Благословение святого Патрика - Вера Колочкова

– Ты Женьке звонил?

Ирина смотрела на него исподлобья, злобно-снисходительно, будто заранее ждала неправильного ответа. Пришлось его дать, неправильный:

– Нет, не звонил.

– А почему? Ты же знаешь, у нее экзамен сегодня! По римскому праву!

– Мои тоже сегодня экзамен сдавали… Не мог же я во время экзамена звонить…

– А что, нельзя было в коридор выйти? Они, значит, твои, а Женька – не твоя?

– Да я сейчас позвоню…

– Ладно, не напрягайся, Иваницкий. Я давно уже поговорила с дочерью, между прочим. На пятерку она сдала. Просто я хотела лишний раз убедиться, что ты из себя, как муж и отец, представляешь.

– Ладно. Убедилась, и хорошо.

Он прошел мимо нее в гостиную, опустился в кресло. Господи, как же он устал… Устал от ее раздражения, от воинствующей снисходительности, от готовности в любой момент впасть в истерику… Кажется, и сейчас истерики не избежать.

– А чего ты мне хамишь, Иваницкий?

– Я не хамлю, Ирина.

– Нет, почему всегда и везде я и только я? А ты что, не отец? Тебе не интересно, что происходит с твоей дочерью?

– Мне интересно, что происходит с моей дочерью. Она умница, она сдала экзамен на «пять». Я в этом и не сомневался.

– Ах, ты не сомневался! Ты никогда и ни в чем не сомневаешься! Да тебе вообще, по-моему, все равно, хоть трава не расти!

Повернувшись, Ирина ушла на кухню, сердито хлопнула дверцей холодильника. Он знал – это ненадолго, скоро вернется. Если уж вошла в штопор, не остановить. Сейчас, только новые обвинения облекутся в уничижительные формулировки…

За окном собирался дождь, вдали слегка громыхала гроза, первая в этом июне. Занавеска поднялась парусом, кромка белой ткани легла на плечо, да так на нем и осталась, будто чья-то легкая рука приласкала – держись…

– …Нет, я понимаю, ты мог бы себе позволить такую безалаберность по отношению к семье, если бы эту семью содержал достойно! А так… Ты посмотри, как мы живем, Иваницкий! Какой у нас холодильник старый, какой допотопный телевизор! Да сейчас все порядочные люди плазменные телевизоры приобрели! А я… А мы… Даже смотреть в такой телевизор стыдно!

– А что, в плазменном телевизоре другие передачи показывают?

– Нет, вы посмотрите на него, он еще и шутить изволит… Ты можешь помолчать, когда я говорю? Хотя бы из приличия?

– Ладно, Ирина, не заводись. Если хочешь, давай купим тебе плазменный телевизор.

– Да? Купим? А на какие шиши, интересно?

– По-моему, на телевизор мы с тобой заработали.

– Да? А окна?

– Какие окна?

– Мы же собирались этим летом пластиковые окна во всем доме вставить!

– Ты имеешь в виду – пластиковые рамы? Но зачем… В доме у нас тепло, и живем мы на тихой улице… Зачем нам пластиковые рамы?

– Нет, я не понимаю… Ты совсем идиот, Иваницкий, или просто придуриваешься, чтобы меня позлить? Да ты хоть в курсе, что нынче иметь в доме деревянные рамы просто неприлично? Не-при-лич-но, понимаешь ты это или нет?!

– Не понимаю, Ирина. Вот этого я как раз не понимаю, хоть убей.

– Нет, это я тебя не понимаю! Что ты о себе возомнил вообще? Ты, значит, такой весь из себя духовный, и такие мелкие земные делишки, как домашнее благоустройство, тебя не касаются? Неужели ты считаешь, что проведение ЕГЭ по литературе в захудалой муниципальной школе дает тебе право на…

– Смотри, какая гроза собирается… – тихо перебил он жену, глядя в окно.

