Перестройка: от Горбачева до Чубайса - Владимир Бояринцев

С катастрофой на фронте совпало вооруженное выступление большевиков в Петрограде, но оно закончилось «полной победой правительства, не захотевшего, однако, этой победой воспользоваться» (Кереновский).

Выступление было подавлено прибывшими с фронта частями. Партия большевиков разгромлена, Ленин скрылся в Финляндии, Троцкий, Нехамкис, Крыленко и другие были арестованы.

Временное правительство возглавил Керенский, военным министром стал террорист Савинков. Первым распоряжением Керенского из столицы были удалены фронтовые войска как «слишком контрреволюционные», были освобождены все арестованные большевики. Но еще до этого распоряжением Либермана (Чернова) из тюрьмы был освобожден Бронштейн (Троцкий).

Это тот самый Чернов, который служил в германской разведке, а по совместительству занимал во Временном правительстве пост министра земледелия. «Керенский считал это вполне нормальным и допустимым, предупреждая только военачальников не сообщать секретных сведений в присутствии «товарища Чернова». Освободив большевиков, Керенский распорядился арестовать генерала Гурко, к которому питал личную неприязнь» (Кереновский). Одновременно был смещен и командующий Северным фронтом генерал Драгомиров.

Кереновский отмечает: «Говоря о генерале Гурко, не следует упускать большого вреда, принесенного им в Ставке зимней реформой армии и самовольной отменой в январе 1917 года посылки гвардейской конницы в Петроград. В первые недели революции, приняв Западный фронт, генерал Гурко всячески поощрял новые порядки».

«Вся Россия превратилась в один огромный сумасшедший дом, где кучка преступников раздала толпе умалишенных зажигательные снарядыf а администрация исповедовала принцип полной свободы этим умалишенным во имя «заветов демократии»» (Кереновский).

Генерал Корнилов, ставший Верховным главнокомандующим, отчетливо видел создавшееся катастрофическое положение, считал, что его можно исправить только установлением сильной власти на диктаторских началах.

Страх Керенского перед генералами германскими пересилил его неприязнь к генералам русским. Был согласован вопрос о создании директории в составе Корнилов, Керенский, Савинков, и в район Петрограда двинут с Румынского фронта конный корпус генерала Крымова.

Но, боясь потерять власть, Керенский пошел на предательство по отношению к генералам, и 27 августа Россия была потрясена манифестом Временного правительства, объявившим генерала Корнилова вне закона. «В этом манифесте Керенский называл героя Карпат «изменником»… Когда в июле ему были представлены доказательства службы большевиков у германского командования, то Керенский Ленина «изменником» не называл» (Кереновский). При этом громче всех об «измене Родине» кричал Либерман (Чернов), уже третий год служивший в германской разведке.

В ответном воззвании Корнилов заклеймил Временное правительство как «немецких наемников», но пока Корнилов бездействовал в Ставке, «Керенский приказал военачальникам не подчиняться мятежному Верховному, а войскам не повиноваться начальникам. Он амнистировал арестованных большевиков, призвав их к совместной защите завоеваний революции, и приказал раздать оружие революционному петроградскому пролетариату» (Кереновский). В свою очередь генерал Крымов, не получая известий из Ставки, задержал свои войска и поехал выяснять отношения в Петроград, после чего покончил жизнь самоубийством.

Первого сентября Керенский провозгласил Россию «демократической республикой», а себя— «Верховным главнокомандующим сухопутными и морскими силами», начальником Генерального штаба он назначил генерала Алексеева, который и арестовал «мятежников». Это были, в первую очередь, генералы Корнилов, Лукомский, Деникин, Марков, Эрдели, которые были направлены в Быховскую тюрьму, охраняемую преданными Корнилову текинцами.

Но генерал Алексеев оставался начальником штаба всего несколько дней, его сменил генерал Духонин, а генерал-квартирмейстером стал генерал Дитерихс — «оба боевые начальники и талантливые офицеры Генерального штаба. Однако проявить свои дарования на этом посту им уже не пришлось. Армия превратилась в толпу…» (Кереновский).

Выступление Корнилова было последней попыткой предотвратить крушение великой страны, но попыткой слабой и нерешительной.

