Серебряная осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович

Ладно, хватит лирики. Тем более, вот и поворот — выходит, половина дороги за спиной. У самой бывшей трассы стоял покосившийся столб с указателем «Морозково» и стрелкой, еле угадывавшимся за ржавчиной, а чуть поодаль — будка железнодорожного переезда, почти вплотную к которой стоял небольшой тепловоз округлых форм с прицепленной к нему парой пассажирских вагонов. Тепловоз когда–то был малиновым, а оба вагона ещё в советской, зелёной окраске — я уж отвык от неё, в «прошлой жизни» всё больше встречал красно–серую, ее обычно называли «пидовской» — кому, интересно, пришло в голову переиначить логотип «РЖД» в «PID»?. И, разумеется, ржавые — скорее всего торчат тут лет тридцать, чуть не с самого начала.

— А ведь в тепловозе бензин должен быть? — вдруг спросила Маша, когда газик переваливался через рельсы заброшенного переезда — деревянный настил меж ними давно уже развалился.

— Во, Маша, ты прирождённый мародёр! — хохотнул Юра. — Разбираешься в вопросе! Всё правильно, была там солярка. Слили её давным–давно, наверное, в самом начале ещё — там дырка в баке пробита.

Забавно, Юра тоже сказал «в самом начале». Ему лет 35, насколько я помню — значит, родился незадолго до того, как грянуло. Получается, весь бардак первых лет видел своими глазами… Потому, скорее всего, и не боится вылезать в такие вот заброшенные места.

Машина неторопливо покатила меж полей, объезжая совсем уж вопиющие ямы. Я глянул на часы — восемь, начало девятого. Пока суть да дело, два часа уже прошло. В принципе, неплохо идём — если ничего не случится, к полудню можно будет тронуться в обратный путь. Тьфу–тьфу.

А вообще, тихо так, что аж противно. Не бывает всё гладко — это и настораживает. Хотя… Юрка ж говорил, что ничего аномального в этих местах не замечено. Может, и прокатит? Хорошо бы.

СКС, тем не менее, из рук не выпускаю — пространства тут большие, с ним сподручнее. На датчике движения вообще пусто — зверьё если и появится, то позже, в лесу. Хотя, со зверьём тут (не именно «тут», в этих местах, а вообще) не совсем понятно. С одной стороны, при отсутствии людей за 30 лет (ну хорошо, на деле поменьше) должно было всего расплодиться — ужас сколько. Причём непуганого. А ведь нет — вон, мы сколько едем, и даже птиц особо не видать. Всё же сдвиг, открывший пробои, явно что–то сместил и с природным балансом…

Дорога по полям заняла минут сорок — Юрка не гнал. Показалась деревня Морозково — сначала какие–то кирпичные заброшенные склады слева от дороги, заросшие не то что по самую крышу, а вообще вместе с крышами, потом справа, за густой пожухшей травой, открылась кирпичная двухэтажка — большинство окон выбиты, некоторые заколочены посеревшими от времени листами фанеры. Проплыла мимо бетонная коробка автобусной остановки, разваленный кирпичный параллелепипед сельпо, из–за деревьев выглянула труба — видимо, у бывшей котельной. Пошли стоящие почти у самой дороги сельские дома — душераздирающее зрелище, на самом деле, особенно с пониманием того, что когда–то здесь кипела жизнь… Через пару–тройку недель начнутся дожди, и всё станет совсем уныло — сейчас, по сухому, всё же это выглядит более–менее позитивно.

Да, хорошо, что поехали сейчас — к осени дорога окончательно раскиснет, на ней асфальта почти не осталось, всё смыла непогода. А зимой всё завалит, даже при том, что снега выпадает не так много. Просто чистить–то за городом некому — потому и асфальт разъедает по весне… К обитаемым посёлкам — там да, периодически проходит грейдер, мы даже сопровождали его как–то этой весной.

А небо, кстати, не то чтобы хмурится, но облаками затягивает. Как бы дождь не пошёл — по крайней мере в ближайшее время. Вымокнуть как–то совсем не хочется — тент у Юркиной машины есть, но он сильно сужает обзор.

После Морозково метрах в трёхстах — уже лес. Не сильно высокие, но многочисленные лиственные деревья стояли сплошной стеной, уже начиная желтеть.

— Ну что, смотрите в оба, — процедил сквозь зубы Юрик. Что–то он сегодня на удивление немногословен — так–то его обычно не заткнуть, слова фонтаном. А сегодня в основном Машу подначивает. — Маруся, датчики! Помнишь?

