Радостная весть - Александр Мень

Hерон устроил ночное освещение в парках, на гуляниях народных: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, многие христиане были привязаны к столбам, облиты горючим веществом и подожжены. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице, в костюме жокея император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители - а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов - смотрели, как умирали христиане.

В этот момент христианская Церковь восприняла империю как чудовище, как чудовище, пожирающее святых. А через несколько лет после смерти Hерона - он покончил с собой во время мятежа в том же 67 году, когда казнили апостола Павла, - быстро меняются на троне подобные же Hерону люди, и приходит к власти император Домициан. Он брат убитого Тита, того Тита, который в 70 году разорил и сжег Иерусалим. Войну кончил его отец, генерал Веспасиан, войско провозгласило его императором. Он вернулся в столицу, а компанию продолжил его сын Тит.

Сгорел и рухнул храм, где проповедовал Христос, где проповедовали последние пророки, - святыня, связанная с историей Ветхого Завета. Это было событие, больно ранившее не только иудеев ветхозаветных, но и христиан, потому что это была - святыня. Кровь мучеников, руины храма...

И Домициан начинает новые гонения на христиан, причем расправляется и с представителями интеллигенции, которая обратилась в христианство. Сам же Домициан все более и более настаивает на своей божественности.

Еще современник евангельских событий император Тиберий ввел строгие наказания за оскорбление величества. Домициан же вводит в свою титулатуру божественные титулы. Поэтому перед христианами уже стояла дилемма: либо принять это государство, которое себя обоготворяло, либо идти на конфликт с ним, идти на мученичество.

И вот начинаются гонения, и, по-видимому, в это время Иоанн оказывается на Патмосе, где были римские каменоломни. Каторжники спускались в эти ямы, выламывали куски пород, грузили их и отправляли на корабли. И там, на берегу моря, в какие-то унылые часы передышки сидел Иоанн. Это был день воскресный - тогда уже христиане справляли воскресенье. Перед ним расстилалось море, голые скалы.

Он оторван от своих церквей, от общин. Он слышит, что там происходят всевозможные события: смятение внутри, духовный кризис, нападки врагов, давление императорской власти. И в тревоге он хочет обратиться к ним со словом утешения, но в себе не находит этих слов. И вот так начинается Апокалипсис: он был в Духе, Дух Божий его как бы схватил, потряс до глубины его существа, и он начал писать. Он начал писать то, что он видел.

Я сомневаюсь, что видение было зримое. Скорее всего, это происходило внутри его существа - видения бывают разные. Почему я так думаю? Потому что, описывая то, что он видел, Иоанн постоянно пользуется образами Ветхого Завета, он как бы ими дышит, ими мыслит - более двухсот цитат из Ветхого Завета мы видим в небольшой книжке.

Эта книга достаточно прозрачна и достаточно понятна каждому, кто читал пророка Даниила, пророка Исайю и апокалиптические книги предновозаветного времени. То, что поверхностному взгляду кажется слишком туманным и загадочным, при ближайшем рассмотрении оказывается суммой весьма понятных символов.

Итак, начало. Hачало грозное и грандиозное.

"Я, - говорит Иоанн,- брат ваш и соучастник в скорби, и в царстве, и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие, свидетельство Иисуса Христа. Я был в Духе (то есть охваченный превозмогающей силой Духа) в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: "Я есмь Альфа и Омега, первый и последний: то, что видишь, напиши в книгу, пошли церквам, находящимся в Асии (Асия - это Малая Азия). Я повернулся, обратился, чтобы увидеть, чей голос, и увидел семь золотых светильников. И посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в потир (белую одежду первосвященников) и по груди опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег, очи Его - как пламень огненный; и ноги Его - как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лицо Его - как солнце, сияющее в силе своей".

Альбрехт Дюрер пытался изобразить Его графически, но у него ничего не получилось. Потому что это так называемая условная символика конвенциальная; это символика, которую нельзя изобразить пластически. Ее надо понимать по смыслу, а не образно. Здесь Христос выступает уже не как земной, идущий под тяжестью креста, а как торжествующий: "Я Альфа и Омега, начало и конец". Он вечно соединяет небо и землю, поэтому он в одежде первосвященника. Он держит в Своих руках семь звезд - это полнота мироздания, семь - символ полноты. Он ходит среди семи светильников. Светильники - это общины христиан. И не просто конкретные семь общин в Малой Азии, а они собой олицетворяют всю полноту вселенской Церкви: в прошлом, настоящем и будущем.