– Ты… Ты что, это нарочно, да? Какая, к черту, гроза?

– Обыкновенная, красивая, с громом и молниями. С шумным ливнем.

– Ох-х, Иваницкий… Да ты…

Договорить ей не дала мелодия, полившаяся из мобильника, уютно устроившегося в верхнем кармашке его пиджака. Знакомая мелодия, Женькина.

– Да, здравствуй, доченька… Да, я уже знаю, сдала на пятерку, ты у меня молодец. Да, мне мама сказала. А что бабушка? Ты же знаешь нашу бабушку… Постарайся не обращать внимания… Ты же будущий адвокат, учись направлять свои эмоции в нужное русло, она всего лишь старый больной человек…

– Дай, я сама с ней поговорю! – в два шага очутившись у него за плечом, вырвала из руки мобильник Ирина.

Послушав дочь, заговорила вдруг сердито, сварливо:

– Женьк, кончай жаловаться, а? Что теперь, и впрямь квартиру государству дарить? Кто тебе квартиру в городе купит, на кого надеяться-то? Ой, а мне какое дело, терпи! Я же терплю твоего отца всю жизнь…

За окном с шумом грянул ливень, разряд молнии сверкнул в мутном окне. Ирина, вздрогнув, присела испуганно:

– Ой… Ладно, Женечка, пока, у нас тут гроза…

На фоне раскатов грома ухо уловило звук автомобильного гудка, нетерпеливо прерывистого. Ирина прислушалась, глянула на него в ожидании:

– Что это? Слышишь? Будто сигналит кто-то…

Подошла к окну, вгляделась в мутную пелену дождя. И проговорила недовольно, сквозь зубы:

– Кого там черт принес в такую погоду? О, да это Тюфяковы… Точно, их машина… Иди, Иваницкий, встречай гостей! И зонт взять не забудь! Только гостей мне сейчас не хватало…

С Тюфяковыми, Владимиром и Ольгой, они дружили, что называется, семьями. Особой дружбы в их отношениях не было – всего лишь дань статусному признаку видимого семейного благополучия, как представляла себе его Ирина. Потому что всякое семейное благополучие подразумевает и семейных друзей, приличную пару, с которой можно и Новый год встретить, и на день рождения пригласить, и на природу выехать. А что делать – пожимала она плечами, – не с учительским же коллективом Новый год встречать… Он, кстати, всегда тихо изумлялся этому невесть откуда взявшемуся высокомерию – а почему нельзя с коллегами-учителями Новый год встретить? Или это в Ирининой директорской должностной инструкции прописано? Такое вот странное проявление начальственной спеси…

Последние годы дружба с Тюфяковыми продвигалась ни шатко ни валко. А причиной тому был резкий и неожиданный материальный взлет Володи Тюфякова. Вообще парень он был хваткий, мастеровой, знал толк во всяческих автомобильных механизмах. Поднатужился, кредит в банке взял, открыл сначала ремонтную мастерскую, потом еще и бензозаправочную станцию к ней присовокупил. И пошли дела у Тюфяковых в гору, надрывая материальными достижениями Иринино самолюбивое сердце. Правда, надо отдать должное ребятам, – совсем не зазнались… Для них дружба осталась дружбой, часто заглядывали на огонек.

Выскочив под ливень, он заботливо прикрыл зонтом семенящую к крыльцу Ольгу, махнул рукой Володе – давай бегом, промокнешь! Тот еще копошился в багажнике, доставая привезенные с собой пакеты со снедью. Ребята Тюфяковы никогда в гости с «пустыми руками» не приезжали, обязательно прихватывали и выпивку, и закуску.

– Ну что, как в этом доме бедных продрогших путников встречают? Рады им или нет? – ввалился в прихожую со своими пакетами Володя, отряхиваясь, как породистый пес. – Эй, хозяйка, ты где… Привет, Сань…