Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

Однако некоторые признаки говорят о том, что вскоре частные банкиры все же начали обманывать клиентов, и 14 августа 1321 г. правила, касающиеся банкротства банков, были изменены. Устанавливалось, что банкиры, не выполняющие свои обязательства в момент обращения клиента, будут объявляться банкротами, и если не оплатят долги в течение года, то подвергнутся публичному поношению, о чем по всей Каталонии будет объявлено глашатаями. Сразу после этого банкира обезглавят прямо перед его прилавком, а его имущество будет продано, чтобы расплатиться с кредиторами. Фактически это один из немногих исторических примеров, когда власти эффективно позаботились о защите общих принципов прав собственности в отношении договора денежного банковского вклада. Скорее всего, большинство разорившихся каталонских банкиров пытались спастись бегством или оплатить долги в течение года, однако существует документальное свидетельство, что по меньшей мере один банкир, некто Францеск Кастелло, в 1360 г. был обезглавлен прямо перед своим прилавком в полном соответствии с законом[133].

Несмотря на эти санкции, ликвидные фонды банков не соответствовали объему принятых вкладов до востребования. В результате в XIV в. банки в массовом порядке разорялись в ходе того же финансово-экономического спада, который уничтожил мир итальянских финансов и был исследован Карло Чиполлой. Хотя по некоторым признакам каталонские банки продержались чуть дольше итальянских (страшные кары за мошенничество, несомненно, работали на повышение коэффициентов резервирования), но документы показывают, что в конце концов каталонские банки также в целом оказались не способны исполнить свои обязательства. В следующий раз правила были изменены в 1397 г., когда публика стала жаловаться на то, что банкиры под различными предлогами отказываются возвращать деньги, предлагая «прийти позже» и производя выплаты малоценной разменной монетой (после долгих мытарств, и то, если клиенту повезет) и никогда – в золоте, которое первоначально было отдано на хранение[134].

Банковский кризис XIV в. не привел к повышению степени контроля и усилению защиты прав собственности вкладчиков. Вместо этого он привел к созданию муниципального государственного банка Taula de Canvi (Депозитного банка Барселоны). Банк создавался для того, чтобы принимать вклады и использовать их для финансирования городских расходов, а также выпускать государственные долговые сертификаты от имени города Барселона. Следовательно, Taula de Canvi представлял собой традиционную модель банка, созданного государственными властями для извлечения прямой выгоды из бесчестных банкирских барышей. Историю этого банка подробно изучил А. П. Ашер. Вполне предсказуемым образом спустя некоторое время банк был вынужден приостановить платежи (в феврале 1468 г.), так как большая часть его резервов была обращена в займы городу Барселона и банк оказался не в состоянии удовлетворить требования вкладчиков, желающих изъять наличные деньги[135]. После этого банк был реорганизован и постепенно наделялся все большими и большими привилегиями, такими, например, как монополия на все вклады, возникающие в результате судебных изъятий и конфискаций. Это был почти гарантированный источник постоянного дохода, используемый в качестве залога для ссуд на финансирование городских проектов. Банку Taula также была предоставлена монополия на все депозиты городских властей, опекунства и процессуальные поступления по наследствам. Эти средства депонировались и оседали в банке[136].

4 Банковское дело в царствование Карла V и доктрина Саламанкской школы[137]

Банковское дело времен царствования Карла V – хороший пример уже описанного нами сценария. Во-первых, массовый приток драгоценных металлов из Америки сместил экономический центр (по крайней мере временно) из торговых городов Северной Италии в Испанию, прежде всего в Севилью и другие деловые центры. Во-вторых, постоянно нуждаясь в средствах на проведение своей имперской политики, Карл V обратился к банковской системе как к источнику непрерывного финансирования. Тем самым он беспринципно использовал в своих интересах предоставляемую ею ликвидность и значительно укрепил традиционное сотрудничество власти и банкиров. Более замаскированное сотрудничество власти и банкиров в те времена уже было нормой. Кроме того, Карл V оказался неспособен предотвратить банкротство королевской казны, что имело весьма негативные последствия для испанской экономики и банкиров, финансировавших проекты монарха. Все эти события побуждали самые блестящие умы того времени, ученых Саламанкской школы, размышлять над финансовыми и банковскими операциями, свидетелями которых они были. Эти теоретики оставили нам несколько весьма ценных исследований, достойных подробного изучения. Сейчас мы приступим к рассмотрению каждого из этих исторических событий по порядку.

Раскрытием некоторых подробностей банковского дела в Севилье в правление Карла V мы обязаны Рамону Каранде[138]. Согласно Каранде огромную помощь его исследованию оказал найденный в архиве список банкиров, составленный перед конфискацией драгоценных металлов севильского «Торгового дома» (Casa de Contrataciόn) в 1545 г. Опустевшая казна заставила Карла V пренебречь фундаментальнейшими принципами права и захватывать средства везде, где их удавалось найти, в том числе и в хранилищах севильских банкиров. Все это так, но банкиры также нарушили основные принципы права, управляющие денежной иррегулярной поклажей, и использовали в своих частных сделках значительную долю средств из вкладов. Однако императорская политика прямой конфискации всех средств, остававшихся в их хранилищах, заставляла банкиров рутинно выдавать в виде ссуд третьим лицам большую часть денег, принятых на депозиты. Поскольку не было никакой гарантии того, что власти будут уважать банковские резервы (а собственный опыт банкиров говорил им о том, что при недостатке денег император не постесняется насильственно присвоить эти средства в форме принудительных займов короне), казалось более мудрым вложить основную массу денег из вкладов в ссуды частной промышленности и торговле, уклоняясь тем самым от конфискации и зарабатывая более высокую прибыль.

Практика конфискации вкладов – крайний пример традиционной склонности государственной власти наживаться на банковских прибылях путем экспроприации активов у тех, на ком лежит юридическая обязанность как можно лучше охранять чужие вклады. Поэтому понятно, что правители, будучи главными получателями выгоды от сомнительных действий банкиров, в конце концов стали оправдывать эти действия и наделять банкиров разного рода привилегиями, которые позволяли им продолжать операции на основе частичного резервирования, балансируя на грани законности.