Даниил Галицкий. Первый русский король - Наталья Павлищева

Вокруг зароптали, князь приосанился, Михаил Всеволодович не мог допустить, чтобы сказали, что он испугался. Бровью не повел, не хуже татар, усмехнулся:

– Хан ваш на том берегу сидит и переправиться боится. Чего же нам грозит? Пусть убирается, покуда цел!

Говорил, словно не было только что разрушенного Чернигова. Но уверенность князя заразила остальных, послышались насмешки, на послов принялись показывать пальцем, а какая-то храбрая собачонка, словно поняв настроение хозяев, сначала лаяла, а потом и вовсе вцепилась в край халата одного из них. Тот отмахнулся, вокруг уже откровенно хохотали, никто не собирался отгонять собачонку от незваных гостей. Но когда выведенный из себя посол взмахнул кривым мечом и разрубленный щенок упал, заливая землю кровью, собравшаяся толпа сначала затихла, а потом рванула на послов. Ах ты ж! Их быстро разоружили и попросту забили на смерть!

Оставшийся в лодке третий татарин так и не дождался своих товарищей. Пришедший немного погодя на берег какой-то мужик жестами показал ему, чтобы уплывал поскорее. Движение поперек шеи доходчиво объяснило третьему послу, что произошло с первыми двумя. Несколько минут спустя прибежавшие на берег киевляне увидели удаляющуюся лодку, в которой быстро гребли в четыре руки и лодочник, и оставшийся в живых посол.

Киевляне перебили послов!

Услышав об этом, Субедей даже единственный глаз широко раскрыл, такой глупости он от урусов не ожидал. Неужели они еще не поняли, что послов обижать нельзя?! Теперь город был обречен, не говоря уже о его князе. Но класть множество воинов, пытаясь переправиться на лодках и вплавь, не хотелось. Батый усмехнулся:

– Мы подождем, пока не будет готово достаточно лодок и плотов или не замерзнет река. Я не спешу уничтожать этот город, просто потому, что его больше не существует.

Конечно, сидевший в Киеве князь Михаил Всеволодович об этих разговорах знать не мог, но неужели не помнил о печальной участи князей Калки после убийства послов? Неужели не знал, что за такую обиду ответит целый город? Наверное, знал, потому что поторопился бежать прочь к уграм.

В Киеве быстро объявился его сын Ростислав Михайлович, но оказался столь слаб, что толком подготовить Киев к осаде не смог.

Киевские князья Михаил Всеволодович и Ростислав Михайлович всегда были костью в горле Даниила. С Ростиславом Даниил бился и еще не раз будет биться за Галич, который каждый считал своим, а помимо Галича, за Перемышль, Коломыю, Болоховские земли… Русским князьям перед смертельной опасностью объединиться бы, но они продолжали воевать больше друг с дружкой, чем против Батыевых воинов. И помощь старались искать у соседей-угров или ляхов, но не у сородичей. Батыю оказалось не трудно поодиночке поставить русских князей на колени, сначала разграбив их земли и обратив в пепел города, а потом и в прямом смысле заставив просить у себя ярлыки на правление в их собственных княжествах!

НОВГОРОД

В богатом, но беспокойном Новгороде правил юный Александр Ярославич под бдительным присмотром воевод, а еще бояр и новгородского веча. У города две заботы – торг и защита от западных соседей, которые что ни год, то либо на новгородский пригород Псков налезали, либо самому Новгороду покоя не давали, уж слишком лакомый кусок новгородский торг!

Князья в Новгороде менялись, что погода в весенний день. Новгородское вече в рассуждениях быстро, чуть что не так – князю показывали путь. И Ярославу Всеволодовичу, брату Великого князя Юрия Всеволодовича, на себе недовольство веча испытать пришлось, и его трижды прогоняли. В последний раз он не стал возвращаться, напротив, уехал на княжий стол в Киев, а вместо себя оставил сына, князя Александра Ярославича. Вече Великого Новгорода не было против. При всем честном народе отец вручил шестнадцатилетнему сыну меч – символ княжеского наместника. С тех пор молодой князь Александр правил Новгородом уже сам.

Перед тем у них состоялся долгий разговор. Князь Ярослав прекрасно понимал, какой беспокойный город оставляет сыну, но надеялся, что прошедшие до того годы и испытания научили Александра многому.

