Маугли - Редьярд Киплинг

– Ничего, кроме хорошего. Постереги их теперь до рассвета, а я усну.

И Маугли убежал в лес, повалился на камень и уснул – он проспал весь день и всю ночь.

Когда он проснулся, рядом с ним сидела Багира, и у его ног лежал только что убитый олень.

Багира с любопытством смотрела, как Маугли работал охотничьим ножом, как он ел и пил, а потом снова улегся, опершись подбородком на руку.

– Женщина с мужчиной добрались до Канхивары целы и невредимы, – сказала Багира. – Твоя мать прислала весточку с коршуном Чилем. Они нашли лошадь еще до полуночи, в тот же вечер, и уехали очень быстро. Разве это не хорошо?

– Это хорошо, – сказал Маугли.

– А твоя человечья стая не пошевельнулась, пока солнце не поднялось высоко сегодня утром. Они приготовили себе поесть, а потом опять заперлись в своих домах.

– Они, может быть, увидели тебя?

– Может быть. На рассвете я каталась в пыли перед воротами и, кажется, даже пела. Ну, Маленький Брат, больше здесь нечего делать. Идем на охоту со мной и с Балу. Он нашел новые ульи и собирается показать их тебе, и мы все хотим, чтобы ты по-старому был с нами… Не смотри так, я боюсь тебя! Мужчину с женщиной не бросят в Красный Цветок, и все в джунглях остается по-старому. Разве это не правда? Забудем про человечью стаю!

– Про нее забудут, и очень скоро. Где кормится Хатхи нынче ночью?

– Где вздумается. Кто может знать, где теперь Молчаливый? А зачем он тебе? Что такого может сделать Хатхи, чего бы не могли сделать мы?

– Скажи, чтобы он пришел сюда ко мне вместе со своими тремя сыновьями.

– Но, право же, Маленький Брат, не годится приказывать Хатхи, чтобы он «пришел» или «ушел». Не забывай, что он Хозяин Джунглей и что он научил тебя Заветным Словам Джунглей раньше, чем человечья стая изменила твое лицо.

– Это ничего. У меня тоже есть для него Заветное Слово. Скажи, чтобы он пришел к Лягушонку Маугли, а если он не сразу расслышит, скажи ему, чтобы пришел ради вытоптанных полей Бхаратпура.

– «Ради вытоптанных полей Бхаратпура», – повторила Багира дважды или трижды, чтобы запомнить. – Иду! Хатхи только рассердится и больше ничего, а я с радостью отдала бы добычу целого месяца, лишь бы услышать, какое Заветное Слово имеет власть над Молчаливым.

Она ушла, а Маугли остался, в ярости роя землю охотничьим ножом. Маугли ни разу в жизни не видел человечьей крови и – что значило для него гораздо больше – ни разу не слышал ее запаха до тех пор, пока не почуял запах крови на связывавших Мессую ремнях. А Мессуа была добра к нему, и он ее любил. Но как ни были ему ненавистны жестокость, трусость и болтливость людей, он бы ни за что не согласился отнять у человека жизнь и снова почуять этот страшный запах, чем бы ни наградили его за это джунгли. Его план был гораздо проще и гораздо вернее, и он засмеялся про себя, вспомнив, что его подсказал ему один из рассказов старого Балдео под смоковницей.

– Да, это было Заветное Слово, – вернувшись, шепнула Багира ему на ухо. – Они паслись у реки и послушались меня, как буйволы. Смотри, вон они идут!

Хатхи и его три сына появились, как всегда, без единого звука. Речной ил еще не высох на их боках, и Хатхи задумчиво дожевывал зеленое банановое деревцо, которое вырвал бивнями. Но каждое движение его громадного тела говорило Багире, которая понимала все с первого взгляда, что не Хозяин Джунглей пришел к мальчику-волчонку, а пришел тот, кто боится, к тому, кто не боится ничего. Трое сыновей Хатхи покачивались плечом к плечу позади отца.

Маугли едва поднял голову, когда Хатхи пожелал ему доброй охоты. Прежде чем сказать хоть слово, он заставил Хатхи долго переминаться с ноги на ногу, покачиваться и встряхиваться, а когда заговорил, то с Багирой, а не со слонами.

– Я хочу рассказать вам одну историю, а слышал я ее от охотника, за которым вы охотились сегодня, – начал Маугли. – Это история о том, как старый и умный слон попал в западню и острый кол на дне ямы разорвал ему кожу от пятки до плеча, так что остался белый рубец.

Маугли протянул руку, и, когда Хатхи повернулся, при свете луны стал виден длинный белый шрам на сером, как грифель, боку, словно его стегнули раскаленным бичом.

– Люди вытащили слона из ямы, – продолжал Маугли, – но он был силен и убежал, разорвав путы, и прятался, пока рана не зажила. Тогда он вернулся ночью на поля охотников. Теперь я припоминаю, что у него было три сына. Все это произошло много-много дождей тому назад и очень далеко отсюда – на полях Бхаратпура. Что случилось с этими полями в следующую жатву, Хатхи?