«Керенский предпочел своего Ленина чужому Корнилову и отдал Ленину Россию на растерзание. В выборе между Россией и революцией он не колебался, ставя выше революции только самого себя» (Кереновский).

И далее: «Дикий опыт «стопроцентной демократии» с марта по ноябрь 1917 года— насаждение в военное время совершенно нового, неиспробованного строя, полное пренебрежение государственностью во имя каких-то книжных принципов, оказавшихся никуда негодными, — этот безумный опыт вошел в историю под названием «керенщины», по имени своего самого характерного и в то же время самого бесхарактерного деятеля».

Масоны свое дело сделали и должны были уступить власть жестокому направлению «пятой колонны» — еврейским большевикам.

За корниловским выступлением по России прокатилась волна многочисленных перемещений среди командного состава, аресты и расправы с офицерами. На фронте же в систему стало входить положение, когда позиции оборонялись одними офицерами в то время, как солдаты митинговали.

Корниловское выступление несмотря на его неудачу сыграло большую роль в определении офицерами своей позиции по отношению к «демократизации» и развалу армии.

««Мы знали и понимали, как нужно бороться с врагом внешним, но превратились в ничто перед врагом внутренним, перестав быть едиными, даже более — становясь враждебными друг другу. Да! Не было приказов начальников, не было руководства… Но… неужели корпус офицеров живет и действует только распоряжениями сверху, а не выявлением и проявлением духа и дел снизу? Нет возможности бороться? Нужно найти эти возможности… нужно их создать!» — такие суждения высказывали будущие добровольцы» («Трагедия русского офицерства»).

И далее: «Победа Керенского, которая, по существу, являлась победой большевиков, приводила к тому, что в офицерской среде прочно установилось убеждение, что Керенский и все умеренные социалисты являются такими же врагами России, как и большевики…»

Поэтому, когда Временное правительство пало, у офицерства не было никакого желания встать на его защиту, столь многим унижениям подвергались офицеры из-за политики Временного правительства.

Некоторое понимание происходящего наступило только через несколько дней, когда произошло восстание 900 юнкеров, подавленное с большой жестокостью, сначала разгромленное артиллерией, а затем: «С момента сдачи толпа вооруженных зверей с диким ревом ворвалась в училище и учинила кровавое побоище. Многие были заколоты штыками — заколоты безоружные, мертвые подвергались издевательствам: у них отрубали головы, руки, ноги» («Трагедия русского офицерства»).

В Москве сопротивление приняло более организованный характер, но выступление с участием примерно 700 офицеров потерпело поражение, многие были расстреляны.

Произошло плохо организованное выступление офицерства в Киеве, тоже быстро и жестоко подавленное, были аналогичные выступления и в других районах России.

Сразу же после вступления большевиков в Ставку был убит самым жестоким образом генерал Н.Н.Духонин, а будущие вожди белого движения, участники корниловского выступления, Л.Г.Корнилов, А.И.Деникин, А.СЛукомский, И.П.Романовский, СА.Марков, И.Г.Эрдели разными путями отправились на Дон.

Большевиками после занятия Ставки и заключения перемирия стала быстро осуществляться «демократизация» армии: введено «Временное положение о демократизации армии», по нему вводилась выборность командного состава, затем декретами «Об уравнении всех военнослужащих в правах» и «О выборном начале и организации власти в армии» офицеры окончательно устранялись от власти, а сам офицерский корпус уничтожался.

«Эти события подвели черту под историей русской армии, которая с этого времени практически прекратила свое существование» (С.В.Волков «Трагедия русского офицерства»).

«ПЯТАЯ КОЛОННА» В СССР

«Как показывает наша отечественная история, формировать «пятую колонну» можно повсюду, лишь умело используй низменные инстинкты честолюбивых людей, недовольных своим положением в обществе. Такие всегда найдутся… Подчеркну: формирование «пятой колонны» начинается всегда с атаки на национальное искусство, а в нашей стране в этом деле накоплен поистине уникальный опыт для всего мирового сообщества, словно на пространствах России отрабатывалась мировая модель покорения и стерилизации всех без исключения народов…