Знак драконьей крови - Дамарис Коул

- Твой Талант - не пустяк и не игрушка, с которой можно играть ради того, чтобы получить удовольствие. Это сокровище, которое должно ревностно хранить и пользоваться которым можно лишь в случае крайней нужды. Гордость и тщеславие будут твоими самыми страшными противниками, и они могут погубить тебя так же верно, как меч или стрела... - Он помолчал, испытующе глядя на гномов.

Когда ни один из них не произнес ни слова, Медвин снова заговорил с ноткой печали в голосе:

- Очень хорошо. Если ты так настаиваешь на том, чтобы продолжать играть в эту игру, то придется познакомить тебя со всеми последствиями. Сожалею, что первый урок будет слишком жестоким.

Медвин выпрямился, словно стал выше, чем был на самом деле, и Норисса почувствовала, как ее уверенность тает. Старик быстро начертил в воздухе какой-то знак левой рукой и произнес какое-то слово, громко прозвучавшее в ушах, но почему-то не запечатлевшееся в мозгу. Она попыталась вдохнуть воздух, чувствуя, как глаза застилает малиново-красной пеленой боли, и не смогла. Она упала, корчась от невыносимого жара; словно сквозь дымку видела она, как Байдевин бросился на волшебника, сжимая кинжал, но тот, не отрывая от нее взгляда, поднял руку и произнес одно единственное слово. Байдевин рухнул на пол и застыл неподвижно. Это зрелище испугало Нориссу чуть ли не сильнее, чем острая боль, которую она ощущала во всем теле, и она крикнула:

- Довольно! Я поняла! Сдаюсь! Сними скорей заклятье.

- Не могу, - быстро ответил Медвин. - Это твоя собственная магия. Убери ее.

Норисса торопливо изгнала из разума иллюзию Байдевина. Боль сразу пропала, пропал и невыносимый жар. Медвин опустил руку, и настоящий Байдевин бросился к ней. Встав в оборонительную стойку, он поднял кинжал и направил его на приближающегося волшебника. Норисса села на полу, мягко отводя смертоносное лезвие в сторону.

- Нет, Байдевин, он не виноват, - прошептала она.

Байдевин смущенно посмотрел на нее, но не возражал, когда Медвин помог ей подняться и усадил в кресло с высокой спинкой.

Пристыженная, боящаяся взглянуть в глаза магу, Норисса только прошептала:

- Как ты узнал?

Медвин похлопал ее по руке.

- По сравнению с человеком, который обучался этому искусству, ты недостаточно аккуратна в исполнении своего Таланта. Когда ты пользуешься своими способностями, энергия истекает из тебя мощными импульсами. Мне едва удалось при помощи заклинания отразить их обратно на тебя.

Норисса покачала головой:

- Ты прав, волшебник. Это моя гордость заставила меня думать, что эти трюки дают мне превосходство над всяким, кто выступит против меня.

Байдевин подал ей кружку чая из лирсы, и сам дерзко втиснулся в промежуток между девушкой и волшебником. Отведя в сторону прядь ее черных волос, он ревниво покосился на Медвина.

- Если она так неумела в использовании могущественного амулета, то почему ей доверили его? Тайлек убил немало людей, чтобы им завладеть. Почему старая колдунья так настойчиво разыскивала крестьянскую девушку, чтобы Отдать амулет именно ей?

Медвин покачал головой:

- Амулет не играет никакой роли, это просто знак принадлежности к одному древнему роду. Тайлек разыскивает не амулет, а того, кто по праву является его хозяином.

Норисса удивленно подняла голову:

- Тогда он должен убить тебя, потому что я должна была доставить тебе медальон!

- Не меня, - ответил Медвин. - Хотя, должен сказать, он бы убил меня с радостью. Припомни, дитя мое, как звучало послание Сэлет.

Норисса вспомнила дрожащий, неуверенный голос Эдель и повторила ее слова вслух:

- На перекрестке трех дорог на рынке Таррагона... достань Знак Дракона...

- По знаку, где Дракон изображен, тебя узнает он, - Байдевин закончил фразу за нее, когда Норисса запнулась. - Невероятно! Это означает, что Тайлек со своей армией вторглись в нашу землю и убили много наших людей просто для того, чтобы погубить крестьянскую девушку и завладеть никчемным медальоном. Это же смешно!

- Если считать его целью убийство нищей дочери охотника, мой нетерпеливый маленький друг, то ты прав - в это действительно нелегко поверить. Но когда ты узнаешь правду, ты поймешь, почему Тайлек и его хозяйка Фелея так жаждут видеть ее мертвой.

Все время, пока гном и волшебник переговаривались, Норисса хранила молчание, но тут она вскочила, ее щеки пылали от гнева. Бросив медальон на стол, она произнесла срывающимся голосом:

- Ни один человек, будь он рабом или господином, не имеет никаких причин желать мне смерти. Если для того, чтобы завладеть этим амулетом, кое-кто ни во что не ставит мою жизнь, то, клянусь высшими силами, я отрекусь от этого амулета и от всего, что с ним может быть связано!

- Тихо! - Медвин подчеркнул свои слова, гулко ударив посохом в пол. Не нужно никаких клятв до тех пор, пока тебе не станет полностью и достоверно известно, от чего ты отказываешься!

Некоторое время они сердито молчали, меряя друг друга оценивающим взглядом. Лицо Медвина становилось все мягче, а на губах появилась отеческая улыбка.

- Ты унаследовала красоту своей матери, Норисса, и темперамент отца, - сказал волшебник.

- Что ты знаешь о моих родителях?

- Гораздо больше, чем тебе кажется, - Медвин махнул рукой, приглашая Нориссу сесть. - Ты долго боролась с неизвестностью и опасностями, и мне следовало бы раскрыть тебе загадку амулета, но я этого сделать не могу. Ключ к этой загадке был в руках Сэлет. Но выслушай мою историю. Когда ты поймешь, что к чему, ты сможешь сделать свой выбор.

Норисса неуверенно посмотрела на гнома. Тот пожал плечами:

- Для этого ты сюда и пришла.

- Очень хорошо, волшебник. - Норисса пожала плечами, как и Байдевин. - Я выслушаю твой рассказ, но я не могу обещать, что останусь здесь после того, как он будет закончен.

Она вернулась в кресло, и Байдевин устроился рядом на скамье. Медвин устремил взгляд своих светлых глаз в огонь и заговорил. На лице его появилось отрешенное выражение.

- С той ночи, когда я оставил Сайдру, свой родной край, во власти зла, обрушившегося на нее, прошло двадцать лет и еще один год. Я бежал не из страха, а по приказу моей королевы, хотя знал, что она будет мертва раньше, чем пройдет несколько дней - меньше четверти лунного цикла.

При этих словах мага Норисса зябко поежилась - ей вспомнился необычный интерес, который всегда проявлял ее отец в отношении любых новостей из Сайдры. Перед ней был живой участник давней войны, которая для нее была не более чем страшной сказкой, рассказанной теми долгими зимними вечерами. Байдевин, по всей видимости, разделял это ее удивление.

Медвин не видел, как вытянулись их удивленные лица, продолжая пристально всматриваться в огонь камина.