– Жатву собрал я с моими тремя сыновьями, – сказал Хатхи.

– А что было с посевом, который следует за жатвой? – спросил Маугли.

– Посева не было, – сказал Хатхи.

– А с людьми, которые живут на полях рядом с посевами? – спросил Маугли.

– Они ушли.

– А с хижинами, в которых спали люди? – спросил Маугли.

– Мы разметали крыши домов, а джунгли поглотили стены.

– А что же было потом? – спросил Маугли.

– Мы напустили джунгли на пять деревень; и в этих деревнях, и на их землях, и на пастбищах, и на мягких, вспаханных полях не осталось теперь ни одного человека, который получал бы пищу от земли. Вот так были вытоптаны бхаратпурские поля, и это сделал я с моими тремя сыновьями. А теперь скажи мне, Маугли, как ты узнал про это? – спросил Хатхи.

– Мне сказал один человек, и теперь я вижу, что даже Балдео не всегда лжет. Это было хорошо сделано, Хатхи с белым рубцом, а во второй раз выйдет еще лучше, потому что распоряжаться будет человек. Ты знаешь деревню человечьей стаи, что выгнала меня? Не годится им жить там больше. Я их ненавижу!..

– А убивать никого не нужно? Мои бивни покраснели от крови, когда мы топтали поля в Бхаратпуре, и мне бы не хотелось снова будить этот запах.

– Мне тоже. Я не хочу даже, чтобы их кости лежали на нашей чистой земле. Пусть ищут себе логово. Здесь им нельзя оставаться. Я слышал, как пахнет кровь женщины, которая меня кормила, – женщины, которую они убили бы, если бы не я. Только запах свежей травы на порогах домов может заглушить запах крови. От него у меня горит во рту. Напустим на них джунгли, Хатхи!

– А! – сказал Хатхи. – Вот так же горел и рубец на моей коже, пока мы не увидели, как погибли деревни под весенней порослью. Теперь я понял: твоя война станет нашей войной. Мы напустим на них джунгли.

Маугли едва успел перевести дыхание – он весь дрожал от ненависти и злобы, – как то место, где стояли слоны, опустело, и только Багира смотрела на Маугли с ужасом.

А Хатхи и его трое сыновей повернули каждый в свою сторону и молча зашагали по долинам. Они шли все дальше и дальше через джунгли и сделали шестьдесят миль, то есть целый двухдневный переход. И каждый их шаг и каждое покачивание хобота были замечены и истолкованы Мангом, Чилем, Обезьяньим Народом и всеми птицами. Потом слоны стали кормиться и мирно паслись не меньше недели. Хатхи и его сыновья похожи на горного удава Каа, они не станут торопиться, если в этом нет нужды.

Через неделю – и никто не знает, откуда это пошло, – по джунглям пронесся слух, что в такой-то и такой-то долине корм и вода всего лучше. Свиньи, которые готовы идти на край света ради сытной кормежки, тронулись первые, отряд за отрядом, переваливаясь через камни; за ними двинулись олени, за оленями – маленькие лисицы, которые питаются падалью. Рядом с оленями шли неповоротливые антилопы-нильгау, а за нильгау двигались дикие буйволы с болот. Вначале легко было бы повернуть обратно рассеянные и разбросанные стада, которые щипали траву, брели дальше, пили и снова щипали траву, но, как только среди них поднималась тревога, кто-нибудь являлся и успокаивал их. То это был дикобраз Сахи с вестью о том, что хорошие корма начинаются чуть подальше; то нетопырь Манг с радостным писком проносился, трепеща крыльями, по прогалине, чтобы показать, что там никого нет; то Балу с полным ртом кореньев подходил, переваливаясь, к стаду и в шутку или всерьез пугал его, направляя на настоящую дорогу. Многие повернули обратно, разбежались или не захотели идти дальше, но прочие остались и по-прежнему шли вперед.

Прошло дней десять, и к концу этого времени дело обстояло так: олени, свиньи и нильгау топтались, двигаясь по кругу радиусом в восемь или десять миль, а хищники нападали на них с краев. А в центре круга была деревня, а вокруг деревни созревали хлеба на полях, а в полях сидели люди на вышках, похожих на голубятни и построенных для того, чтобы пугать птиц и других воришек.

Была темная ночь, когда Хатхи и его трое сыновей без шума вышли из джунглей, сломали хоботами жерди и вышки упали, как падает сломанный стебель болиголова, а люди, свалившись с них, услышали глухое урчание слонов. Потом авангард напуганной армии оленей примчался и вытоптал деревенское пастбище и вспаханные поля; а за ними пришли тупорылые свиньи с острыми копытами, и что осталось после оленей, то уничтожили свиньи. Время от времени волки тревожили стада, и те, обезумев, бросались из стороны в сторону, топча зеленый ячмень и ровняя с землей края оросительных каналов. Перед рассветом в одном месте на краю круга хищники отступили, оставив открытой дорогу на юг, и олени ринулись по ней, стадо за стадом. Другие, посмелей, залегли в чаще, чтобы покормиться следующей ночью.