— Помню, — Маша бегло оглянулась на меня и снова повернулась к прозрачным шарикам. Вообще, прозрачным — это хорошо. Видеть красную муть в одном из них мне как–то совсем не хочется.

Въехали в лес, и сразу стало темнее — кроны деревьев, конечно, над головой не смыкались, это вам не вековые ели, но вымахали они неслабо. Росли деревья почти вплотную к дороге — скорее всего их особо и не вырубали при её прокладке с полсотни лет назад, а то и раньше, — вдобавок всё на дороге, кроме узкой когда–то асфальтовой полоски, густо заросло кустарником и деревцами, уже не сильно и молоденькими. Да и вообще растительность лезла чуть не из–под колёс, в основном из старых ям в асфальте. В результате ехали как в туннеле — одна надежда на датчики, глазом тут увидишь зверя лишь в тот момент, когда он на тебя прыгнет…

Вопрос — есть ли тут звери?

Шум мотора звучал глухо, словно увязая в густой растительности. Кое–где из–за деревьев торчали покосившиеся столбы — то ли электрические, то ли телеграфные, я в них не разбираюсь.

— Ой, точка, — вдруг пискнула Маша. Юрка глянул на шар, и тут же переключил передачу на пониженную, машина рывком замедлила ход.

Жирная точка плавала в шарике почти прямо по курсу. А вот она раздвоилась — теперь точек две, большая и маленькая, обе рядом.

Я вскинул карабин — скорость ни о чём, держать можно обеими руками, если сесть ногами враспор. Юрка ощупал лежащий рядом с ним «томми», Маша вжалась в сиденье.

С мизерной скоростью машина вползла в плавный поворот и остановилась.

— Тьфу ты, — плюнул ОМОНовец, убирая руку с автомата.

Впереди, метрах в пятидесяти, прямо на дороге стоял лось и меланхолично жевал листья. На машину он, похоже, не обратил ни малейшего внимания. Колоритный такой лось, метра два в холке, но без рогов. А рядом с ним — второй, совсем маленький, мне по грудь, не больше.

Вот вам и две точки.

— Ой, прелесть какая, — протянула девчонка. — Так бы и закаваила…

Юрка покосился удивлённо — слово незнакомое услышал, тут анимешники редко встречаются. С чего бы, как говорится.

— Ты не думай даже, тебя его мамаша так закаваит, что мало не покажется, — оборвал я Машу. — Сиди, не двигайся. Лосиха снесёт нас и даже не заметит, если испугается.

— Волк дело говорит, — кивнул Юрка. Почесал затылок и всё же взял автомат в руки. — Сидим, не шумим. Сами уйдут. Серый, если ринется на нас — валим на глушняк. Лучше потом тушу оттащить, чем нас отскребать от машины.

Маша открыла было рот — видимо, для протеста, — но сразу же его и закрыла. Похоже, поняла, чем грозит бегущий на тебя испуганный лось.

Проторчали мы в режиме «эти глаза напротив» около получаса, после чего лосиха с лосёнком так же неторопливо побрели налево, в лес. Лишь дождавшись, когда с датчика исчезнут точки, Юрка тронул машину с места.

— Бензин зря пожгли, — буркнул он. — Ну ладно, нам хватит.

— Заглушил бы.

— Ещё не хватало, посреди леса…

— Зато убедились, что и этот датчик успешно работает.

— Ну а ты сомневался? Не, в таком деле лажи не бывает…

— А знаешь, что интересно, — вдруг пришла мне в голову мысль. — Смотри, лоси спокойные, как в танке. То есть, хищников и прочей дряни рядом нет?

— Выходит, нет, — протянул приятель. — А это плюс… Неужто без приключений съездим?

— Приключения могут быть на обратном пути, — вдруг встряла голос Маша. Я уж хотел было выдать ей гневную отповедь за паникёрство, но прикусил язык: как ни крути, девчонка может оказаться права. В нашей ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть.

Тем не менее, дальше ехали без приключений. И правда, будто всё вымерло — мелкие точки на периферии датчик периодически видел, но вблизи так ничего и не появилось. Кое–где в стороны от дороги уходили заросшие гати, угадывавшиеся лишь по торчавшим брёвнам и прореженным деревьям. Значит, вокруг болотина… Или земля такая, что нормальную дорогу не проложишь, расплывётся всё.