Обезьяны - Уилл Селф

Буснер швырнул портфель в багажник и сел на переднее пассажирское сиденье.

— Ну, Прыгун, — показал он подчиненному, едва тот стронул машину с места — лапы ассистента мелькали в воздухе, так быстро он поднялся с первой на восьмую передачу. — «Уч-уч» что же такое сверхнеимоверно важное ты имел сообщить, что осмелился оторвать меня от второго завтрака «хууууу»?

— Звонила Джейн Боуэн из «Чаринг-Кросс», из отделения скорой психиатрической помощи, — отмахнул Прыгун. — Она работает у шимпанзе по имени Уотли — вы ведь помните Уотли, не правда ли, профессор Буснер «хууууу»?

— Еще бы «ррряяв», это же тот урод, который критиковал нашу работу с каких-то там этических позиций на последнем конгрессе Британской ассоциации психологов, в прошлом году в Борнмуте.

— Он самый, он самый. Ну, так вот, похоже, Уотли намерен подставить свою задницу под самую нашу морду — Джейн Боуэн показала, что он просит у нас помощи.

— «Хуууу» кто бы мог подумать…

Буснер хлопнул лапой по колену и переключил внимание на толстый мохнатый коврик, укрывавший приборную доску.

— Я гляжу, Прыгун, у нас обновка?

— Да, купил на прошлой неделе, когда ездил в сервис, — вам нравится?

Буснер дорого бы дал, чтобы иметь противоположное мнение, но не мог не признать, что новый коврик значительно лучше всех предыдущих. Он был весь усыпан геометрическими узорами — ромбами и шестиугольниками, фиолетовыми и красными, — сущий рай для пальцев передних и задних лап, если они вдруг зачешутся на предмет чистки. Буснер и сам заметил, что инстинктивно раздвигает и сдвигает ряды разноцветных ворсинок; и тут он вспомнил.

— Кстати, Прыгун, — показал именитый психиатр, — попробуй-ка извлечь этот проклятый джем из шерсти у меня на шее «хууу».

— Вожак, можно я! — постучал пальцами по шкуре Буснера один из старших подростков с заднего сиденья — прицельно, прямо по залитому джемом месту. Буснер резко повернулся, схватил злодея — им оказался Эрскин — за ухо и сильно укусил его за щеку.

— «Рррррааааа!» — пролаял вожак и хлесткими ударами лапы сообщил подростку: — Когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы чистить меня по утрам, Эрскин, я непременно тебя извещу. Пока же советую, дорогой мой шерстеночек, держать свои сладенькие пальчики при себе.

— Прости, вожак, — показал в ответ Эрскин, силясь мордой и телом изобразить раскаяние. Но не прошло и трех секунд, как, несмотря на зияющую рану под глазом, он уже бесился вместе с братьями, прыгал по сиденью и заливался громким молодецким смехом. Взрослые шимпанзе перестали обращать на них внимание.

Прыгун облизал пальцы левой передней лапы и принялся бережно расправлять липкие шерстинки у Буснера под подбородком. Тот одобрительно заурчал:

— «Ур-ур-ур», — затем махнул лапой: — Ну, и чего же хочет Уотли «хууу»?

— Ну, — забарабанил Прыгун по шее босса, — история вроде бы такая. Около недели назад к нему попал один шимпанзе в крайне тяжелом состоянии…

— Сам приполз или терапевт направил «хууууу»?

— Нет, привезли на «скорой». У самца ни с того ни с сего начался психоз; пришлось вызывать «спецназ». Ну, сами знаете, смирительные рубашки, транквилизаторы, все такое.

— Вот как.

Тут Прыгун был вынужден на время убрать пальцы с Буснеровой шеи — они как раз подъехали к повороту у Хэмпстед-Хилл. Час пик миновал, но поток был еще довольно плотный, в обе стороны на большой скорости неслись машины. Прыгун опустил стекло, замахал лапами и зарычал, ожидая, пока бонобо на белом «БМВ» уступит ему дорогу; повернув, ассистент продолжил:

— Первые дни из бедняги и знака было не вытянуть… кстати, его обозначают Саймон Дайкс, — кажется, он довольно-таки известный художник.

— Да, должен созначиться, — отмахнул Буснер. — Видел одну его картину в Галерее Тейта. Гигантский триптих, на нем изображена куча медвежат, вроде игрушечные, работают в какой-то лаборатории — ты, должно быть, тоже ее видел.

— Я редко заглядываю в галереи, профессор Буснер, это не мое.

— Ну «уч-уч», что ж с того, тебе нужно ходить туда почаще. Как ты знаешь, наша работа тесно связана с тем, как функционируют интуиция и нетривиальная логика, а это очень хорошо видно на примере художников. Мы ведь не ищем сухих, прямых и простых объяснений — пора бы тебе это усвоить, Прыгун…

— Босс «хууу»? — взмахнул лапой пятый самец, на всякий случай съежившись в водительском кресле — вдруг хозяин решит съездить ему по морде за дерзость.