– Сын, Саша, Новгород не тот город, какой можно усмирить надолго. Надеюсь, что самые страшные годы для него прошли. Постарайся держать себя с новгородцами по закону, соблюдать Новгородскую Правду. Твоя главная обязанность – защищать Новгород от врагов. В дела хозяйские не суйся, людей не обижай. Я надеюсь, что тебе не придется, как мне, уезжать и возвращаться…

Трудные годы для правления достались юному князю. Сначала дождей не было всю весну и лето, сушь стояла такая, что малейшая искра вызвала пожар. Выгорел почти весь Словенский конец, едва-едва отстояли остальной город. Потом полили дожди, да так, что все, что не сгорело, сопрело и сгнило. Новгород остался без хлеба, надвигалась угроза голода. Не лучше положение было и во Пскове. Многие купцы, почувствовав опасность, поспешили закрыть лавки и уехать. Это вызвало еще большую панику. Добавил ужаса и невесть откуда пришедший мор.

Не справиться бы молодому Ярославичу самому, если бы не помогли Нижние земли, слава богу, в Твери урожай был и хлебушек тоже… Наступил 1237 год…

Казалось, бури прошли, над городом снова светит солнце, город выздоравливал, как тяжелобольной человек. Снова зашумел торг, Волхов покрылся разноцветными парусами купеческих ладей, а на пристани не протолкнуться… О гибели многих людей еще напоминали пустые дворы, где хозяева не пережили голод, но и их быстро заселяли. На месте пожара на Словенском конце уже выросли новые избы, лучше прежних. И мост больше не трещал под напором льдин по весне. Земля точно опомнилась и снова давала богатые урожаи, а дожди шли почти всегда вовремя.

Тиун Якун качал головой:

– Ох, слишком уж гладко! Не было бы беды…

Князь в сердцах даже плюнул на него:

– Тьфу, чего ты загодя беду кличешь?!

И впрямь, в последний месяц лета город и его окрестности содрогнулись сначала от дикого воя собак и ржания лошадей. Обезумевшие животные метались на привязи, а собаки вдруг садились, подняв морды к небу, и выли, выли, выли… И почти сразу небо вдруг стало темнеть! С запада на солнце наползала страшная тень, закрывая его! Тень проползла по солнцу с запада на восток.

Горожане бросились в церкви, всюду зазвонили колокола, слышался крик ужаснувшихся взрослых и плач испуганных детей. Снова и снова служили молебны, просили заступничества у Богородицы. В тот месяц очень многие без напоминания пожертвовали храмам не только десятину, но и много больше.

Князь тоже стоял перед образами в Софии и заказывал молебны, тоже ужасался вместе со всеми. Пополз слух о близком конце света. Пришлось владыке Спиридону выйти к народу и долго убеждать, что хотя это и тяжелое предзнаменование, но все беды посылаются за людские грехи, и люди сами могут избежать напастей. Снова и снова звонили колокола Софии, Новодворищенского собора, Параскевы Пятницы, Ивана на Опоках, всех кончанских церквей и монастырей вокруг Новгорода. Немало дней прошло, пока хоть чуть успокоился город. Но знамение на солнце помнили все.

Кончилось тревожное из-за знамения лето, прошла и осень. На не остывшую еще землю упал первый снег и больше не таял. Это хорошая примета, большие снега защитят посеянное в зиму. Лед на реках встал тоже крепкий, сразу облегчив дороги. Все складывалось очень хорошо, по первопутку поехали купеческие караваны, во многом кормившие Новгород. Жить бы да радоваться, но…

В середине декабря в Городище примчался всадник. На него было страшно смотреть: конь загнан, сам обморожен, глаза слезятся… По тому, что поехал сразу к князю, стало понятно, что беда коснулась прежде всего его. У Александра, хорошо помнившего, что внезапно умереть может и сильный, молодой человек, упало сердце. Он бросился навстречу гонцу, прыгнув прямо с крыльца в снег:

– Что?! Кто?!

Тот выдохнул замерзшими губами:

– Беда, князь! Батый на Русь идет!

Не все сразу поняли, и сам князь тоже. Гонец мотал головой:

– Народ незнаемый с востока страшной силой пришел. Рязань сожгли, людей побили… Никого не щадят, ни старых, ни малых. Тех, кто сопротивляется, уничтожают, города жгут.

– А Владимир? А Киев?

– До них пока не дошли, но недолго осталось…

Над Новгородом тревожно зазвучал вечевой колокол. На сей раз князь не стал, как обычно делал, дожидаться приглашения города на вече, напротив, вышел к горожанам первым. Его голос гремел над толпой:

– Враг пришел на Русскую землю! Сожжена Рязань, побиты многие меньшие города… Этот враг не милует никого, каждого, кто противится его власти, убивает, не смотря, старый или малый!

Народ зашумел: вот оно, знамение!

Александр даже разозлился: до знамения ли сейчас?!

– Надо помощь послать нашим братьям! Прошу, Господин Великий Новгород, собрать ополчение и доверить мне его повести!