я просто подумала, в какой ты прекрасной форме и какой у тебя здоровый вид. Гораздо здоровее, чем когда я уезжала в июле. – Я лучше себя чувствую. Это все работа, наверное. Живопись, напряженные физические и умственные усилия меня просто возродили.

– Я знаю, о чем ты говоришь, работа и меня тоже всегда исцеляет.

– Вив… послушай, я хочу кое о чем спросить у тебя… – Он остановился.

– О чем? – быстро спросила я, подметив необычные нотки в его голосе. – Что такое?

– Я хочу разобраться в этом, прежде чем мы отправимся обедать. Когда я собирался к тебе, я услышал по телевидению сообщение о Себастьяне. Очевидно, стали известны результаты вскрытия… – Он опять резко замолчал и тревожно посмотрел на меня.

– Да. Джек звонил из Нью-Йорка сегодня днем, как только узнал. Главный медицинский эксперт пришел к выводу, что это самоубийство, отравление барбитуратами. Но ты ведь, наверное, уже знаешь, Си-Эн-Эн сообщило об этом.

– Да, сообщило. – Он заколебался, потом добавил: – Как это странно.

– Мне тоже кажется это странным. Я ездила к Мари-Лор, мы обсудили это. Она долго знала Себастьяна, и хорошо знала. – Я глубоко вздохнула. – Мы целую вечность крутили это и так, и сяк, и решили, что его смерть, судя по всему, необъяснима. В конце концов мы согласились на этом. А что делать?

– Я знаю, как потрясла тебя эта смерть, и очень жалею, что меня там не было, и я не мог тебя утешить.

– Спасибо, Кит. Я и в самом деле была потрясена, но сегодняшнее сообщение просто ошеломило меня. Но, как часть говорил Себастьян, жизнь продолжается.

– Жизнь – непредсказуемая штука, – заметил Кит, ставя свой стакан на кофейный столик. – Никогда не угадаешь, что у нее в запасе, какие жуткие потрясения ждут за углом. – Он сел рядом со мной, положив руку на спинку дивана. – Я хочу, Вивьен, помочь тебе справиться со всем этим, насколько это возможно. Я буду рядом, если понадоблюсь.

– Я знаю. Но сейчас я уже в порядке.

– И все хорошо, Вив? Я имею в виду – у нас с тобой?

– Конечно, Кит.

– Значит, я могу надеяться, что мы начнем с того же места, на котором расстались в июле?

– Да, – поспешно ответила я. Я уже начала осознавать, что не только хочу возобновить эту дружбу, но что она мне просто необходима.

Он наклонился, взял обеими руками мое лицо и пылко поцеловал меня. Я вернула поцелуй с такой же страстью.

– О Боже, Вив, я хочу тебя, – прошептал он, касаясь губами моих волос, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. – Мы так давно не были вместе, это невыносимо. Пойдем наверх сейчас, а обедать поедем позже.

Я ласково коснулась его лица.

– Не торопись, Кит. У нас с тобой столько времени.

Он покачал головой.

– Кто знает, что принесет нам завтрашний день? Нужно успеть взять все сегодня, жить в полную силу, брать жизнь полными горстями. Дорогая моя, я так тебя хочу.

– Потом, Кит, – повторила я. Прильнув к нему, я поцеловала его и добавила: – Давай поедем обедать, а потом к тебе.

Он глянул на меня испытующе:

– Ты останешься на ночь?

Я кивнула.

– Я хочу увидеть картины, которые будут на выставке, особенно последнюю, твой большой холст.

– Ах вот как, тебя интересует моя работа, а не я, – засмеялся он.

– И то, и другое, – я тоже засмеялась.

Когда мы договорились о встрече, Кит обещал повезти меня в городок. Он так и сделал.

Мы пошли в четырехзвездочный ресторан, лучший в округе, в «Лормарэнскую мельницу». Кит сделал заказ заранее, и как только мы сели за столик, тут же принесли шампанское.

К обеду, состоящему из замечательной тушеной телятины с гарниром, мы взяли одно из лучших столовых вин, «Шатоньер-дю-Пап» из местных виноградников.

В довершение к чудесной еде и вину, Кит был в этот вечер на высоте. Он занимательно и весело рассказывал о своей работе, о выставке в Париже, потом посвятил меня в местные сплетни, сообщил, что случилось в мое отсутствие. Он смешил меня и развлекал в течение всего обеда.

Потом, за кофе, он вдруг спросил:

– Ты поедешь со мной в Париж в ноябре, Вив, на открытие моей выставки?

– Ох, Кит, мне еще столько нужно сидеть над книгой, – начала было я, но замолчала, заметив разочарование на его лице.

– Прошу тебя, Вив, это так важно для меня.

– Ладно, поеду, – внезапно решила я. – Это в конце месяца, да?

– Да, в пятницу, 25 ноября. А что?

– Просто в конце месяца мне проще будет вырвать время. Я смогу пока вплотную заняться книгой. Буду работать, как бешеная, в оставшееся время, и, значит, смогу позволить себе долгие выходные и поездку в Париж.

На лице Кита расплылась улыбка, и я поняла, как много значит для него мое согласие. Это меня тронуло.