— Что «хууу»?

— Вы не позволите мне закончить «хууу»?

— «Хууу»… валяй.

— Как я показывал, когда Дайкса привезли в больницу, он пребывал в кататоническом состоянии. Ни Боуэн, ни Уотли не могли понять, в чем тут дело, — то ли это симптом психоза, то ли «спецназ» немного переусердствовал странк…

— «Рррявв!» — рявкнул Буснер. Он лютой ненавистью ненавидел транквилизаторы, вообще все, что касалось психиатрической фармакологии, особенно после конфуза с подпольными клиническими испытаниями таблетки «инклюзия» от компании «Крайборг фармасьютикалс». Буснера угораздило вляпаться в эту историю, он почему-то уверовал, что препарат представляет собой панацею от депрессии.

Прыгун продолжал:

— А когда самец пришел в себя, они даже подползти к нему не смогли. Он все время показывал про всяких макак и зверей, вокализировал, как человек, и нападал на медперсонал — правда, без особого успеха. Тогда Уотли с Боуэн решили, что, возможно, его травмирует самый вид шимпанзе. Они изолировали Дайкса и начали с ним переписываться…

— Переписываться? Что ты имеешь в виду «хууу»?

— Они стали посылать ему записочки, подкладывать их на поднос с едой, а в них спрашивали, что с ним такое, как он себя чувствует и тому подобное.

— И что же Дайкс им написал, Прыгун? Он как-то объяснил, почему у него случился нервный срыв «хууу»?

— Он написал Боуэн, что он человек.

— Прошу прощения?

— Он написал, что он — человек, что в мире живут люди, что миром правят люди, что люди — доминирующий вид среди приматов, что он лег в постель со своей любовницей-человеком и заснул, а наутро она превратилась в шимпанзе, а с ней — все остальные люди на планете.

— Включая и его самого «хууу»?

— Ну, с нашей-то точки зрения, он выглядит как самый настоящий шимпанзе, но с его точки зрения он — человек. Он чувствует себя человеком. Машет лапами, что у него человеческое тело. Показывает, что, по его ощущениям, он совсем конкретно сошел с ума. Полагает, что мир, как он теперь предстает перед его глазами, — галлюцинация, вызванная психозом.

Пока шел обмен жестами, «вольво» медленно сполз по Хэмпстед-Хилл и стал перед светофором. Прыгун собрался поворачивать налево, к больнице «Хит-Хоспитал».

— Эй, ты что делаешь? — ткнул его в бок Буснер.

— Прошу прощения, босс «хууу»?

— Ухай немедленно по мобильному Уотли — все это выглядит ужасно увлекательно. Мы едем прямиком в «Чаринг-Кросс», посмотрим, может, при личном контакте сумеем разобраться, что это за таинственный психоз такой.

Прыгун осиял босса широкой, игривой улыбкой. Он все это предвидел и большим пальцем задней лапы уже набирал на мобильном номер Уотли.

Мгновение спустя на экране видеофона, установленного на приборной панели, возникла шелудивая морда Уотли. Его зрачки как-то странно блестели, что придавало ему одновременно слабый и яростный облик.

— «Хууу-грааа!» — пропыхтел-проухал Уотли, Буснер с Прыгуном ухнули в ответ, а именитый психиатр даже специально побарабанил пальцами по экрану, давая собеседнику понять, что церемониться не намерен.

— Похоже, ваш пятый самец убедил вас, что этот Саймон Дайкс — интересный случай, Буснер «хууу»? — показал Уотли. Его пальцы, отметил про себя именитый психиатр, были покрыты бородавками, он хитровато махал ими в самом низу экрана.

— Он изложил мне, в чем дело, но в самых общих чертах. Что вы думаете по этому поводу «хууу»?

— Теряюсь в догадках, Буснер. Самец у нас уже неделю. Когда его привезли, он вроде как находился в глубоком шоке — хотя теперь я готов созначиться, что у него в самом деле был приступ, нечто вроде маниакального психоза.

— Как он себя вел, распокажите подробнее «хуууу». — Буснер уселся на край сиденья, чтобы не упустить ни одного жеста Уотли.

— Стоит кому-нибудь из персонала появиться на пороге палаты, он забивается в самый дальний угол, причем ходит все время на задних лапах. А если мед-самка вчетверенькивает в палату, он или залезает под гнездо, или «хууу» нападает…

— Нападает «хуууу»?

— Именно, нападает. Однако его атаки фантастически неэффективны — мышечный тонус словно на нуле, похоже на моторно-функциональный запрет, даже, я бы показал, на частичную атрофию. В общем, несмотря на то, что он в самом деле всякий раз испытывал ужас, он всякий же раз оказывался неспособен нанести персоналу сколько-нибудь значительный ущерб, так что мы решили обойтись без смирительной рубашки и не давали ему никаких лекарств, только самое легкое седативное, потому что в целом он не представляет для окружающих ни малейшей опасности.