Хождение по Млечному Пути - Алёна Даль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-то чудесным утром к лику Девы Марии прилетела крохотная птичка и давай заниматься уборкой! Она приносила в клювике воду из реки и омывала лицо статуи, чистила складки её одежды от грязи и отряхивала крылышками пыль. С тех пор птичка стала прилетать регулярно и поддерживать в чистоте вверенную ей святыню. Люди настолько умилились увиденному, что отразили это в названии образа – Дева Птички (Virgen del Txori). Сейчас статуя Девы Марии находится в близлежащей церкви Сан-Педро, где её не менее заботливо опекают служители и прихожане. А маленькая птичка вместе со своими подругами беззаботно летают над рекой Арга и радуют своим щебетанием проходящих по мосту людей.
Я ступаю на истёртые плоские камни моста. Они ещё не высохли после дождя, но уже нагрелись под солнцем и дымятся едва заметным дрожащим маревом. Странно, у меня возникает стойкое ощущение, что здесь я уже была. Неужели это лишь эффект от чёрно-белого пейзажа, впечатанного в сетчатку с фотографии Эррандо? Я вспоминаю рассказ Агнеты там, на вершине Пика Прощения. Её слезы, её горечь и обиду. Не потому ли он так задел меня, что до боли напоминает мою собственную историю? Исповедь сильной женщины, осознавшей однажды свою слабость. История проживания не своей, а чужой жизни. Опыт разочарования в ценностях, оказавшихся на поверку пустышкой, и – как такое могло произойти? – в людях, которым верила больше, чем себе. Да, я здесь была… Я это проходила, пережила это. А может быть, прохожу и переживаю до сих пор.
Так просто взять и положить камушек в общую кучу грехов. Символическое избавление от «камня с сердца» – всего лишь внешний ритуал, формальный штрих в сложной внутренней работе над собой.
Умеем ли мы прощать? Сказать «прощаю» – это одно, освободиться от обиды – совсем другое. Третье – полностью принять обидчика таким, каков он есть. Ну что поделать, и такой человек зачем-то нужен миру и угоден Богу. Высшая степень прощения – полюбить своего «обидчика», разглядев в его поступке высший замысел. А если «обидчик» ты сам или твоя судьба? Сделать это куда сложнее…
Прощая, мы прощаемся. С тем, что было или чего так и не случилось, с потерянным временем, разбитыми надеждами, несбывшимися мечтами. Мы отрезаем ломоть прошлого, ампутируем привязанности и привычки. Мы больно расстаёмся с близкими людьми и отжившими отношениями, со своими иллюзиями и ошибками, с местами, вещами, обстоятельствами и воспоминаниями… Прощаемся и прощаем. Прощаем и прощаемся… Так, прощаясь и прощая, мы обретаем способность жить дальше… Мы идём по мосту через вечность от себя к себе, по мосту забвения, по мосту новых встреч и надежд. Там, на другом берегу реки, по ту сторону переправы, мы уже не те, что были раньше, мы – другие. И всё же это по-прежнему мы…
Здесь, в Пуэнте ла Рейна, сливаются разные ветки Пути Сантьяго. Здесь же причудливо сплетаются людские судьбы. Эррандо и Тода встретили друг друга. Мы с Агнетой обнаружили поразительное сходство линий судьбы. И все мы обрели что-то очень важное, возможно самое ценное в жизни, – самих себя…
– Привет. – Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь – передо мной стоит Агнета.
– Я думала, ты спишь.
– Что-то не спится… Знаешь, я вот о чём подумала: я напишу письмо.
– Письмо? Кому?
– Ему, – взгляд подруги печален, но твёрд, – тому мужчине, про которого я тебе рассказала. Тому, кто ушёл от меня к слабой женщине… Он сказал, что я мудрая и сильная, что пойму его. Пусть и он попытается меня понять. – Агнета замолкает, борясь с комком в горле. – Я не могу выкинуть его из головы. Может, когда выскажусь, это получится?
– Идея здравая, – одобряю я замысел, – по себе знаю: когда выплеснешь мысли на бумагу, они перестают так сильно мучить. Ты как бы расставляешь всё по полочкам, облекаешь в слова свои эмоции, чувства, какими бы тяжёлыми они ни были… Бывает, напишешь – и станет легче. Я, кстати, поэтому уже семь лет дневник веду.
– Вот как? Интересно! – Подруга оживляется. – И что, помогает?
– Мне – да, очень. Можно сказать, что это письма самой себе или разговор с собой… Попробуй!
– Ну… не знаю. Я же не писатель, – вздыхает Агнета.
– Ну и что? Для того, чтобы вести дневник, не нужно быть писателем, достаточно быть честной с собой. Вот и всё.
– А чтобы письма писать?
– Тоже.
– Сто лет не писала личных писем… А таких – и вообще никогда.
– Просто напиши всё, что думаешь и чувствуешь.
– Да я, собственно, уже… написала. – Агнета достаёт из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. – Прочтёшь?
– Я???
– Просто прочти. – Агнета отдаёт мне письмо и медленно отходит в сторону…
Письмо Агнеты:
«Здравствуй, Вацлав!
Я никогда не писала тебе писем. Но сейчас, мне кажется, это единственный способ сказать тебе то, что я никогда бы не осмелилась произнести вслух. Я иду сейчас Путем Сантьяго – древней дорогой Испании, пройденной до меня тысячами пилигримов. Может быть, именно этот Путь и всё, что произошло со мною здесь, помогли мне решиться на этот шаг…
Мы расстались год назад, но это было только внешнее расставание. Просто ты уехал, а я осталась. А внутри меня осталось чувство, мучительное и горькое… Оно умирало долго, точно раненое агонизирующее животное, до последнего вздоха борющееся за свою жизнь. Я и чувствовала себя порой таким вот полубезумным загнанным зверем, цепляющимся за каждый кусочек жизни, за каждый миллиметр надежды. Но… всё кончено. На этот раз безвозвратно. И тем не менее…
Прощаясь сегодня с тобой, я испытываю огромную благодарность за то, что ты был в моей жизни. До нашей встречи я не испытывала ничего подобного. Я не понимала раньше глупых выражений из женских романов „сладкие муки“, „колдовской напиток любви“, просто потому, что не пробовала этого зелья, поражающего незаметно и наповал. Я не чувствовала раньше, до тебя, этого восторженного трепета, этого жаркого озноба просто оттого, что любимый рядом. Я не