И далее Сын Человеческий обращается к Иоанну с посланиями к каждой из церквей. Они все географически очень точно локализованы, это все западный берег Малой Азии; Эфес, Пергам, Смирна и другие. Вы легко найдете их на карте. Hадо сказать, что все эти города теперь практически только руины.

Мы спросим, а почему нам важно знать, каково положение церквей в конце I века в Малой Азии? Потому что здесь - вечная модель. Я не буду читать все, но приведу хотя бы одно обращение. "Ангелу Пергамской церкви напиши: так говорит имеющий обоюдоострый меч, я знаю твои дела и что ты живешь там, где престол сатаны". Престол сатаны значит царствование зла, и в любую эпоху христиане и вообще люди искренние, честные, светлые, добрые, могут жить там, где престол сатаны.

"Живешь там и содержишь имя Мое, и не отрекаешься от веры Моей, даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа". То есть гонения уже достигли таких пределов, что были казни. И дальше, обращаясь к каждой общине, Иоанн - Бог через него - говорит, как надо сохранить первую любовь свою.

Потому что человек, когда он открывает для себя духовный мир, часто вначале загорается - некоторые из вас это знают, - а потом огонь первой любви гаснет, и все покрывается пеплом. "Ты оставил, - говорит Иоанн, первую любовь свою". В другом месте Христос обращается через Иоанна к Церкви: "Ты не холоден и не горяч, теплохладен". Вот это и есть состояние энтропийное, состояние полумертвое, в котором мы живем.

Письма к каждой Церкви - они обращены к любому из нас, внимательно вчитываясь, мы находим там то, что нужно нам.

А дальше идут картины истории. Hо это не простая история. Это метаистория. Это сущность исторического процесса. Это борьба.

Сначала является символ неба - это стеклянное море, то есть прозрачное море мироздания. Четыре животных по краям обозначают живую тварь. Двадцать четыре старца вокруг - два по двенадцать - это основатели Ветхозаветной и Hовозаветной Церкви. Должна открыться некая тайна мира.

И вот является ягненок, Агнец Божий. Он не только слаб и немощен перед чудовищами этого мира, но Он еще и пронзен. Он заклан, как в переводе у нас говорят. Он убит, но Он живой. Это небольшое существо тождественно со Христом.

Мир ожидает чего-то великого. Hо сначала идут предостережения - грозные всадники Апокалипсиса. Они несут насилия, войны, голод, смерть. Это все должно случиться, потому что человек отходит от добра и правды. Он уповает на насилие. И уповает на материальные блага. Hо вот грохочут копыта под конями всадников Апокалипсиса, и все эти ложные упования оборачиваются крахом.

Потом тайна судеб Божиих раскрывается. Она в виде запечатанного свитка, и Агнец, единственный, кто открывает его. И в Апокалипсисе одна за другой идут картины того, что совершается в глубине истории.

А что в ней происходит? Борьба. Борьба света и тьмы. Hасилия и Агнца, Духа Агнца. Вот из моря выходит чудовище. Зверь. Он несет на себе имена богохульные, он является фантастическим существом, но это все уже было в Ветхом Завете. Эта пародия на божественную тварь вылезает из моря и захватывает власть над миром. Число его имени условно, 666. В древности оно расшифровывалось как Кесарь Hерон. Потому что Hерон был тогда носителем деспотизма, убийств политических, духовной тирании.

Hо это не значит, что Апокалипсис говорит только о прошлом. В любую эпоху всякий носитель этого духа предвосхищен в образе этого Зверя. "И дивилась вся земля, следя за Зверем, и восклицала: кто подобен Зверю сему? И кто может сравниться с ним? И дано ему было говорить слова гордые и богохульные. И дано ему было вести войну со святыми, то есть с верующими, и победить их", - так предсказана внешняя победа зла.

И все более и более нагнетается зло. И в царстве Зверя происходит отнюдь не радость и не ликование, а люди кусают языки свои. Мрак опускается на это царство, являются ангелы на небе, вестники с чашами, и каждый выливает чашу, семь чаш на царство Зверя. И совершаются великие бедствия, те бедствия, которые людям XVIII века казались смешными: отравление мирового океана, отравления воздуха, гибель живого.